Стэн Николс - Воины Бури

Совсем уже собравшись было заговорить, Дженнеста остановилась. Полностью игнорируя Санару, она смотрела мимо нее, в ночь. Там что-то двигалось, странно притягивало ее.

Сквозь кружащиеся снежные хлопья она увидела Росомах.

Свернувшись калачиками, они устраивались на замерзшем дворе. Некоторые были в крови. От одного вида крови у Дженнесты выделилась слюна, но она сдержала аппетит. Сейчас не стоит терять концентрацию.

Внутренняя суть Дженнесты летела среди кружащейся белизны.

– Как они сумели сюда попасть? – спросила она сама себя. – Наверное…

Она осеклась.

Неважно. Важно, что теперь она знает, где они.

Не далее чем в миле от шелковой палатки, где Дженнеста предавалась своим некромантским утехам с кровью убитого Уни, верховная жрица и ее усталые воины миновали ворота Рафетвью.

Спускалась ночь. Из-за дождя вокруг факелов мерцали ореолы.

Криста Галби бросила взгляд на жемчужный магический гейзер. При этом она почувствовала угрызения совести. Однако утром будет достаточно времени, чтобы умножить призывы к магии. В данный момент она хотела лишь увидеть Аидана, принять горячую ванну и лечь спать.

Пожелав Реллстону спокойной ночи, она направилась домой. Джарно, глава храмовой стражи, сопровождал ее, однако у ворот повернул и пошел к себе домой. Она вошла в свой окруженный стенами сад.

И замерла. В желудке возникло неприятное чувство. В это время внутри должны гореть огни, из каминной трубы должен идти дым, а сам дом должен полниться запахами от стряпни Меррилис. И голос Аидана в это время не затихает. Сын или поет, или пререкается с нянькой.

Сейчас не слышно ничего. И в окнах темно.

– Когда я найду Меррилис, я дам ей часть моего сознания, – пообещала она себе. – И с какой это стати она позволила камину погаснуть?

Силой воли заставив себя быть готовой к самому худшему, Криста Галби подошла к двери. Сейчас она не чувствовала себя верховной жрицей. Она была просто испуганной матерью.

Дверь распахнулась при первом прикосновении. Теперь, когда жилище перестали использовать в качестве госпиталя, когда пациентов или перевезли в другое место, или похоронили, дом казался пустым.

Криста переходила из комнаты в комнату и звала:

– Аидан! Меррилис!

Но отвечало только эхо. Камин остыл, и дом был покинут.

Что могло случиться? Даже если Меррилис вышла на минутку, Аидан все равно должен был остаться здесь. А если что-то случилось с ним? Может, болезнь вернулась? Или он… умер?

Мгновенно перед внутренним взором Кристы предстала картина: безжизненное тело сына в старом деревянном храме, которым все еще пользуются. Вокруг тела горят свечи, их желтый свет играет на его эбонитовых волосах.

Слезы горячими струйками потекли по щекам. Криста бросилась вон из дома. Она бежала по улицам и спрашивала всех:

Вы не видели моего сына? Вы не видели Аидана?

Но его никто не видел.

22

Орки сгрудились под кипой одеял и окровавленных шкур снежных леопардов. Здесь, в углу двора, ветру было труднее до них добраться. По обе стороны уже намело высокие сугробы. Метель кружилась вокруг. Дальше чем на два фута ничего не было видно.

Потом послышался странный мелодичный звук. Страйк высунул из-под одеяла нос. В разрыве между тучами показалась россыпь звезд.

– Джап, – позвал он. – Возьми пару рядовых и найди вход. Если мы останемся здесь на ночь, то замерзнем до смерти.

Хаскер мутно ухмыльнулся:

– Во-во. Давай, отрабатывай жалованье.

– За это, Хаскер, пойдешь с ним. А теперь закрой рот. Отправляйтесь, пока снегопад не усилился.

Выбрав двух солдат повыше, Джап и Хаскер, утопая в сугробах, отправились в путь. Остальные Росомахи опять скорчились под одеялами.

Чтобы не заснуть, принялись размышлять над тем, кто мог построить посреди белой пустыни этот огромный дворец. Коилла пришла к выводу, что тот, кто возвел такое захватывающее дух строение, должен обладать нежной душой. Мужчины на такое заявление отреагировали язвительными ухмылками.

Наконец ветер донес до них приглушенные проклятья. Высунувшись, Страйк произнес:

– Отлично, они вернулись. – Он позвал разведчиков: – Ну как, нашли что-нибудь?

Ответил Хаскер.

– Ага. С задней стороны дверь. Мы бы ее и не заметили, если бы не свет внутри. Я оставил там солдат. Они пытаются открыть дверь. Уж всяко укрытие получше, чем здесь.

Росомахи повскакивали. Те, что попроворней, накинули на плечи одеяла и меха. Странная процессия пустилась в путь. Шли по следам своих товарищей. Вокруг царила странная тишина.

Подошли к месту, где сооружение охватывал нависающий ледник. Но Джап завернул за угол. Все последовали за ним и увидели глубокую расщелину во льду. Изнутри лился золотистый свет.

– Ты уверен, что это безопасно? – произнес Элфрей. На память ему пришел ужас, который он испытал, когда убегал от лавины.

– Как дома, – хмуро отвечал Хаскер. – Если думаешь, что можешь найти местечко получше, то флаг тебе в руки.

Углубившись в расщелину, они услышали шум и ругательства. За поворотом Гант и Лиффин, орудуя мечами, очищали вход от намерзшего льда. Скоро на подмогу им подоспела еще дюжина орков. В замкнутом пространстве грохот казался оглушительным. Во все стороны разлетался лед и куски утрамбованного снега.

– Стоп! – крикнул Страйк, когда кинжально-острый кусок льда едва не отхватил ему нос. – Это глупо. Мы не успеем войти, как нам придет конец. Он подозвал Элфрея. – У тебя еще остался тот горючий состав?

– Может быть. – Элфрей порылся в медицинской сумке. Вообще-то, это мазь, которую мне дал целитель Кеппатона. Он предостерег, что ее нельзя смешивать с водой.

– Теперь понятно, почему. Внимание всем! Достаньте все, что сухо и что может гореть.

Росомахи порылись в мешках. Страйк назначил двоих драть на куски старые рубахи и некоторые из дорогих сердцу Элфрея повязок. В сочетании с трутом, собранным из трутовых коробок всех Росомах, это скоро образовало груду, тянущуюся вдоль всей массивной двери.

Элфрей откупорил бутыль с мазью, а Страйк растопил в руках немного снега. Когда все это бросили в груду тряпок и трута, мгновенно взвились языки пламени. Скоро огонь запылал вовсю, повалил густой дым. Те, кто стоял близко, попятились, чтобы не задохнуться в дыму. Те же, что далеко, наоборот, бросились вперед, чтобы погреться. Некоторое время все пинались и толкались.

Внезапно массивная глыба льда над ними заскрипела и начала крениться. Росомахи кинулись за угол.

С оглушительным грохотом лед упал. Воздух наполнился мелкими осколками льда.

Наконец шум затих. Орки осторожно двинулись к двери.

И замерли.

Створки ее оказались настоящим произведением искусства. Сделанные из материала, похожего на стекло с белой крошкой, они были выложены золотыми виноградными лозами. Стекло пропускало яркий желтый свет изнутри. Лозы, листья и гроздья винограда были так искусно сделаны, что казались объемными. Но когда Страйк прикоснулся к виноградине, она оказалась совершенно плоской.