Робин Хобб - Корабль судьбы (Том II)
— Да, — сказала она, — все и впрямь кончилось.
И слезы полились снова. До сих пор подобное поведение было настолько не свойственно Этте, что Уинтроу смотрел на нее почти как на чужую. Истолковать ее поведение было нисколько не проще, чем понять теткины полубезумные речи!
Сцена в коридоре произвела на него поистине жуткое впечатление. С тетей Альтией определенно что-то было не так. Весьма даже не так. Он чувствовал, что непременно должен поговорить с ней, невзирая на запрет Кеннита. Какие-то дикие обвинения в изнасиловании, россказни о корабле, запертом в темноте… Может, она действительно спятила? Зря все же Кеннит не позволил ему сразу с ней повидаться. Уединение не дало ей отдыха, наоборот: она оставалась один на один со своим горем. Как глупо все-таки они себя с ней повели!
Однако Этта продолжала рыдать, и Уинтроу не считал возможным покинуть ее. Почему ее так ранила бессмыслица, которую несла тетя? И наконец Уинтроу догадался. Этта была беременна: вот в чем все дело! У него аж голова пошла кругом от облегчения. Он обнял Этту и шепнул ей на ухо:
— Все хорошо, Этта. Тебе просто нужно выплакаться, и все пройдет. Женщины в твоем положении часто испытывают порывы неудержимого чувства.
Она рывком села на кровати. Ее лицо покрывали неровные красные пятна, мокрые щеки так и блестели от слез. А потом… потом она размахнулась. Уинтроу вовремя заметил удар и увернулся… почти. Ее сомкнутый кулак чиркнул по его подбородку так, что лязгнули зубы, а перед глазами замелькали звезды. Он отшатнулся и вскочил, придерживая челюсть ладонью.
— За что? — спросил он потрясенно.
— За то, что ты глуп! За то, что ты слеп, — а еще говорят, будто это мы, женщины, ничего не способны понять! Ты полный недоумок, Уинтроу Вестрит! Чего ради я на тебя тратила время и душу? Ты столько знаешь, но на самом деле так ничему и не выучился. Ничему!
Ее губы опять предательски задрожали, она уткнулась лицом в колени и стала раскачиваться взад-вперед, как безутешно горюющий ребенок.
— Дура я, дура… — со стоном вырвалось у нее.
Она подняла голову и потянулась к Уинтроу. Поколебавшись, он присел рядом с ней на постель. Он хотел было снова погладить ее плечо, но вместо этого молодая женщина попросту упала ему в объятия. Уткнулась лицом ему в плечо, и рыдания вновь потрясли ее. Уинтроу обнял Этту, сперва нерешительно, потом покрепче. Никогда он еще не держал в объятиях женщину.
— Этта, — тихо проговорил он. — Этта, милая…
И даже отважился провести рукой по ее лоснящимся волосам.
В это время дверь отворилась. Уинтроу вздрогнул, но объятий не разжал. Он ведь не сделал ничего постыдного, ничего, что можно было бы вменить ему в вину.
— Этта сама не своя, — торопливо пояснил он Кенниту.
— Воистину, — отозвался пиратский капитан. И грубо добавил: — Оно, может, даже и к лучшему, если окажется, что ее новая личность умеет себя вести. В отличие от прежней Этты! — Та не подняла головы с плеча Уинтроу, и Кеннит язвительно продолжал: — Искренне надеюсь, что не потревожил вас, голубки. Я понимаю: какое вам дело до таких мелочей, как мое окровавленное лицо и замаранная одежда…
К немалому изумлению Уинтроу, Этта медленно подняла голову. Она посмотрела на Кеннита так, словно впервые в жизни его увидела. Он не отвел взгляда. И что-то произошло между этими двоими, что-то такое, во что Уинтроу не был посвящен. И это что-то буквально сломало Этту. Тем не менее плакать она перестала.
— Я… Я — все, — выговорила она, запинаясь. — Я сейчас принесу…
— Не трудись, — прорычал Кеннит. — Я вполне способен сам о себе позаботиться. А ты ступай к Йоле. Пусть просигналит капитану Соркору, чтобы прислал за тобой шлюпку. Будет лучше для всех, если ты проведешь некоторое время на «Мариетте»!
Уинтроу ждал, что подобное распоряжение будет встречено новым взрывом «шторма с дождем». Однако молодая женщина промолчала. Что-то разительно изменилось в ней, и до Уинтроу лишь постепенно дошло, что именно. Обычно, когда она смотрела на Кеннита, ее глаза светились любовью, переполнявшей душу. А теперь из нее как будто сама жизнь по капле точилась. И когда она заговорила, это был голос проигравшей очень важную битву.
— Да, — сказала она. — Ты прав. Так будет лучше всего.
Она подняла руки к лицу и с силой потерла щеки, словно просыпаясь от долгого, очень долгого сна. А потом, не добавив больше ни слова, поднялась на ноги и вышла из каюты.
