Андрей Мартьянов - Наследник

Тот, что выглядел постарше несколько секунд оглядывал застывшую в ужасе Алёну, затем положил левую ладонь на грудь и поклонился. Господи, конечно же, это Трюггви-годи, последний раз Алёна видела его перед самым отъездом в Лондон — бессознательный дан валялся на диване в спальной и бредил! Сейчас выглядит вполне бодрым, только правая рука все еще плохо действует...

— Здравствуй женщина, — вполне разборчиво сказал Трюггви на языке, отдаленно напоминавшем современный исландский. Другая фонетика, иные окончания глаголов и строй предложения, но диалект понятен любому германисту, имевшему дело с древнескандинавским. — Я узнал этот дом, мы не ошиблись. Здесь ли мой друг, называющий себя Слейфом и получивший от данов Рёрика-сэконунга прозвище Гасти?

Алена с трудом обрела дар речи и начала путано объяснять, что Слейф-гасти ушел в... Тут она попыталась сообразить, как перевести на древнеисландский слово «милиция», не говоря уже про аббревиатуру «ФСБ». Словом, он ушел к одному из ярлов этого города. У них важный разговор.

Трюггви осознал важность момента и степенно заявил, что беседа с достойным ярлом — дело серьезное. Могут ли они с Кетилем, сыном Орма подождать Слейфа в его хусе? И кем является для Слейфа женщина, которая сейчас разговаривает с Трюггви Гуннарсоном? Сестра? Трюггви кажется, что он узнал ее сладкий запах, будто от цветов; так и раньше пахло в этом доме...

Учтивость по-датски. Естественно, чувства у людей оттуда куда более остры. Немудрено, что Трюггви вспомнил аромат духов Алёны...

— Пойдемте в... — опять пришлось подбирать нужное слово, — В трапезную. Слейф должен скоро придти. Он будет рад видеть друзей-даниров.

Что им предложить? Славик и Наталья упоминали, что Трюггви полюбил крепкий чай с сахаром. Есть белый хлеб, его можно намазать маслом и вареньем — остается достать трехлитровую банку клубничного, подаренную Валентиной Васильевной, бывшей квартирной хозяйкой Славика. Им должно понравится.

Трюггви оставался благожелательно-спокоен, квартиру он знал как свои пять пальцев. Второй дан по имени Кетиль, более молодой и стеснительный, поглядывал с неожиданной робостью — незнакомая обстановка его настораживала. Присел на самый краешек кухонного уголка, выпрямил спину. Замер, только глазами вправо-влево. Долго разглядывал удивительный прибор холодильник, из которого Алёна извлекла варенье и масленку.

— Петерсборг наверное очень большой город? — сказал Трюггви, из вежливости желая завести разговор. Молчать в гостях не принято. — Все дома из камня, как Риме или Миклагарде? Я сам в этих городах не бывал, но уважаемые люди рассказывали. Им можно верить.

Постепенно Алёна приноровилась к манере речи данира — иногда он подсказывал верные слова, поправлял произношение, добавил в Алёнин словарь несколько новых выражений, которыми обозначал бытовые приборы. Холодильник — «йарнисс», что-то вроде «железного ледника», газовая плита в свою очередь оказалась «блайсейдир», «синий огонь», причем использовалось именно окончание «сейдир», огонь для приготовления пищи, а вовсе не поэтическое «брисинг» и не разговорное «эльдр». Клад для филолога!

Пришлось объяснять, кем она сама является для Славика. Понятия «любовница» у древних скандинавов нет, назваться «рабыней-наложницей» абсолютно невозможно — сразу уважать перестанут, — поэтому было избрано слово «брюдр», невеста. Почему бы и нет? Возникли затруднения с именем: «Алёна» они могут произнести свободно, нет трудных русских согласных, однако человеческое имя в представлении даниров обязательно должно нести смысловую нагрузку, назвать другого бестолковым набором звуков для них дико и немыслимо.

Сошлись на «Альвгерд», и красиво и понятно. Алёна мысленно попыталась перевести отчество «Дмитриевна», получилось адекватно, если учитывать семантику: «Дмитрий», «посвященный Деметре», богине плодородия. У скандинавов за плодородие отвечают Ньёрд или Фрейр, вот и получается Альвгерд Ньёрдсдоттир.

С крещением, Алёна Дмитриевна.

Кетиль, следуя примеру невозмутимого Трюггви, начал осваиваться. Попробовал чай, улыбнулся, сказал, что отвар из трав вкусен и сладок, будто мед. Хлеб очень хорош, наверное Слейф-гасти много серебра выложил за мешок белой пшеницы. И хозяйка у него рукастая, другим на зависть — не каждая натрет муку так мелко и вкусно выпечет тесто. Или ты, Альвгерд, носишь зерно мельнику? Если так — добрый мельник.

— К мельнику, — подтвердила Алёна на древнеисландском и добавила по-русски. — На Василеостровский хлебозавод...

— Хверр?

За чинной беседой провели два часа. Даны сожрали больше литра варенья и весь браудр, не только потому, что вкусно — хозяйку боялись обидеть. Трюггви, посмеиваясь, обучил Кетиля пользоваться туалетом — тот был потрясен журчащей сантехникой до глубины души. Время проводили с пользой, но Алёну не оставляло чувство тревоги, все-таки Славик не в зоопарк ушел.

Дважды проверила почту RGT (даны увязались следом, Кетиль хотел посмотреть на «зеркала»), новых депеш не было. Наконец, в половине девятого вечера состоялось явление героев — Славик притащил с собой какого-то подозрительно типа, внешне напоминавшего братка, выскочившего прямиком из разудалых девяностых, только кепаря-восьмиклинки для полноты картины не хватало. Извинили Славика доставленные из магазина пакеты с продуктами — можно накормить всю компанию.

Славик успел шепнуть, кто таков Юрий Алавер, последний улучил момент представиться — показал удостоверение и сообщил, что визит не деловой, а частный. После грустных событий нынешнего утра Славику нужна поддержка.

— Вы занимаетесь... Гхм... Ну, этим делом? — спросила Алёна.

— Веду дело, — уточнил майор. — Вячеслав объяснит. Прошу прощения, а те парни на кухне — они оттуда?

Алена перевела взгляд на Славика. Неужто разболтал? Почему? Раскололи?

— Юрий полностью в курсе дела, — устало ответил Славик. — Знает даже больше чем мы с тобой. Помоги разобраться с покупками...

Трюггви и Кетиль встретили Слейфа с радостью, да только хозяин нехорошей квартиры никакого восторга не испытывал: появление данов, пускай улыбающихся, дружелюбных и веселых, само по себе означало новые неприятности. Они пришли не просто так, да только сразу с порога о делах говорить невежливо. Поначалу надо выпить-закусить, потрепаться о погодах и ценах на овец, и лишь потом изложить смысл проблемы. Несомненно, тяжелой и трудноразрешимой.

Ужина Славик не дождался, выпил две рюмки водки, заел черным хлебом с колбасой и внезапно сник. Пошатываясь добрел до сортира. Вырвало. На лбу испарина, глаза слезятся.