Юлия Набокова - Заклятье зверя

– Ты хотела сказать – ради тебя? – мягко поправил волшебник.

– Какое это имеет значение теперь? – смутилась Ивонна.

– Именно сейчас и имеет, – возразил Гидеон. – Ты разыскала меня затем, чтобы убедить снять заклятие и вернуть моему ученику человеческий вид. Но решила ли ты, что станешь делать потом?

Ивонна в смятении отвела взгляд. Ответа на этот вопрос у нее не было. Она знала, что обязана отплатить Вернеру добром за все, что он для нее сделал. Она сосредоточилась на том, чтобы помочь заколдованному юноше вновь стать человеком. Но что будет потом – она не знала. Если бы только Вернер происходил из благородной семьи! Пусть даже обедневшей – не беда! Ее денег хватит на то, чтобы вести привычный образ жизни до конца дней.

Увидев, что они любят друг друга, ее отец дал бы согласие на этот брак. Но о том, чтобы выйти замуж за деревенского мага, не может быть и речи. Корнелий никогда не одобрит подобный союз. А тайно сбежать из замка и провести остаток жизни в деревенской избе Вернера Ивонна была не готова. Хотя что может быть хуже, чем всю жизнь провести в роскошном замке, тоскуя о настоящей любви?

– Я вижу, что ты неравнодушна к нему, – деликатно заметил Гидеон. – Хартвиг поведал мне, что во время путешествия ты разорвала помолвку с женихом. И уверен, на то были и другие причины, кроме того, что жених тебя оскорбил.

Отеческий и добрый взгляд волшебника, казалось, проникал в самое сердце, и Ивонна не посмела ему возразить.

– Не сомневаюсь, Вернер тоже полюбил тебя, – продолжил волшебник. – До того, как он сбежал из дома, на свете не было юноши эгоистичнее и честолюбивее. Вернер был одержим амбициозными мечтами. После его бегства его товарищ признался мне, что Вернер мечтал стать самым могущественным волшебником в Невендааре. И трудно поверить в то, что юноша, которого я знаю, готов пожертвовать своей жизнью и своими мечтами ради кого-то другого. Я бы сказал, что без чуда здесь не обошлось. И это чудо, без сомнения, зовется любовью.

Ивонна заалела от смущения.

– Дитя мое, – мягко начал Гидеон, – я знаю Вернера лучше, чем ты. И я знаю, как важно для него достичь своей цели. Именно поэтому я наложил на него заклятье зверя, в надежде, что это убережет его от плохих поступков. Когда Вернер полюбил, то желание любви пересилило в нем желание славы и могущества. Если я верну ему человеческий облик, он будет глубоко несчастен оттого, что не сможет быть рядом с тобой. Быть может, остаться волком – лучший выход для него?

– Вы не понимаете! – воскликнула Ивонна. – Вернеру грозит страшная опасность! Дамарис поклялся истребить всех волков в Невендааре. Если только…

– Если только – что?

– Если только я не выйду за него замуж, – еле слышно прошептала Ивонна.

– Тогда твой жених еще более бесчестный человек, чем я себе его представил по твоему рассказу, – строго заключил Гидеон.

– Так вы вернете Вернеру человеческий облик? – взволнованно спросила Ивонна.

– Конечно, – кивнул Гидеон. – А когда сделаю это, то увезу его с собой. Мать Вернера вне себя от волнения. Я верну его домой. А ты станешь жить своей жизнью, со временем забудешь все, что произошло, и встретишь человека своего круга, которого полюбишь всем сердцем.

«Никогда! – хотела выкрикнуть Ивонна. – Никогда не забуду Вернера и никогда никого так не полюблю». Но лишь покорно кивнула, соглашаясь со словами волшебника, и спросила:

– И как вы собираетесь это сделать?

Но Гидеон не ответил – во дворе раздался шум, и, подойдя к краю балкона, Ивонна увидела, как во двор замка въехал Дамарис со своими воинами. Среди них Ивонна заметила инквизитора, лицо которого было ей незнакомо. Но при виде его синей мантии сердце девушки сжалось в предчувствии беды.

Спустившись во двор и обнаружив среди незваных гостей Дамариса, Корнелий покраснел от гнева.

– Кажется, я ясно сказал, что тебе здесь больше не рады! – вскипел он.

– Зачем же так строго, Корнелий? – Дамарис попытался перевести все в шутку. – У меня ведь серьезные намерения. Я люблю твою дочь и так просто не отступлюсь.

– Убирайся вон! – рявкнул взбешенный хозяин замка.

– Не очень-то почтительно встречают здесь родственников Великого Инквизитора, – раздался лязгающий, как ржавый дверной засов, голос, и из-за спины Дамариса выступил незнакомец в плаще инквизитора. Корнелию сразу не понравились его острые черты лица, мелкие крысиные зубы в прорези тонких серых губ, буравящий осуждающий взгляд и подобострастные нотки в голосе, когда тот вступился в защиту Дамариса. Оцепенев при виде столь неприятного человека, Корнелий не сразу осознал смысл его слов.

– Великого Инквизитора? – недоверчиво переспросил кто-то из людей за его спиной, и Корнелий запоздало узнал голос Хартвига. – Разве Дамарис приходится родственником и преподобному Иоганну?

– Святейший Иоганн вчера погиб. – Лицо инквизитора превратилось в маску скорби: уголки бескровных губ опустились вниз, веки прикрылись, словно он собирался заплакать. – Теперь Великим Инквизитором Невендаара стал почтенный Себастьян.

Хартвиг недовольно кашлянул, а сердце Корнелия тревожно забилось, почуяв неладное. Уж если прежде Дамарис постоянно подчеркивал высокое положение своего дяди и кичился властью, которой тот располагает, то теперь и вовсе почувствует себя безнаказанным. Доказательство чему – его сегодняшнее вторжение в замок, где ему не рады.

– И чем же я, скромный житель Империи, обязан визиту столь высокопоставленной персоны, как племянник Великого Инквизитора? – пытаясь скрыть тревогу за неприкрытой иронией, поинтересовался Корнелий.

Дамарис, приняв его слова за приглашение, спешился и подошел ближе. За его спиной неуклюже слез с коня инквизитор и засеменил следом за Дамарисом, остановившись рядом.

– Корнелий, тебе известны мои намерения в отношении Ивонны. Давай забудем этот нелепый инцидент в пути и пожмем руки.

– Нелепый инцидент?! – Корнелий проигнорировал протянутую ему руку и с гневом взглянул в лицо наглецу, которого он еще недавно считал лучшей партией для своей дочери. – Ты бросил ее, оставил без своей защиты. Она чуть не погибла в получасе езды от дома. Где ты был тогда, а, Дамарис?

Тот выдержал его взгляд спокойно. Чуть опустил голову, выражая раскаяние.

– Корнелий, я понимаю твои чувства. Я сам сильно сожалею о том, что все так произошло. Если бы я только мог представить, что такое может случиться…

– Ты мог представить, Дамарис, – сердито перебил его Корнелий. – И если бы ты любил мою дочь, то представил бы себе это очень ясно. Моя дочь неоднократно подвергалась смертельной опасности в пути. Ты знал об этом с ее слов. И тем не менее допустил, чтобы она продолжила путь в одиночестве!