Евгения Лифантьева - Демоны прошлого

Рассмеявшись, маг ответил:

— Царапина пустяшная, только кровит сильно. Примотай, пожалуйста, вот эту салфетку с мазью, так, чтобы она не съезжала.

За спиной у Арчи скрипнула дверь. Он резко обернулся. Возле входа в умывальную комнату стояла Норсита и смотрела на мага широко раскрытыми глазами.

— Но… — пробормотал Арчи.

— Что «но»?

— Э… В смысле, здравствуй, Норсита! Прости меня, а? Я очень рад тебя видеть…

Девушка, словно завороженная, подошла к Арчи и легонько дотронулась пальцами его груди. Маг почувствовал тонкую струйку Силы, скользнувшую по ране.

— Давай я тебя перевяжу, хорошо, — неожиданно сказала девушка.

Арчи пожал плечами:

— Конечно.

— Тогда садись в кресло.

Легкие касания пальцев Норситы наплминали летний ветерок, но почему-то у Арчи по коже от них побежали мурашки.

Повисшую в комнате тишину нарушила Ланя:

— А камзол ты зачем принес? Не мог раздеться у себя в комнате?

— Как ты думаешь, если во мне есть дырка, могла ли остаться целой одежда? Или ты считаешь, что я разгуливал по улице голым? — сварливо ответил Арчи, которому вдруг стало неприятно, что от слов Лани разрушилось что-то, что он не мог выразить словами.

— Ага! Швею из меня решил сделать! — в тон ему ответила девушка. — Ладно, давай сюда, горе черешовое!

Забрав камзол, Ланя уткнулась в шитье, бормоча о том, что Арчи — везунчик, сукно — толстое, и если зашить аккуратно, то ничего видно не будет.

Арчи молчал, прислушиваясь к своим ощущениям. В конце концов Норсита тихо сказала:

— Готово! — и подала магу его рубаху.

Арчи накинул ее на плечи и снизу вверх взглянул на Норситу, которая, закончив перевязку, отошла подальше от молодого мага.

— Норсита, я же сказал: прости меня, — медленно проговорил Арчи. — Я не хотел… Я не хотел тебя обидеть…

— А я тебе тоже уже сказала: ты, господин магмейстер, идиот, — вмешалась Ланя. — Ладно, держи свою рвань! Чай будешь пить?

Арчи молча кивнул.

Ланя захлопотала, выставляя на стол сладости, до которых была большой охотницей.

Арчи вдруг почувствовал, что то ли от потери крови, то ли от перенесенных волнений — все же не каждый день два десятка головорезов пытаются проткнуть тебя ножами, — то ли из-за все время повисавшей в комнате звенящей тишины ему стало очень зябко. Сбросив грязную рубаху на кресло, он на голое тело надел камзол и торопливо подошел к Норсите.

— Но! — пробормотал он. — Норсита…

И, вдруг решившись, заговорил быстро и четко:

— Норсита, я был не прав, когда говорил, что не люблю тебя. Я люблю… но, понимаешь, не только тебя. Маму люблю, сестренку, Генрику. Ланю люблю. Наши слова слишком грубы, чтобы было можно сказать, как любишь. И я не знаю, что тут делать. Мне было очень обидно, когда ты на меня обиделась. Обидно — потому, что я не хотел тебе зла… Я не знаю…

Норсита продолжала молчать.

Арчи зло ругнулся про себя.

— Ну пойми ты! Я люблю Ланю. Так? Но я ее люблю не так, как тебя. Я ее люблю…

Маг решительно подошел к соседке, нахально уцепил ее за уши и чмокнул в нос.

— Уйди! — взвизгнула Ланя. — Ошалел, что ли? Я же кекс режу, придется на тебе еще одну дырку штопать!

Возмущенная Ланя выглядела так смешно, что Норсита, не выдержав, прыснула в ладошку. И вдруг спросила чуть слышно:

— А меня ты как любишь?

Арчи вздрогнул. Внимательно посмотрел на Норситу.

Потом опустился перед ней на одно колено, взял в ладони ее руку и осторожно поцеловал пальцы девушки.

Прижал ее ладонь к щеке. Замер на миг.

И тут же вскочил, спешно подхватил свою рубашку и выскочил за дверь.

Уже у себя в комнате, крепко-накрепко заперев дверь и отдышавшись, Арчи подумал:

«Что же я сделал? Это же…»

Хотя мимолетный поцелуй в кончики пальцев — это было действительно то, что точнее всего передавало его чувства к девушке.

Арчи продолжало морозить. Он обрадовался, вспомнив, что перед походом к соседке успел растопить печку и поставить на нее чайник. Вскоре маг торопливо глотал горячий чай. Мысли скакали с одного предмета на другой.

Сатин.

Нападение.

Норсита…

«Но, если я ввязался в эту королевскую интригу, то в опасности оказываются все, кого эти головорезы посчитают моими близкими. Ладно, Генрика, когда она приедет. Она сама за себя постоять может. Мих, если что, не обидится — он же сын рыцаря… А Норсита… Вдруг кто-нибудь подумает, что она тоже в чем-то участвует?» — с ужасом подумал Арчи.

Мысли о Норсите каким-то странным образом вызвали ощущение близкой опасности.

Арчи оценивающим взглядом окинул комнату. Потом подошел к окну. Обычное для небогатых городских домов окно: частая металлическая решетка, в которую вставлены кусочки стекла. Листовое стекло слишком дорого, чтобы использовать его на чердаках студенческих пансионов. Решетка прикреплена к деревянной раме, и уже та крепится на довольно надежных железных петлях. Запора нет — зачем запор на чердаке? Ветром окно не распахнет — и ладно.

«Можно защитить окно заклинаниями, — подумал маг. — Только зачем?»

Он достал из одного из стенных шкафчиков полдюжины гвоздей (он и сам не помнил, откуда у него взялись гвозди, но, к счастью, не любил выкидывать то, что еще может пригодиться) и накрепко приколотил раму к косяку.

Теперь, чтобы отрыть окно, его пришлось бы выламывать с куском стены.

«По крайней мере, во сне ко мне не подберутся, — подумал Арчи. — А если я не сплю, то и огрызнуться могу!»

В эту ночь ему снилась Ланя, скачущая верхом на огромном рыжем коте, и белые птицы, с тревожными криками кружащие над гнездом.

Глава 21

Магмейстер эт-Лотус опять — в который уже раз — выручил Арчи. Молодому некроманту вообще время от времени казалось, что стихиальщик знает гораздо больше, чем говорит. Впрочем, Арчи не думал, что эт-Лотус что-то от него скрывает. Просто стихиальщик никогда не лез к молодому коллеге с наставлениями и редко рассказывал что-то, пока Арчи не спрашивал его, как говорится, «в лоб». Или если не приходилось к слову.

Вот и на этот раз Арчи поинтересовался у хозяина лаборатории, кто из преподавателей может иметь ключи от подвала.

Лутус эт-Лотус удивился:

— Зачем тебе ключи, если в подвал ведет потайная лестница?

Арчи объяснил: для инициации Миха Эрн-Лисского нужно место, которое хранит частицу магии та-ла, а показывать студенту лестницу не хочется.

Стихиальщик пожал плечами:

— По-моему, подвал все же — не самое лучшее место для таких торжественных обрядов. Это что за инициация, если она произойдет посреди никому не нужного хлама? Ты о парне-то подумал?