Уинтроу проводил ее взглядом. Происходило нечто такое, что просто не имело права происходить. Он не понимал, что к чему, не улавливал смысла.
— Ну? — ледяным тоном осведомился Кеннит. И смерил Уинтроу с головы до пят очень нехорошим взглядом голубых глаз.
Уинтроу встал, чувствуя, как пересыхает во рту.
— Кэп, — сказал он, — прости, но, по-моему, зря ты ее отсылаешь, даже если речь идет о ее собственной безопасности! Я думаю, вместо этого надо бы убрать с корабля Альтию, причем как можно скорее. Вот уж кто действительно не в себе! Кэп, очень тебя прошу, пожалей бедную женщину и помоги ей вернуться домой! Мы же всего в нескольких днях плавания от Делипая. Я поднакопил кое-каких денег; я заплатил бы за ее проезд домой на одном из торговых кораблей, которые начали посещать город. Пусть она уедет — так будет лучше и ей, и всем нам!
— В самом деле? — сухо произнес Кеннит. — А с какой стати, позволь узнать, ты вообще решил, будто я намерен тебя спрашивать, что мне делать с Альтией, чего не делать?
Уинтроу потерял дар речи и замер на месте. А пират продолжал:
— Она моя, Уинтроу. И я буду поступать с ней так, как сочту нужным. — Он отвернулся и начал стаскивать одежду. — Ну-ка, разыщи мне чистую рубашку! — бросил он через плечо. — Это все, что от тебя сейчас требуется. Меня весьма мало интересуют твои мысли, твои решения, даже твои просьбы. Принеси мне чистую рубашку и штаны попристойней! Да, и еще тряпочку — промокнуть лоб.
Говоря так, Кеннит расстегивал измаранную сорочку. Камзол его уже валялся на полу. Ошеломленный Уинтроу принялся исполнять его распоряжения, действуя точно заводной механизм. В эти мгновения он ни о чем не думал — все его мысли словно разлетелись куда-то. Наверное, их разогнал гнев, переполнявший все его существо. Он разложил чистую одежду, потом принес тряпочку и чашку прохладной воды. Ранка на лбу была совсем невелика и уже не кровоточила. Кеннит тщательно вытер лицо и брезгливо бросил тряпочку опять-таки на пол. Уинтроу молча убрал ее. Потом вылил в умывальник остатки воды, прислушался к себе и обнаружил, что самообладание до некоторой степени вернулось к нему.
— Господин мой, — начал он. — Сейчас не лучшее время отсылать Этту с корабля. Ей следовало бы находиться здесь. Подле тебя.
— А я почему-то так не думаю, — заметил Кеннит лениво. И протянул Уинтроу руки, чтобы тот застегнул ему манжеты. — Я, знаешь ли, решил предпочесть Альтию. И вознамерился именно ее оставить подле себя. Так что лучше побыстрей привыкай к этой мысли, Уинтроу.
У юноши снова язык прилип к нёбу.
— Неужели ты действительно собираешься держать Альтию здесь против ее воли? — выговорил он наконец. — А Этту — выгнать к Соркору на корабль?
— Если уж на то пошло — отнюдь не против ее воли, так что можешь не беспокоиться, — был ответ. — Твоя тетка вполне ясно дала понять, что считает меня обходительным и красивым мужчиной. Так что со временем она несомненно привыкнет к роли моей спутницы. Сегодняшнее маленькое происшествие было всего лишь недоразумением. Ей всего лишь нужно как следует отдохнуть и приспособиться к переменам, случившимся в ее жизни. Словом, повторяю еще раз: пусть ее судьба тебя не тревожит.
— Я хотел бы увидеться с ней и переговорить насчет… Ой, что это такое? — И Уинтроу вскинул голову, прислушиваясь.
— Я ничего не слышал, — пренебрежительно отозвался Кеннит. — Знаешь, по-моему, тебе стоило бы отправиться вместе с Эттой к Соркору, пока…
Но тут уже он замолчал, не договорив начатой фразы, а глаза у него округлились.
— Наконец-то и ты почувствовал, — упрекнул его Уинтроу. — Происходит борьба. Борьба в душе корабля!
— Ничего я не почувствовал! — горячо возразил Кеннит.
— Нет, что-то происходит, — непререкаемо заявил Уинтроу.
Молния успела приучить его к тому, что духовное единение с кораблем — это больно, страшно, опасно. Тем не менее эта связь оставалась прочней любого каната. И вот этот незримый канат дергался, словно на другом конце его творилось нечто невообразимое. Уинтроу хотел соприкоснуться с кораблем и понять, что же там такое. Однако страх пересиливал.
— Ничего я не чувствую, — с презрением повторил Кеннит. — У тебя; парень, воображение разыгралось!
— Кеннит! Кеннит! — долетело снаружи.
Это был долгий, пронизывающий зов, даже страшноватый в своей требовательности. Уинтроу ощутил, как зашевелились у него волосы.
