Джо Аберкромби - Полвойны

— Я достаточно говорила, – прошипела она ему. – Довольно я делала того, что прилично. Завтра, может, мы оба умрем. А теперь иди со мной.

Завтра, может, все они умрут. Если Ракки чему и научил Рэйта, так только этому. И уж конечно, мужчины редко побеждают в тех сражениях, которые хотят проиграть. Так что он запустил пальцы в мягкое облако ее волос, поцеловал ее, куснул ее губы, почувствовал ее язык у себя во рту, и больше уже ничего не казалось слишком важным. Он был тут, и она была тут, теперь, в темноте. Мать Скаер, Ломатель Мечей, Рин и даже Ракки отдалились, словно рассвет.

Она пнула его одеяло к стене, протащила Рэйта через дверь и задвинула засов.

Реликвии

— Вот это место, – сказала Скифр.

Это был обширный зал с высокими балконами, в котором повсюду валялись сломанные стулья, и было темно от грязи, покрывавшей окна. Сразу за дверью стоял покореженный стол, над которым висело что-то, похожее на огромную монету с эльфийскими буквами по краям. Дальше когда-то шла стена из стекла, но теперь она была разбита, осколки хрустели под сапогами Колла, когда он шагал по ним в сторону арочного прохода. Одна его дверь отвалилась, а другая висела на сломанных петлях. Зал позади вскоре исчез во тьме, в тенях капала вода.

— Не помешал бы свет, – пробормотал он.

— Конечно. – Раздался щелчок, и в тот же миг всю комнату залил свет. Отец Ярви выхватил свой изогнутый меч, который всегда носил с собой, а Колл отпрянул к стене, хватаясь за кинжал.

Но Скифр лишь хихикнула. 

— Здесь не с кем сражаться, кроме себя, а в этой бесконечной войне клинки не помогут.

— Откуда идет свет? – пробормотал Колл. На потолке висели трубки, сиявшие слишком ярко, чтобы на них смотреть, словно частички Матери Солнца, пойманные в бутылки. 

Скифр пожала плечами, медленно проходя мимо него в зал.

— Магия.

Потолок обвалился, некоторые трубки висели на спутанной проволоке, свет мерцал и потрескивал, неровно освещая насупленные лица двух министров, которые осторожно шли за Скифр. Всюду валялась разбросанная бумага. Расползшиеся кучи тянулись вглубь, намокшие, но не сгнившие и все исписанные словами, словами, словами.

— Эльфы думали, что могут поймать мир в письмена, – сказала Скифр. – Что достаточное количество знаний поставит их превыше Бога.

— И вот награда за их заносчивость, – пробормотала Мать Скаер.

Они прошли через рождающий эхо зал, заполненный столами, на каждом из которых стояла странная коробка из стекла и металла. Все ящики были вырваны и шкафы перевернуты, из них извергались кучи бумаг. 

— До нас здесь побывали воры, – сказал Колл.

— Другие воры, – добавила Скаер.

— В мире нет опасности столь ужасной, чтобы кто-то не отважился извлечь из нее прибыль.

— Вот это мудрость от такого юного, – сказала Скифр. – Но, думаю, ворам досталась только смерть. Сюда.

Ступеньки, освещенные красным светом, вели вниз. Далеко внизу раздавалось гудение. Холодное дуновение воздуха коснулось лица Колла, когда он заглянул за перила и увидел, что квадратная спираль ступенек спускается на бесконечную глубину. Он отпрянул, и его голова неожиданно закружилась.

— Путь вниз долог,– прохрипел он.

— Тогда лучше начнем, – сказал Отец Ярви, шагая через две ступеньки. Его иссохшая рука шаркала по перилам.

Они не разговаривали. У каждого и так было полно своих страхов, чтобы впускать еще и чужие. Чем глубже они спускались, тем громче звучало эхо их тяжелых шагов, тем сильнее нарастало то странное гудение в стенах и в самой земле – пока у Колла не начали стучать зубы. Они спускались ниже и ниже, в самую утробу Строкома, мимо предупреждений, написанных на гладком эльфийском камне красными эльфийскими буквами. Колл не мог их прочитать, но о значении догадывался.

Назад. Забудь об этом безумии. Еще не поздно.

Вряд ли он мог бы сказать, сколько времени они спускались, но ступеньки наконец закончились, как и всё в этом мире. На дне тянулся другой коридор, темный, холодный и пустой, за исключением красной стрелы на полу. Стрела вела их к двери. К узкой двери из тусклого металла, рядом с которой на стене была приделана усеянная выпуклостями панель.

— Что это за место? – пробормотала Мать Скаер.

Что-то в ужасающей прочности этой двери напомнило Коллу похожую дверь в канцелярии королевы Лаитлин, за которой, по ее словам, хранились ее безграничные богатства.

— Хранилище, – пробормотал он.

— Склад оружия.

И Скифр начала петь на языке эльфов. Сначала тихо и низко, потом все выше, быстрее, как пела в степи на Запретной, когда Конный Народ явился за их кровью. Глаза Отца Ярви жадно и ярко блестели. Мать Скаер отвернулась, чтобы сплюнуть от отвращения. Скифр сделала над панелью знак левой рукой, а правой стала нажимать выпуклости в порядке, за которым не могли уследить даже острые глаза Колла.

Внезапно зеленый драгоценный камень над дверью ярко загорелся. Раздался щелчок отодвигаемых засовов. Колл сделал шаг назад, чуть не врезавшись в Мать Скаер, и дверь приоткрылась, дохнуло воздухом, словно распечатали старинную бутылку. Ухмыляясь через плечо, Скифр широко ее распахнула.

За дверью был коридор, уставленный стойками. Они напомнили Коллу стойки, в которых держали копья в цитадели Торлби. На них в тусклом свете сверкали эльфийские реликвии. Дюжины реликвий. Сотни. Сотни сотен. Стойки показывались вдали по мере того, как загорались огни, один за другим. 

— Эльфийское оружие, – сказала Скифр, – как и обещала.

— Хватит, чтобы снарядить армию на войну, – выдохнул Отец Ярви.

— Да. Оно было выковано для войны против Бога.

Рядом с такой искусной работой гордые достижения Колла и Рин казались примитивными поделками из глины. Каждое оружие было двойником соседнего, прекрасным в своей безукоризненной простоте. Каждому было по тысяче лет, но оно оставалось таким же идеальным, как в день создания.

Колл пробрался через дверь, уставившись на работу эльфов в благоговейном ужасе, изумлении и с немалой долей страха. 

— Оно такое же могущественное, как то, что ты использовала на Запретной?

Скифр фыркнула.

— То была детская иголка рядом с копьем героя.

Та штука за несколько мгновений разодрала и подожгла в продуваемой ветрами степи шестерых человек, а еще несколько дюжин бежали, спасая свои жизни. 

— На что же способно это? – прошептал Колл, мягко, неуверенно трогая оружие кончиками пальцев. Его идеальная поверхность была скорее выращена, чем выкована, не грубая и не гладкая, не холодная и не теплая.