Черными нитями (СИ) - Николаева Лина

Эль вздрогнула. Рейн быстрым движением коснулся её руки.

— Прошу, идём домой, — Адайн капризно надула губы — совсем как та девочка на портрете. Я-Эльмон явно заметил это сходство, он прижал руки к груди и счастливо ответил:

— Да, идём домой, — он посмотрел на Вира и холодно спросил: — Я же вам ничего больше не должен?

— Должны, но не за это. Кир Я-Эльмон, у меня будет к вам всего два вопроса, и вы можете возвращаться с вашей дочерью домой.

— Какие? — хмуро спросил Нол.

— Первое: под каким именем Адайн вернётся домой и как вы хотите распорядиться её судьбой?

«Кошка» напряглась.

— Я назову её своей племянницей. Как распорядиться? Эль может сама выбирать свою судьбу, она же моя дочь.

Настоящая Эль снова вздрогнула.

— Хорошо. А как вы намерены поступить с этой девушкой, кир Я-Эльмон? — Вир указал на Эль, как на безмолвную вещь.

Нол пожал плечами в ответ:

— Разве вы не заберёте её себе? Это же обмен.

Вир покачал головой.

— Не будьте жестоки, кир Я-Эльмон. Она пятнадцать лет жила и воспитывалась вами.

— Отец! — воскликнула Адайн. — Что бы ни было в прошлом, теперь мы нашлись — это главное. Она не виновата. Если мы оставим её, это будет не по заветам Яра. Вспомни третий из них: дари миру то, что хочешь получить в ответ, и будь с людьми тем, кого хочешь видеть рядом с собой. Мы должны быть добры к ней.

Эль сжалась в комок. Рейн захотел обнять её, но не поднял рук: нельзя выдавать их знакомство.

Я-Эльмон задержался взглядом на Адайн, затем ответил Виру:

— Она может ехать, куда угодно, я не оставлю её без средств.

— Или найдёте ей хорошего мужа и отправите в другой дом.

Рейн вздрогнул. Так вот чего хотел Вир. Одна будет влиять на Я-Эльмона, другая — ещё на одну жертву, выбранную Витторио. Он с отчаянием посмотрел на Эль, но девушка не ответила. А она сама-то знала, на что согласилась? Неужели ради такого «своего места» она ушла?

— Надо поговорить с ней, — сказал Аст, но без уверенности.

— Или так, — холодно откликнулся Я-Эльмон и поднялся, опираясь на трость. — Эль? — он посмотрел на дочь и поправился дрогнувшим голосом: — Адайн?

Девушка медленно поднялась. Рейн заметил, что Кай держал её за руку и до последнего не отпускал. Подойдя к Я-Эльмону, она обняла его. Лицо Адайн снова скрывала маска, и Рейну отчаянно захотелось увидеть, какое у неё сейчас выражение: презрительное, жалостливое, радостное, а может, это была хитрая ухмылка?

— До встречи, кир Я-Эльмон, — послышался холодный голос Вира. Он откинулся в кресле и скрестил руки.

Нол, не ответив, указал кончиком трости на Эль и мотнул головой в сторону двери.

— Берегите их, — добавил Вир.

Эль быстро поднялась, вздёрнула подбородок и, ни на кого не смотря, вышла следом за Я-Эльмоном и Адайн.

Оставшиеся в комнате переглянулись.

— Второй шаг сделан, — Вир стянул маску и довольно улыбнулся.

— Ну а третий, что дальше? — снова спросил Рейн и тоже снял маску.

— Я не говорил тебе, Рейн. Все знают, что король перед коронацией проходит так называемые «тридцать дней смирения» — время, когда он находится в уединении, вдали от всех, за молитвами. На самом деле это что-то, подобное перевоспитанию ноториэсов. Так Совет усмиряет его. Ты готов?

Рубцы на спине разом заныли. Ката посмотрел на него с жалостью.

— И про это ты тоже молчал! — воскликнул Кай и резко сдёрнул маску.

Вир пожал плечами.

— В этом я тоже не был уверен раньше. Наш план строится кирпичик за кирпичиком, и я не знаю, во что он превратится. Не заглядывайте за стену раньше времени — пока за ней ничего.

Рейн переглянулся с Астом. Опять голод, проповеди и боль от кнутов и калёного железа.

Он отправил мать и Агни в Эрнодамм, чтобы не переживать за них. Не стал спорить с Эль, чтобы ничего не цепляло за старую жизнь. Думал, страх за других сдержит его. А бояться стоило за себя.

