Элизабет Кернер - Эхо драконьих крыл

Слава Владычице, что этот недоумок управился очень быстро.

Когда наступила передышка и мы, запыхавшись (я-то уж точно не могла восстановить дыхание), крепко сжимали друг друга в объятиях, он пробормотал мне в ухо:

— Ланен, госпожа моя, я знаю твою тайну. Я знаю, что ты разговаривала с драконами, как и я. Умоляю тебя, милая моя госпожа, расскажи мне, что ты от них узнала, чтобы уж мы и тут действовали сообща.

Ничто другое не могло бы избавить меня от его чар, как это. Я слегка отстранилась.

— Что? — переспросила я, разум мой был все еще затуманен страстью. — О чем ты?

— О драконах, дорогая моя, — ответил Марик и ослепительно улыбнулся. Он изогнулся и поцеловал меня в шею, прижав меня еще крепче к себе; его руки, сильные и чувственные, ласкали мне спину, а он продолжал бормотать: — Я знаю, что ты была у них, бесстрашная ты душа. Расскажи мне, о чем вы говорили?

Разум мой быстро прояснялся. Я чуть было не отпрянула от него, но тут же смекнула, что мне будет гораздо меньше выгоды, если он вдруг перестанет думать, что я все еще беспомощна. Для этого мне не нужно было особо притворяться: я по-прежнему испытывала влияние чар, хотя и в меньшей степени.

— Ничего особенного, они не стали меня даже слушать, — я вновь поцеловала его, слегка дразня. — Нашел, о чем спрашивать! Почему тебе понадобилось знать об этом именно сейчас?

— Эх, милашечка! Поверь мне, что вскоре тебе даже говорить станет лень! — ответил он, смеясь и лаская меня.

— Тогда скажи, несносная душа, чего тебе от них нужно? — спросила я, делая вид, что заигрываю с ним.

Эти слова сорвались с моих губ прежде, чем я осознала, что сказала их зря. Теперь настал черед Марика отстраниться. Он окинул меня взглядом, и вмиг страсть его обратилась в холодное подозрение. Я постаралась изобразить невинность и хотела поцеловать его еще раз, чтобы скрыть смущение, но он отпрянул от меня. Я встретила его взгляд, изобразив на лице такую влюбленность, на которую только была способна, но он был настолько сведущ во лжи, насколько я была в этом деле простофилей.

Глаза его сузились от гнева.

— А кто тебе сказал, будто мне от них что-то нужно?

Я не ответила.

Он опять придвинулся ко мне и сжал мою правую руку настолько сильно, что я никак не ожидала от него такой хватки.

— Отвечай, глупая девчонка, а не то я прикончу тебя, невзирая ни на что!

Похоже, он знал лишь два способа обращения с женщинами — соблазн или запугивание. Я не переношу трусость подобного рода, да к тому же, как я уже говорила, нрав у меня — хуже некуда. Всегда. И вся моя ненависть, вместе с отвращением, которое я испытывала теперь не только к нему но и к себе самой, пронеслась сквозь меня, превратившись в яростный гнев, когда я осознала, что мне угрожает человек, только что обманом заставивший меня воспылать к нему страстью.

Я не говорила о том что я левша?

В точности как моя мать.

Первый удар я нанесла не рукой, поскольку сочла, что пустить в ход колено будет гораздо действеннее, но уж во второй раз я врезала ему кулаком. Прежде я никогда не била со всей силы, с тех самых пор, когда переросла всех своих сверстников, даже в случае с Вальфером мне пришлось слегка смягчить удар. И должна признать, что душа у меня взыграла, едва я увидела, как Марик свалился на пол. Он даже не пикнул.

Я решила, что самое время убираться отсюда. И побыстрее.

Схватив плащ, я принялась судорожно искать глазами что-нибудь такое, что помогло бы мне благополучно миновать охранников. Через щель в двери я видела, что оба ждут снаружи, даже не подозревая, что произошло.

Я схватила, как мне показалось, матросский сундук Марика и, крепко держа его, прокричала:

— Охрана! Охрана! Помогите, вашему хозяину дурно, скорее!

По крайней мере, эти болваны мгновенно откликались на приказы. Они вломились в комнату, как я и ожидала. Я сорвалась с места, и должна сказать, получилось у меня довольно неплохо. Что было силы я налетела на переднего, держа сундук прямо перед собой. Бедолага, разумеется, услужливо отлетел назад, надсадно охнув и сбив при этом с ног своего напарника. Напоследок я запустила сундук в голову оказавшемуся сверху, отчего тот свалился вновь и на сей раз наконец-то замер, придавив собой товарища. Я перепрыгнула через переплетенные тела и со всех ног устремилась под прикрытие деревьев — к Рубежу.

В следующее мгновение деревья уже окружали меня, и я направила свой бег на северо-запад, дабы обогнуть лагерь и избежать всяческих ненужных вопросов. Я предполагала, что охранники слишком быстро очухаются, и тогда мне придется туго. Я неслась во весь дух.

Пока я бежала, до меня дошло, что солнце уже заходит. Я громко рассмеялась, чувствуя истинное облегчение оттого, что мне удалось спастись живой, но быстро посерьезнела — помимо прочего, смех затруднял дыхание. Какое имело значение, что я прибуду на встречу вовремя? Благословенная Владычица, как я буду смотреть в глаза Акору после такого? И что же, интересно знать, я буду делать потом?

Я страшно злилась на Марика, сердилась на себя и досадовала оттого, что меня обуревал гнев в то время, когда я вот-вот наконец-то должна была увидеть Акора при свете угасающего дня. Пока я бежала, я пыталась освободить голову от мыслей о Марике и его лжи, о той нездоровой страсти, на которую он меня вынудил; но все это засело в моей голове на удивление прочно. И тут до меня донесся шепот собственного разума. «Амулет, Ланен. На нем был амулет — тот самый, что он нацепил на себя в Илларе, или даже более сильный. Он упирался тебе в грудь с правой стороны, когда ты обнималась с Мариком, помнишь?»

Как и прежде, стоило лишь мне осознать, что я находилась под воздействием чар, как почти вся их сила развеялась; но не так-то легко было заставить свое тело позабыть те чувства, которые были пробуждены в нем.

И все-таки страх и бег помогали мне, равно как и неведомое, дикое ликование, которому я не находила объяснения, словно, заставив Марика распластаться на полу, я одним ударом пробила себе путь к свободе. В любой момент я ожидала услышать позади себя громкий клич или, еще хуже, топот охранников Марика, несущихся за мною по пятам, но ничего слышно не было, а впереди я уже различала Рубеж, вырисовывавшийся в лучах заката. Я пересекла широкую тропу перед ним и остановилась у самой ограды, шаря глазами по деревьям в поисках густой тени на случай, если они вдруг настигнут меня. Переведя дух, я прислушалась: нет ли поблизости Акора? Это было не то место, где мы уговорились с ним встретиться, а я не осмеливалась воззвать к нему, прибегнув к Языку Истины, опасаясь, что меня может услышать кто-нибудь еще. Я вынуждена была лишь ждать, дрожа и мысленно разговаривая сама с собой в надежде, что он отыщет меня, по запаху или с помощью какого-нибудь другого чувства, о котором я не ведала. К счастью, мне многое нужно было себе высказать.