Оксана Демченко - Докричаться до мира

Риан тяжело вздохнул. Ялитэ покосился на учителя и рассмеялся, утрачивая ненадолго свою извечную серьезность. Данрэ нуждался в костылях для памяти – то есть в записях своих старых разработок и выкладок. Риан – никогда. Он, само собой, отлично помнил о планетарных двигателях все, что следует. И мог их восстановить в любой момент. Но отказался. И, надо полагать, на этой почве поссорился с давним знакомым. Моэ пришел, предложил продолжить проект – и получил отказ. Чудовищное оскорбление для высшего существа мира айри…

– Почему ты не хочешь их вернуть к жизни? Планетарники, я имею в виду, – быстро уточнил Ялитэ, заметив на лице Риана намек на ехидное и намеренное непонимание.

– Рано. Не люблю дарить готовое. Ты знаешь ответы, зачем спрашиваешь? – рассердился наставник. – Главную причину тоже понимаешь. Нельзя нам неосмотрительно открывать технологии, пока где-то существует «Тор-а-Мир». Доберутся прихвостни Грийена первыми – мало никому не покажется. Но теперь обнаружение корабля – забота Эллара.

– Согласен… Так что с моэ?

– Как ты думаешь, Данрэ примет с восторгом сообщение о том, что последний образец нашей общей разработки присвоил Грийен? Украл, если по-простому говорить. Я вот полагаю, желчный старик зубами станет клацать и плеваться. Так что не переживай за свой костюм. Завтра он будет смотреться еще хуже. Моэ не станет твоим другом. Мне он никогда не простит статуса главного разработчика. Но воровство личных идей для айри – куда более тяжкий грех.

– А полную патентную защиту предоставляют лишь законы людей, – усмехнулся Ялитэ. – Занятно. Не знал, что это его разработка. Может, уговорю Данрэ поработать в Академии?

– Возьми с собой управителя верфей Ринтэя, – посоветовал Риан. – Пусть наш обстоятельный илла слезно пожалуется, какой я мерзавец и как мало помогал в отладке «Птенца». Вознесет до небес имя Данрэ и предложит ему статус научного руководителя проекта и долю в финансах.

– Для успеха мне надо доказать, что двигатель украден, – предположил Ялитэ. – Копий заказов металлургов маловато.

Риан благосклонно кивнул, пошарил рукой под шерстяным пледом, брошенным на порог в качестве подстилки. Выкатил два клубка воспоминаний и подгреб к ним стопку фотографий.

– Я наведался на верфи, которых нет. Грийен ведь строит исключительно мобили и ничего другого… Покажи Данрэ этот интересный мобиль. Очень, очень занятный. Так сказать, перспективная модель вертикального взлета.

– Все-таки он существует и весьма похож на «Птенца», – удивленно отметил Ялитэ, быстро просматривая фотографии. – Каюсь. Не поверил ни Эллару, ни тебе. Спрятать такое!

– Мерзавец! – картинно возмутился Риан.

– Почему ты сегодня такой странный? – забеспокоился Ялитэ. – Шутишь непривычно и вообще – явно пребываешь в раздражении. Правда приболел?

– Потому что до сих пор не знаю, все ли хорошо у Эла, – отозвался Риан. – И боюсь за него все сильнее. Потому что нам будет очень трудно удержать айри от настоящей резни, когда все соберутся вместе. И еще оттого, что нас очень мало. Каждый должен, просто обязан, жить и приносить пользу миру. Каждый имеет время, в отличие от людей, раскаяться, измениться, повзрослеть, осознать свою отвественность и свое предназначение. А мы плетем нелепые интриги. Подсылаем друг к дружке убийц. Развращаем людей, представляя зло в самом привлекательном виде. Скрываем знания, защищая их патентами и не допуская к ним людей. Мне нужен Тиэрто, этот старый ящер с холодной кровью! Я не могу без него помогать Лимме в переводе его книг, потому что все права отойдут к соавтору разработки. Знаешь его, да?

– Знаю…

– Мне нужны очень многие пропавшие без вести айри. И я надеюсь из последних сил, что хоть некоторые там, на Хьёртте – живые, пусть и несвободные. А больше всего я хочу верить, что жив Хиннр. Хотя это неправда.

Риан отвернулся и стал смотреть на высокое уже солнце. До рези в глазах. Он, конечно, не снавь. Но гибель лучшего друга ощутил. Давно. Невыносимо давно и очень страшно. Это была долгая боль. Она совпала по времени с началом бед у Великого, четыре сотни лет назад. Снавей рядом не было, самого Дана, старейшего дракона – тоже. А душа болела и плакала по невозвратному…

До сих пор тяжесть лежит там, на сердце. Хиннр был единственным на памяти Риана драконом, по-настоящему свободным и счастливым. Его не донимала проблема утраты крыльев. Над ним не властны были предрассудки и законы старейших. Он был капитаном. И корабль стал единственным осколком мира айри, где не было ни унизительной иерархии, ни ограничения в познании. А еще на корабле жил Юнтар, старый, ворчливый и самый родной. Тот, кого можно было назвать если не главным и первым учителем, то – наставником. Как все это объяснить Ялитэ, едва знакомому с экипажем капитана Хиннра?

И как ему рассказать, что в последнее время на душе творится вовсе уж непонятное. Груз боли уходит. Словно мертвые способны возвращаться к жизни…

– Я помню его, – тихо сказал Ялитэ. – Не так плохо, как ты думаешь. Я жил у него пять лет, пока не подрос и ко мне не утратили интерес иные «наставники», жадные до бесправных айри, не достигших первого порога совершеннолетия. И я летал с ним. Потом он высадил меня на равнине близ этого бора и велел искать тебя. Потому что ты лучший из учителей.

– Оказывается, и я не все знаю, – порадовался Риан.

– Я не сказал. Глупо злился на Хиннра, потому что он не оставил меня в экипаже. Хотя он был прав. Мое место здесь. Я предпочитаю жить в обществе, ограниченность корабля не для меня. Но я очень переживал. Не представляешь, как. Он высадил меня, а мальчишку-врача оставил. И мне захотелось доказать невесть кому, что я тоже чего-то стою. Стать старейшим, войти в состав верхушки нашей нелепой иерархии, – Ялитэ теперь усердно смотрел туда же – на солнце. – Глупые ложные цели уродуют жизнь. Учитель погиб, а я научился улыбаться и тем, кто устроил его смерть. Я же политик, на мне вся Академия… Докатился.

– Ой! – заинтересовался Риан. – Занятно-то как. Ты до сих пор любишь госпожу академиссу. Лимма, помнится, просила все бросить и уделить время ей.

– Просила. Какой смысл теперь об этом вспоминать?

– Если бы была жива Тиннара, – задумчиво предположил Риан, – она сказала бы что-нибуть неподражаемо малопонятное, изучив твои страдания. Бабушка Тин в последние годы знала очень много.

– Давай, перескажи своими словами, – заинтересовался Ялитэ.

– Да проще некуда! Лимма – не твоя дракония. Если бы было иначе, ты бросил бы и Академию, и старейших, и весь Релат… Ты еще очень молодой дракон, господин директор, – подмигнул Риан с легкой насмешкой. – Учись уважать мир и видеть его красоту. И однажды она прилетит. Не обязательно на крыльях. Может быть, всего лишь на пассажирском мобиле общего пользования.