— Я готов, — Рейн потёр клеймо ноториэса. А готов ли?

Ладно. До конца так до конца. Терять всё равно нечего.

— Точно? — спросил Аст, но его вопрос остался без ответа.

Глава 24. Война

За длинным деревянным столом, в мягких креслах с высокими спинками сидело пятеро членов Совета, поджидая шестого. За ними стоял ряд стульев, где устроились помощники, секретари и советники — вся мелочь, которая должна была записывать услышанное или следить за другими.

Рейн осмотрелся. Многих из них он уже знал по именам. Они старались сесть от него подальше и то и дело цеплялись взглядами за клеймо. Ещё на первом собрании Совета Рейн услышал от кого-то: «В Инквизиции совсем дела плохи, если уже ноториэсов таскают за собой». Даже здесь всё было по-прежнему.

Я-Эльмон сидел рядом с Крейном У-Дрисаном и рассказывал ему с улыбкой:

— Ко мне приехала племянница с Рьёрда. У неё ужасные манеры! — он добродушно рассмеялся. — Но я хочу ввести девочку в общество. Мать погибла, и я должен позаботиться о сироте. Возможно, ей стоит пообщаться поближе с твоим сыном, — Я-Эльмон многозначительно улыбнулся.

— Нол, — У-Дрисан дружески хлопнул главу Церкви по плечу — сейчас они напоминали старых приятелей, встретившихся вечером у камина. — Следующим главой торговой гильдии станет мой сын, и это не обсуждается. У него должно быть всё самое лучшее. И достойная пара для него — не племянница, а твоя дочь — или дочь другого великого рода.

Я-Эльмон капризно вытянул губы, совсем как Адайн. Рейн сидел так близко, что видел каждый волос на его шее. Если действовать быстро, он успеет свернуть её, прежде чем другие поймут, что произошло. Рейн переглянулся с демоном, и они одинаково покачали головами.

Дверь распахнулась, решительным шагом зашёл В-Бреймон. Он поприветствовал членов Совета сухим кивком и занял своё место.

Следом за ним появился секретарь Совета. Его звали Марен П-Арвил. Это был высокий худощавый мужчина, который всем своим видом напоминал изголодавшегося коршуна. Точно фокусник, он достал из складок мантии несколько листов бумаги и положил их перед собой на стол. Марен поклонился и громким, хорошо поставленным голосом начал:

— Уважаемые киры, я рад приветствовать вас, и мы открываем тридцать третье собрание Совета.

Отсчёт начинался заново каждый год. Как правило, Совет собирался раз в неделю, чтобы обсудить текущие вопросы, но беспокойства в Кирии продолжались, и эти встречи стали проходить чаще.

— Сейчас всё решится, — Нелан наклонился и шепнул Рейну на ухо. Он недоумённо посмотрел на него, но не стал спрашивать.

— На этом собрании мы должны были рассмотреть отчёт торговой гильдии за прошедший месяц, но я беру на себя смелость отложить этот вопрос. — Члены Совета остались безмолвны и неподвижны, словно уже знали, что будет дальше. — Уважаемый кир В-Бреймон и его достопочтенные инквизиторы…

Рейн едва сдержал смешок. Так вот как их называли на языке благородства: достопочтенные инквизиторы! Народ подобрал более простые и верные названия: «ублюдки из Инквизиции», «инквизиторские псы» или короткое «эти убийцы».

— …Получили важную для нас и для Кирии информацию. Кир В-Бреймон, я передаю вам слово, — Марен снова поклонился и сделал шаг в сторону.

Ригард поднялся. Высокий, крепко сложенный, с уверенным взглядом опытного хищника, сейчас он казался опаснее и сильнее других.

— Уважаемые члены Совета, — начал Ригард и оглядел присутствующих. — Все мы не раз выражали беспокойство по поводу верности короля Риса, — на лице В-Бреймона выступила пренебрежительная ухмылка. — После его выступления на площади Яра с согласия всех членов Совета Инквизиция пригласила короля в Чёрный дом и провела с ним беседу.

Рейн обменялся с Астом быстрыми взглядами. Другие, сидящие на его ряду, не показывали удивления или сомнения. Неужели король Рис и правда заточён в подвалах Чёрного дома? Вот почему он не появлялся перед народом почти два месяца.

Лицийцы, увлечённые бунтами, едва обратили внимание на молчание короля. Им был нужен не он, а повод, который он мог дать.