Влада Воронова - Крест на моей ладони

Люцин вздохнул.

— Года за три, ну максимум за четыре я сумел бы полностью прекратить бойню. Дворчане уже не так сильно верят в несовместимость первооснов, как раньше. До прошлого лета как-то никто не замечал, что равновесники пользуются всеми тремя силами сразу. Теперь уверенность в истинности своего пути начали терять даже большаки. Остановить войну можно. Но сначала надо избавиться от власти Предрешателей. Много они от меня не требуют — всего лишь хранить равновесие вечной битвы. Дают ануну, сила которой позволяет держать наших вояк под контролем. Если я найду способ получать ануну самостоятельно, то сумею и клятву подчинения разорвать. Знаешь, что самое паскудное? Я не могу отречься от власти, потому что за мою непокорность накажут всё Троедворье. А меня заставят смотреть. И лишь затем казнят. Такое уже было — с директором Альдисом. И волна несчастий, прокатившаяся как по волшебной, так и по незнаннической части Троедворья. Поэтому сначала я должен освободить от контроля Девятки себя, и лишь затем смогу освободить Троедворье от войны.

Люцин не лгал. Сейчас он действительно хочет остановить бойню. Но стоит ему немного задуматься, и директор поймёт, что война — основа его власти. Предстоятель и координатор правят изолированными сообществами, для которых наличие официального лидера и подчинённых ему властных структур жизненно необходимо. Потайница — государство в полном смысле этого слова. Там есть суверенная территория с чёткой границей, которая и объединяет людей. Если хочешь жить в потайнице — подчиняйся её правителю. Но приказы всех остальных властителей тебя не касаются. Потайничникам безразлично, что происходит на основице. А Троедворье не страна. Это клуб, орден, группировка, но только не государство. Мы соблюдаем законы и Троедворья, и той страны, на земле которой находимся. Больше того, все наши кодексы составлены так, чтобы никогда не возникало резких противоречий с кодексами незнанническими. Например, бойцам запрещено появляться на основице с холодным или огнестрельным оружием, форму носить можно только в кроми или в резиденциях. Это не всегда получается, и коррекционный отдел посылает чистильщиков и маскировщиков прятать от большого мира все следы существования Троедворья. Мы учимся в простеньских школах и университетах, мы охотно слушаем и рассказываем анекдоты об их политиках и артистах, мы читаем их газеты и ходим по их улицам. Мы в гораздо большей степени граждане той страны, на земле которой находимся, чем Троедворья. Российский паспорт у меня есть, а вместо троедворского — равновесная татуировка. Прямо как у боевика организованной преступной группировки или члена клуба ролевых игр.

Единым Троедворье делает только война. Прекратится противостояние, и волшебники вмиг разбегутся по всей планете так, что и не поймаешь. Удержать их вместе никакая ануна не поможет, чем бы она ни была. От Троедворья, как и от Совета Равновесия, останется лишь воспоминание.

Даже если Люцин найдёт способ освободиться от власти Девятки, войну прекращать он не станет.

— Как они с вами связываются? — спросила я.

— Иногда присылают письмо через нигдению, — ответил Люцин. — Два раза за все пятьсот лет моего директорства. Ануну присылают ежегодно. Пока равновесие держится, я как таковой им неинтересен. Внутренние дела Троедворья тоже безразличны.

— Стихийников вы принимать не хотите потому, что в Лиге и Альянсе почти все глубоко чтут Девятку, в том числе и они?

— Да. И не хочу создавать даже единичный прецедент, принимая в Троедворье урождённого потайничника, их сторонника. Троедворцы считают Верховных Учителей нелепыми до глупости персонажами полузабытого древнего сказания, а вампиры Предрешателей не любят. Девятке никогда не найти здесь сторонников.

— Понятно, — ответила я.

Люцин досадливо взмахнул рукой.

— Хорса, ты ничего не сможешь изменить. Я тоже гойдо, начертатель и мастер имён. К тому же чаротворец-обратник. Но даже я оказался бессилен. Всё, что нам остаётся — смириться и попытаться сделать ущерб наименьшим. Власть Предрешателей неодолима.

Я шагнула к двери.

— Ты назначаешься моим советником, — сказал мне вслед Люцин.

— Не хочу, — ответила я, не оборачиваясь. Вышла из кабинета и тихо притворила за собой дверь.

Прежняя жизнь кончилась. Пора начинать новую.

В приёмной секретарша и замы утешали Грюнштайна.

— Дитрих, ты не знаешь ещё, какая это стервозина, — говорил первый зам. — Она даже из сатаны все кишки вымотает, но своего добьётся.

Секретарша гладила Грюнштайна по плечу и поила минеральной водичкой.

Люся сидела на подоконнике и смотрела на них с презрительным прищуром. Роберт подпирал стену у двери в коридор. Лицо хмурое, крылья подрагивают — урождённый альянсовец ситуацию понял лучше.

Сцена нелепая до смешного. Театр абсурда, в котором всё актёры заигрались настолько, что перестали различать, где спектакль, а где реальность.

Я удержала злой смешок, схватила Грюнштайна за рукав и повела к себе в кабинет. Он подчинился безвольно и тупо как омороченный. Командорский статус пока ещё действовал, никто не стал останавливать или задавать вопросы. Роберт сунулся было за нами, но я сказала «В коридоре подождёте, товарищ майор!» и захлопнула дверь у него перед носом.

— В какой потайнице живёт ваш брат? — спросила я Грюнштайна.

— Мюнхенской, — ответил он машинально.

Через интернет я выяснила расписание авиарейсов и купила билеты. К часу дня мы будем в Мюнхене. Надёжный загранпаспорт на имя российского гражданина у Грюнштайна есть — возвращаться в Рим он должен был самолётом, нет у нас волшбы на такие длинные телепорты. У меня как у командора тоже выездные документы в полном порядке. Так требует Устав, даже если командировки и не планируются. К счастью, Люцин формалист и всегда соблюдает инструкции такого сорта.

Я позвонила Поликарпову — первый раз за девять месяцев.

— Это Нина Хорса. Пред изначалием я требую с тебя, сумеречный кудесник Ильдан, возвратить долг жизни за живицу, отданную твоему сыну Александру.

— Что ты хочешь? — ответил Поликарпов после краткого молчания. Голос вибрировал от бессильной ярости.

— Чтобы ты через полтора часа был в Западном аэропорту возле кассы номер семь. Возьми загранпаспорт. Подробности объясню на месте. Властью изначалия по праву кредитора обязую тебя хранить тайну.

Я оборвала связь. Паспорт у Поликарпова есть, ведь он советник главы двора.

Эльфы и домовой смотрели на меня с испугом.

— Вы свидетели, — сказала я. — Сумеречный кудесник Ильдан действует под принуждением, а потому ответственности за свои поступки не несёт.