Сергей Малицкий - Печать льда

Дверь подалась тяжело, но бесшумно. Рин пригляделся, выпрямился, но, только когда за его спиной вырос великан вельт, прошептал негромко:

– Привет, Гардик.

– Здравствуй, молодой Олфейн, – сухо ответил седой, как размолотый в порошок магический лед, и угловатый, как высушенный зимним ветром стебель болотного хвоща, старик. Он сидел в глубоком кресле у разожженного камина и потягивал из высокого кубка вино. На каминном камне трепетал огонь лампы, еще одна лампа вздрагивала от сквозняка на круглом столе из темного дерева, вокруг которого поднимались высокие, украшенные гербами магистров спинки десяти стульев. В воздухе носился легкий запах Гнили и ягод можжевельника.

– Хорошее вино, – пошевелил ноздрями вельт. – Десять лет выдержки. Сладкое, но сладость его прозрачна, как родниковая вода.

– И терпкое, – добавил магистр. – Как губы любимой женщины. Редко кому удается попробовать такое вино раньше прикосновения к губам любимой, ну так будет с чем сравнивать, Рин, не ошибешься. Заходите. Вот кувшин, вот кубки. Будь добр, вельт, наполни их. Я уж думал, что Олфейн так и не доберется до магистрата, но, видно, не зря просиживаю тут третью ночь. Значит, любопытство не покинуло самого любопытного отрока во всей Айсе? Рин, возьми стул со своим гербом. А ты, Орлик, выбери любой, магии нет ни в одном. Это всего лишь стулья.

Глава 18

НЕМОТА

«Выпил, выпил!» – восторженно повторяла Джейса, пока бежала к Водяной башне. Конечно, она не успела положить в вино осколок соли, но ведь выпил же! Значит, не придется теперь ломать голову, как подойти к Олфейну да как подсунуть ему заговоренное вино. Один раз выпил и второй выпьет. Правда, надо подгадать, чтобы великана рыжебородого рядом с ним не было. Мало того, что до капли остатки вина из фляжки высосал, так еще и глаз с нее не сводил! Да если он даже рядом встанет, она же в живот ему дышать будет! И прокормить такого гиганта никаких денег не хватит!

Впрочем, ей-то что за забота? Ей ли об этом думать? Пусть об этом подружки рыжебородого заботятся. Есть ведь они у него, точно есть! Иначе не разбегался бы холод между лопаток от одного только его взгляда. Это Рин Олфейн ни разу не взглянул на нее. Ничего, отхлебнет правильной смеси, и сам правильным станет, а там уж и Джейса не оплошает!

Только завтра непременно надо сбегать на торжище, разыскать того же торговца, да смотреть, чтобы вино не разбавил. В неразбавленном-то и вовсе ни запаха, ни вкуса соли не уловишь! А если она сама глотнет из фляжки? С ней-то что станется? Неужели к зеркалу прирастет? Да ничего не будет. Когда заговоренную соль лизала, ничего не случилось, и вина попробует, ничего не будет. Главное – великана от фляжки отвадить!

Может быть, еще одну фляжку купить? Вот и еще одна забота: не забыть, в какой фляжке заговоренное вино, в какой – обычное. Ниткой, что ли, цветной пробку перевязать? Ну и дура же она! Ведь нет у нее второй фляжки, одна только. Спрятать бы ее, а если вельт спросит, сказать, что нет? Так унюхает же! Ноздрями водит, что кошак ушами у крысиной норы! Да что ж она голову себе всякой ерундой забивает? Как есть дура!..

«Дура, дуреха», – повторила про себя еще раз Джейса и вдруг встала, как будто окаменела. Что ж это она обо всем забыла? И о происшествии на торжище забыла, и об Арчике, и о слухах, что по городу летали, летали и до ее ушей долетели? Она же только о том, что в глазах черных увидела, и думала, когда, прибежав с торжища, взглянула в бронзовое зеркало, рассмотрела саму себя, испуганную и бледную, да так швырнула зеркало о стену, что оно по трещине и располовинилось! А потом уже, когда сидела возле очага и на огонь смотрела, услышала о том, как хозяйка Райликова, что этажом ниже живет, о Рине Олфейне языком треплет.

По каминным трубам всякий разговор хорошо разносится. Когда Арчика приводила горячим вином угостить, соседка как мышь у своей трубы сидела, вот и она только что не приросла к трубе. Что там говорила дородная стражница? Что такого услышала Джейса, если спохватилась и к отцу на Водяную башню побежала? Некуда ей было больше бежать. Кто ж еще, кроме Шарба, обнимет ее за плечи и будет гладить по спине и хрипло шептать на ухо: «Доченька моя, доченька!»

Добежала, а тут и отец из арки вышел. Похромал было навстречу, но из ворот тележка выкатилась, за ней стражники Волчьей башни вышли, а в тележке что-то окровавленное и стонущее лежало. Джейса замерла только, а Шарб тут же узнал беднягу. Еще бы! Он и покупал Арчику теплую рубаху из грубой шерсти, чуть ли не сыном однорукого считал. Узнал да побежал так, что и хромать не успевал. Перекинулся словом со стражниками, что уж запыхались тележку в горку толкать, да сам Арчика к Ласаху потащил.

А что Джейса? Она тут же забыла обо всем! За отцом ринулась. Все-таки живой человек. И пусть не нравился ей Арчик, все равно такой участи не заслуживал. И чего, спрашивается, потащился на эту Каисскую улицу? К Камрету? Так зачем? Никогда никаких дел не было у Арчика с Камретом! Или медяков решил подзаработать? Так приврала ему Джейса, приврала: от помощи старик никогда не отказывался, а насчет медяков прижимист был. И теперь прижимист, а уж расчетлив да хитер – поищешь другого такого, все равно никого не найдешь! Тот же Ласах сказал, что, если вся Айса сквозь гору в пропасть бездонную провалится и останется одна скала с верхушкой, чтобы только стопу поставить, именно Камрет на ней стоять и будет! Так что же говорила хозяйка Райликова?

Вспомнила Джейса. Вспомнила и дальше подраненная поплелась, потому как холодом ее окатило. Арчик тут же из головы вылетел. И раньше на его безвольную руку морщилась, а теперь и вовсе взглянуть страшно будет! О Рине Олфейне болтала Райликова хозяйка. Конечно, веры глупой бабе нет и быть не может, как говаривал Шарб, потому как она даже правду и ту так наперекосячит, что не узнаешь, о чем сам ей давеча рассказал. И все-таки! Нашел ведь Рин Олфейн опекуна. Да не опекуна, а опекуншу. Да не простую, а девку гулящую, которая перстень магистерский у него украла. И теперь оскорбленный таким поступком племянника Фейр Гальд разыскивает ту девку по всему городу. Мало того, тот же Рин Олфейн напал на Фейра и рассек ему кинжалом щеку. Чуть не убил – еле удержали. Поэтому и вызвал дядя младшего Олфейна на поединок у Водяной башни, который и произойдет в девять часов утра в праздник равноденствия.

«У Водяной башни», – прошептала про себя Джейса и присела тут же на широкую, выдолбленную ногами звонарей в дугу ступень. Вот она, башня, над ее головой замерла. Простая, проще не бывает – три куба, друг на друга поставленные, один другого меньше. Потом бочка восьмигранная на сто локтей высоты, барабан округлый с окнами-арками – звонница да куполок, словно половина шарика. Куполок из черного камня собран, а все остальное из серого.