Елена Самойлова - Грозовой сумрак

Рейалл скользил по дороге вместе с потоками ветра, пока город не остался далеко позади, и лишь тогда остановился на какой-то вытоптанной тропе через пшеничное поле, ведущей в еловый подлесок, упал на колени, прижимая меня к груди сведенными от напряжения руками. Говорить он не мог - только с хрипом глотал воздух, как рыба, выброшенная на берег, а напоить его я сумела лишь после того, как фаэриэ отдышался и с трудом разжал руки, позволяя мне соскользнуть на холодную сырую землю.

Буре трудно быть человеком. Не только потому, что приходится носить маску, но и потому, что человеческое тело плохо приспособлено к умениям ночной грозы, к ее скорости и выносливости. У клетки из плоти и крови есть свои пределы, и за возможность скрыться от погони Рейалл расплачивался острой болью при каждом вздохе, непроглядной тьмой в глазах и невозможностью подняться с колен, чтобы продолжить путь.

Впрочем, не прошло и получаса, как фаэриэ встал и медленно, неторопливо побрел через поле по едва заметной тропинке, протоптанной в высокой, почти по пояс, пшенице.

Шаг - вдох, шаг - выдох.

Движения размеренные, плавные и вместе с тем будто бы неживые.

Я пыталась разговорить его, пробовала забегать вперед или отставать, но Рей ни на миг не сбивался с единожды установленного ритма, ни разу не оступился и не споткнулся, даже когда я нарочно толкнула его в бок, надеясь вернуть фаэриэ в нормальное состояние.

Бесполезно.

Право слово, мне начало казаться, что Рейалл выложился слишком сильно для того единственного стремительного рывка, когда он уносил меня прочь от города, слишком многое отдал, чтобы вновь не утратить долгожданную свободу - и потому глаза его напоминали пустые, гладко ошлифованные камни, утратившие искорку жизни.

Очнулся он только на вечерней заре, когда вывел нас на наезженную лесную дорогу, уже теряющуюся в сиреневых прохладных сумерках уходящего дня. Впервые обернулся, посмотрел на меня, еле-еле плетущуюся в двух шагах за его спиной, и едва заметно улыбнулся:

- Устала? Понимаю, я тоже. - Он сошел с дороги и совсем неграциозно уселся у корней ближайшего дерева, прислонившись спиной к шершавой, заросшей мхом коре и прикрывая глаза. - Уже закат. В сумерках я чувствую себя значительно лучше и смогу уберечь тебя даже от магии ночной колдуньи, какой бы она ни была.

- Думаешь, они нагонят нас так быстро? - Я неуверенно потопталась на месте, но потом все-таки подошла к Рею, усаживаясь рядом с фаэриэ и прижимаясь гудящим виском к его жесткому плечу.

- После того что ты сделала с тем магом - наверняка приложат все усилия. Только на этот раз мы увидим, на что способна та милая девочка с меткой Сумерек. - Он негромко рассмеялся, словно вспомнил что-то донельзя забавное, веселое. Меня же передернуло, стоило только вспомнить лицо Гвендолин, сочетающее гладкую нежную кожу с одной стороны и обнаженную багрово-красную плоть с тонкой розоватой пленкой там, где его коснулась трехпалая лапа сумеречной твари, с другой. - Право слово, мне интересно, как оно будет выглядеть.

- Надеюсь этого не увидеть, - буркнула я, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее. Бесполезно - все тело ныло так, словно за плечами остались по меньшей мере сутки без сна и отдыха. Зря я присела отдохнуть - теперь ведь не заставлю себя подняться, тут и усну, невзирая на прохладный вечер и росу, постепенно скапливающуюся на траве.

- К сожалению, они так просто не отцепятся. Люди - удивительно упрямые создания, особенно когда дело касается личной мести. - Фаэриэ потерся подбородком о мою макушку, глубоко вздохнул. - А если вспомнить о печати Сумерек на красивом личике Гвендолин… Как ты думаешь, сможет ли она простить нам преждевременную старость своего супруга и свое публичное унижение? Даже при твоей наивности, Фиорэ, было бы чересчур надеяться на подобную милость. Кстати… Милая моя ши-дани, почему, если ты способна на такие фокусы, ты не можешь отбиться даже от плохо вооруженного сброда?

- А почему ты не можешь стать ветром в ночном небе? - в тон ответила я и сразу ощутила, как гибкие длинные пальцы Рея, до того осторожно поглаживающие мое плечо, замерли, стали жесткими, как ветки деревьев, чуть вдавились в кожу, словно предупреждая о неудачной теме разговора. Но лучшего сравнения я при всем желании не смогла бы подобрать. - Почему маешься в человеческом облике, не стряхнешь его, став бурей и дождем?

Пауза. Долгая, напряженная тишина.

- Не могу.

Слова настолько тихие, что поначалу мне показалось, будто я ослышалась.

- Не можешь? - Я отодвинулась, чтобы заглянуть ему в глаза, но фаэриэ отвернулся, пряча лицо за водопадом волос, темно-серых, отливающих глубоким фиолетовым отблеском. - Рей?

Молчание. Густое, хоть ложкой черпай.

- Ты просто не знаешь, что можешь, поэтому и не получается. - Я попыталась дотронуться до его лица, но фаэриэ перехватил мою руку прежде, чем кончики пальцев ощутили гладкий шелк его волос - Рей, я тоже не знала, что могу срезать годы с живого существа вне западного Холма. Там, дома, это ощущается совсем иначе, там я становлюсь своим временем, становлюсь Осенней рощей - и просто делаю шаг вперед или назад, и годы идут вместе со мной. Там есть проторенная тропа, которая тянется сквозь время, зыбкая такая, неясная, туманная, - но я вижу ее так же ясно, как сияющую лунную дорожку на поверхности воды. А здесь… здесь, в мире людей, все иначе. Законы другие, плата другая.

Я накрыла свободной ладонью его одеревеневшие, холодные пальцы, обхватившие мое запястье, ощутила, как фаэриэ еле ощутимо вздрогнул, как по его коже прокатилась скрытая глубоко внутри сила.

Иногда для того, чтобы увидеть спрятанное, надо закрыть глаза.

Ослепительно-белая, изломанная стрела молнии, поделившая надвое суровое грозовое небо, разорвавшая густую тьму поднебесья и на миг выхватившая из непроглядного мрака туго свернувшуюся воронку вихря. Величественный огненный змей, полыхающая зарница, заключенная внутри гибкого, как у танцора, тела фаэриэ.

Шелковые плети волос, сиреневые искры глаз, отблеск хладного железа в пальцах ветра.

Запирающее заклинание было смешным донельзя-я разглядела его сверкающее аметистовое зерно, мечущееся в воронке вихря, до которого так просто было дотянуться, стоило лишь оказаться в центре беснующейся от собственного бессилия бури. Нельзя запереть ветер в клетку - но можно заставить его поверить в то, что он заперт раз и навсегда, что и сделало заклинание, возведшими смену Условий Рейалла, наложенное людьми, имевшими силу, фаэриэ, поделившимися знаниями о собственной природе, и ши-дани, в ранг временного закона, который нельзя отменить. Но, как оказалось, можно обойти.