Далия Трускиновская - Королевская кровь

На этого карлика издали смотреть — и то тошно делалось. Во-первых, волосня лицо закрывала, и какая волосня! Иссиня-черные длинные иголки во все стороны. Один нос из них и торчит. Во-вторых, два горба, спереди и сзади. В-третьих, руки длинные, тощие, когтистые, загребущие. На указательном пальце правой лапы — огонек. Надо думать, перстень. И занятный огонек — то розовый, то синевато-лиловый. Одежонка на карлике убогая, но есть в ней какой-то смысл — на полах рубахи синей загогулины и выкрутасы белым нарисованы.

Стоит этот прелестный карлик, бурчит, хмыкает, вздыхает — словом, думает. И Жилло глядит на него из-под краешка ковра зачарованно, но, в отличие от карлика, вовсе не думает. А просто в изумлении пребывает.

Постоял этак карлик, почесал в затылке.

— Нет! — говорит. — Все не так!

Подошел к настенному зеркалу, на себя уставился. Лица его Жилло из своего укрытия не видел, а отражение наблюдать мог. И у того отражения четыре клыка изо рта полезло, два снизу, два сверху. Потаращился карлик на свою жуткую рожу — и спрятались клыки.

Видно, рожей своей карлик остался доволен — Жилло сквозь волосню увидел поганую ухмылочку.

Потом взял карлик со стола палку с крючком, а в другую руку — блюдце с какой-то дрянью. Коснулся крючком этой дряни — она затлела. Тут карлик забормотал, зафырчал, отплевываться на все четыре стороны начал, а потом и вовсе заголосил.

— Черный мой князь, боевой кабан повелителя демонов, копыта твои алмазные, клыки твои алмазные, глаза твои алмазные, князь Бериал, заклинаю тебя кровью и мозгом, костями и шерстью! Властью знака Шин-Цед, который владеет ночными тварями, заклинаю тебя и время, в котором ты находишься! И пусть это время станет моим временем!

Совсем оглох Жилло от этих пронзительных воплей. И с неудовольствием подумал, как он тетке Тиберии за все заклинания и магические знаки отчитываться будет. То ему Неда слова старого Алькуина передавала, которые невозможно простому человеку ни уразуметь, ни запомнить, теперь еще этот орет!

Завертелся карлик с блюдцем и крючковатой палкой, выкрикивая что-то уж вовсе непотребное. И обратился в смерч. Вверху смерча волосня дыбом торчит, а сам он вдруг розоветь начал. Палка в одну сторону отлетела, блюдце — в другую. И оказалось в трех шагах от носа любознательного Жилло.

Распался смерч как бы на клочки. Не меньше десятка розовых клочка разбежалось по комнате. И когда Жилло понял, что это такое, то чуть вслух не охнул.

На драгоценном паркете тончайшей работы паслись, постукивая копытцами, очаровательные и чистенькие поросята. Правда, на загривках у них топорщилась острая щетинка, у каждого торчало по четыре маленьких белоснежных клыка, но в остальном это были вполне приличные поросята хоть сейчас на рынок.

Почтенный покой, видывавший вельмож и красавиц, наполнился тоненьким хрюканьем. Вдруг один поросенок взвизгнул, стал паркет копытцем ковырять, ярость показывать. Второй последовал дурному примеру. Первый вроде бы подрос немного. Второй вроде бы потемнел шкуркой. Но прочие как гуляли, так и продолжали бродить, очень даже мирно похрюкивая.

Вдруг все поросячье стадо завизжало и в кучку сбилось.

Что будет дальше — Жилло уже знал. Кучка вращаться стала, вверх столбиком вытянулась. И со стоном грохнулся на паркет жуткий карлик.

— Почему?!.. — спрашивает он непонятно кого. — Ну, почему?!.. Что мне с этим растреклятым цветом делать? Ни в одном заклинании ничего про цвет не говорится! Хорош я буду: ночью — и вдруг розовый!..

Посидел он этак, погоревал, вдруг вскочил.

— Время! — воскликнул. И к дверям кинулся. Но остановился прибраться решил.

Сперва палку с крючком с пола подобрал, за пазуху сунул, потом блюдце взглядом отыскал.

И почудилось тут Жилло, что заметил карлик приподнятый краешек ковра по соседству.

У него еще хватило выдержки медленно-медленно опустить край люка. А там уж графский слуга откровенно дал деру!

Несло его по узкому ходу с риском расквасить нос, пока на решетку не вынесло. Свечу, конечно, он по дороге потерял. В решетку грудью вмазался, нашел дыру, протиснулся и тут только дух перевел.

Жилло понял, что карлик, которому непременно хотелось размножить свою особу свинским образом, и был тот Озарук, о котором тетка Тиберия толковала. И если бы Озарук пустился за ним в погоню, то неприятности были бы у Жилло, а не у Озарука. Но графский слуга не знал, спешит за ним карлик, или как. На всякий случай следовало утекать, да подальше.

Из колодца вылезть Жилло уже не мог, и знал это с самого начала, когда лез в окаянный колодец. Тетка Тиберия обещала, что в трудную минуту пернатое зелье спасет. Но это еще не была самая трудная минута. И вспомнились те два люка, которые он заприметил по пути к решетке. Но поди их открой…

Призадумался Жилло — и сообразил! Когда он их приподнять пытался, у него еще не было того длинного железного прута, который он из решетки выковырял! Прут же настолько длинен, что стоймя в подземном ходе не встанет. Стало быть, если уткнуть его снизу в люк и пихать, пока не упрется в пол под прямым углом, то люк, пожалуй, и приподнимется.

Пошарил Жилло по полу — нашел-таки прутище. Потом стал по сырому потолку шарить. Как словил занозу — обрадовался. Значит, прут есть, деревянный люк есть, карлик Озарук если и идет по следу, то он еще далеко.

Как Жилло прутом в полных потемках орудовал, он бы и сам потом объяснить не смог. Страшно ему было до жути. А вдруг сию минуту Озарук возникнет?

Но карлик не возник, а крышка люка стала поддаваться. Когда прут встал под прямым углом к полу, она приподнялась на целую ладонь. И свет из щели потек. Тут уж повеселее стало. Поднатужился Жилло — и вовсе крышку откинул. При помощи прута выкарабкался он из люка — и чуть затылком к ступеньке не приложился. Люк оказался под лестницей.

Вынырнул Жилло и из-под лестницы, ногой люк захлопнул. Вокруг пусто. Покрутился он туда-сюда — странно, а ведь местность-то знакомая! И вспомнил, откуда знакомая — никакой в этом мистики и никакого колдовства, как ни странно, не было, а просто вели его этим коридором и этой лестницей на тот самый допрос, когда из зеркала прядь золотых волос вылетела.

Ну, теперь можно было и дух перевести.

Очевидно, Озарук ничего не заметил и в погоню не кинулся. А может, и заметил, Только ведь он, пребывая в поросячьем виде, чуть куда-то не опоздал. Значит, с делами справится — до Жилло доберется…

Стал графский слуга соображать — где сейчас карлик, неизвестно, а вот где братцы-воришки, он примерно знает. Если только они в подземной тюрьме, а не в какой другой. Можно до них добежать, до бездельников, благо узелок тетки Тиберии работает отменно. Сперва у них, у негодяев, про коллекцию расспросить. Может, знают, куда она угодила. А если обстоятельства позволят — то хорошенько обоим по шее надавать, Жаль, тетки Тиберии не послушался, когда она отлупить братцев через зеркало предложила!