Дмитрий Казаков - Маг без магии

При одном взгляде на заоблачные выси Йофрид становилось холодно. Она поспешно отводила глаза, надеясь, что путешественникам не придется забираться туда.

Наступил июль, но здесь, в предгорьях, было не очень жарко. Земли вокруг были совершенно безлюдны, последние поселения, равно как и дороги, остались позади. Вел путников Харальд, и в этот момент они добрались до небольшого ручья, текущего с севера.

Вода весело журчала, прыгая по серым камням, и от нее веяло холодом.

– Вроде бы тот? – спросил бывший Владетель, ни к кому не обращаясь, и сам себе ответил:

– Да, как будто тот. – Помедлив, он объявил решение:

– Поедем вверх по течению.

Они повернули прямо на север. Солнце теперь светило в спину, нагревая волосы на затылке.

Места вокруг лежали голые. Во все стороны тянулись каменистые пустоши, покрытые какой-то бесцветной травой, лишь кое-где виднелись заросли кустарника или рощи незнакомых невысоких деревьев. Кора их была серой, а листья – продолговатыми и такими бледными, точно из них выпили все соки.

Вслед за ручьем они поднимались выше и выше, копыта цокали по камням, и вокруг все больше становилось скал. Меж ними с печальными стонами носился ветер.

Преодолев довольно крутой склон, с которого вода сбегала с изрядным шумом, увидели впереди небольшой круглый холм. Ручей терялся в темной дыре у его основания.

– Точно, это то самое место! – В голосе Харальда слышалась радость. – Разведите пока костер, а я пойду кое-что проверю.

Он спрыгнул с коня и пошел туда, где вода выбивалась из-под земли, породившей ее, на солнечный свет. Отверстие, из которого вытекал ручей, оказалось достаточно велико, и водяной поток занимал его не целиком. С левой стороны было что-то вроде карниза.

Харальд сделал несколько шагов по мокрому камню, но впереди была лишь темнота, пахнущая водой, и никаких признаков Двери.

«Она там, в глубине, – подумал он, разворачиваясь. – Придется сделать факелы».

Сомнений в том, что это именно то место, не осталось. Картина полностью совпала с той, которую он видел во сне, вплоть до последнего изгиба ручья и расположения крупных валунов на склонах холма.

Когда он вернулся, костер, сложенный из захваченных с предыдущей стоянки дров, уже горел, и над ним булькал, распространяя аромат супа, закопченный котелок. Йофрид помешивала в нем ложкой. При виде ее гибкой фигуры, ее улыбки у Харальда сладко защемило сердце. Как хорошо, что она не ушла тогда.

– Нам будут нужны факелы, – заявил он, усаживаясь на камень. – И лучше штуки по три на каждого.

– Зачем? – поинтересовался Младший. Харальд давно понял, что сын его не всегда отличается сообразительностью, и пояснил со вздохом:

– Дверь находится в подземелье, и я не знаю, насколько глубоко. Так что после обеда бери топор, садись на коня – и вперед, к ближайшей роще.

Слева высилась стена, справа шумел ручей, а под ногами был каменный карниз, достаточно широкий, чтобы по нему прошли не только люди, но и лошади. Животные беспокойно фыркали, мотали хвостами, не желая идти в подземелье.

Харальд шел первым. Свет факела, который шипел и дымился, вырывал из тьмы гладкий камень и воду, более ничего. К счастью, проход оказался высоким, а то бы пришлось оставить лошадей. А кто знает, что там по другую сторону Двери? Может, там выживет только конный.

Серая, в черных прожилках каменная стена ушла влево, и карниз расширился, превратившись в пещеру. Справа по-прежнему струилась вода, но поток стал менее шумным, его голос был едва слышен.

– Ну и куда дальше? – донесся напряженный голос Йофрид.

– Не знаю. – Харальд поднял повыше факел и пошел вперед, держась где-то посередине между ручьем и стеной пещеры.

Брызнувшее из тьмы серебристое свечение оказалось таким ярким, что он зажмурился. Когда под веками перестали плавать белые и желтые пятна, он открыл глаза и огляделся.

Задняя стена каменной полости оказалась совсем близко, в нескольких саженях, и на ней неярко светились дверные створки, словно сделанные из серебра. Размером они намного превосходили человеческий рост.

– Вот она, Дверь, – проговорил потрясение Младший. – Красивая…

– И большая, – добавил Харальд. – Лошади в нее точно пройдут.

– Осталось ее только открыть, – внесла долю прагматизма Йофрид.

На гладкой, точно полированной, поверхности Двери не было никаких следов ручек, запоров или замочных скважин.

– Может быть, ее надо толкнуть, – продолжил Харальд, ощущая некоторое смятение. Над тем, как открыть Дверь, он никогда не задумывался, почитая самым сложным добраться до нее. Надеялся, что проход в другой мир распахнется сам, и вот теперь оказался в довольно глупой ситуации.

Выручил его сын.

– Давай я попробую, – сказал он странно изменившимся голосом. – Авось получится.

Он подошел к Двери, поднял руку, и ладонь его легла точно на середину ее высоты, на щель между створками.

Мгновение ничего не происходило. Затем раздался скрежет, такой громкий, точно терлись друг о друга каменные плиты размером с гору. У Харальда заложило уши, и в наступившем безмолвии он наблюдал, как медленно расходятся створки, открывая колеблющийся полог из белого пламени.

А в сердце непрошеным гостем стучалось изумление.

Когда слух вернулся, Харальд сразу же обратился к сыну:

– Откуда ты знал, как ее открыть? В зеленых глазах Младшего было ошарашенное выражение.

– Мне сегодня ночью приснился сон, – проговорил он. – В нем я видел эту Дверь и еще три, в разных землях, а затем то, как открывать проход… Я думал, это только сон…

Он как-то беспомощно, по-детски, пожал плечами.

Харальд смотрел на сына, и мысли лихорадочно метались у него в голове. Неужели его сын тоже перестал быть человеком, превратившись в то, что Со-Вифеон когда-то назвал «не бог, не демон и не ангел»? Невероятно!

– Что вы замерли, как истуканы? – прервала его размышления Йофрид. – Дверь открыта, надо идти.

– Да, идем, – проговорил Харальд, отводя взгляд от лица сына.

Держа в руке факел (вдруг на той стороне тоже пещера), а другой вцепившись в уздечку, он сделал шаг. Белесое пламя колыхалось прямо перед ним, свивая и развивая жгуты языков, но тепла от него не чувствовалось.

Когда в огонь Двери погрузилась рука, он ощутил легкую щекотку, словно кожи коснулись десятки тонких пальчиков. Ощущение было неприятным, но вполне терпимым.

Набрав в грудь воздуха, будто собираясь нырять, Харальд решительно шагнул вперед и окунулся в белый огонь целиком. И тут же перестал что-либо чувствовать Тело будто пропало, он понимал лишь, что существует, но где, как и когда – осознать не мог. Словно разум человека по имени Харальд фон Триз висел в черной бездонной пустоте, где нет ни движения, ни жизни.