Елена Самойлова - Грозовой сумрак

- С таким сбродом я даже саблю из ножен доставать не буду, - усмехнулся Рейалл, отодвигая ши-дани к телеге и поудобнее перехватывая отполированный трудолюбивыми крестьянскими руками держалень цепа. - Мне хватит и такого оружия.

И почему наиболее молодые всегда лезут вперед, надеясь напугать противника громким, чуть захлебывающимся криком и торопливым, но бессмысленным размахиванием отполированного до блеска меча?

Шаг в сторону, массивное било взлетело вверх, захлестывая ремнем через руку, удерживающую меч, и ощутимо ударило человека в ухо, отчего тот споткнулся и неловко покачнулся, пытаясь удержать равновесие. Рей пнул человека под коленку, а потом еще добавил нижним концом держальня по затылку так, что стражник рухнул лицом вниз на мостовую и затих.

Острое лезвие свистнуло над головой фаэриэ, шевельнуло растрепанные волосы порывом воздуха, а в следующее мгновение человек уже лежал рядом с напарником в позе зародыша, визгливо подвывая и прижимая руки к паху. Насчет возможного потомства можно уже не беспокоиться - детей там, судя по всему, делать будет уже нечем. О боеспособности в ближайшее время тоже думать не стоит.

- Похоже, здешняя стража не может защитить даже себя.

Перехватить занесенную руку с мечом, отвести взмах в сторону так, что лезвие врубается в незащищенное бедро стоящего рядом стражника, не успевшего отскочить в сторону или задержать удар лезвием собственного клинка. Кровь моментально пропитала штанину, частой капелью пролилась на мостовую. Ранение серьезное, но не смертельное, если вовремя перетянуть ногу и оказать помощь. Если не успеют… что ж, людская медицина во все времена оставляла желать страждущим много лучшего.

- Зачем носят оружие - непонятно! - Хруст сломанного сустава, меч со звоном ударился о булыжники, стражник тонко, по-бабьи, взвизгнул, прижимая к телу руку с неестественно вывернутой кистью, шагнул назад, споткнулся о ноги лежащего на мостовой человека и неуклюже сел на задницу прямо в лужу не успевшей еще остыть крови.

- Еще желающие?

Люди подались назад, отступили, и сразу же над площадью словно раскинулась тонкая невидимая сеть, воздух стал душным, тяжелым, перламутровым маревом затрепетал вокруг фаэриэ - и вдруг сгустился плотным облаком, жалящим кожу крошечными раскаленными иглами. Заклинание обернуло Рея колючей цепью, сдавило грудь, тяжелой могильной плитой пригнуло к мостовой.

Те же ощущения, когда его захватили среди дня посланные орденом маги, то же заклинание подчинения, рассчитанное на живую стихию, на обуздание силы, живущей в каждом фаэриэ. Своего рода Условие, выжигающее волю раскаленной печатью подчинения, оплетающее живущую внутри человеческого тела стихию тонкими сиреневыми щупальцами-побегами, превращающимися в нерушимую магическую клетку.

Держалень треснул и рассыпался тонкой, острой щепой в судорожно стиснутом кулаке. Рейалл упал на одно колено, пытаясь стряхнуть оковы заклинания, когда в двух шагах у него за спиной зажглось еще одно солнце. Яркое, залившее площадь золотисто-рыжим сиянием, теплое, ласковое, как нежные руки возлюбленной. Живое.

Перед лицом хрупкой маленькой осенницы неподвижно висел ее красноватый нож, янтарь в рукояти которого и сиял пойманной звездочкой так, что глазам было больно смотреть, а по лезвию, направленному острием вниз, расплывалась багряная кровавая пленочка. Ши-дани смотрела вперед, на мага, выставившего перед собой облитые перламутровым сиянием ладони, и стремительно изменялась, становясь такой, какой Рейалл видел ее лишь мельком в ночном лесу да в почти позабытом сне-яви.

Тонкой плетью вьюнка выступил на ее щеке витой причудливый узор, когда Фиорэ взялась окровавленной ладонью за рукоять висевшего в воздухе ножа и начала медленно, с видимым усилием разворачивать его острием вверх.

Мертвая тишина упала на мостовую, накрыла людей невидимыми крыльями, пригвоздила к месту, и в этом безмолвии Рейалл услышал тихий шелест-скрип, будто бы содержимое разбитых песочных часов тонкой струйкой сыпалось на деревянный пол.

Ши- дани разворачивала нож острием к небу, капли крови срывались с ее тонкого запястья и падали на булыжники мостовой, которые тускнели на глазах, покрываясь трещинами.

Сдавленный хрип-вскрик мага разорвал тишину, эхом отразился от каменных стен домов, но он был заглушен голосом Фиорэ, который выводил высокую, странную ноту, песню на одном дыхании, непрерывную, льющуюся как поток воды, болезненно-звонкую, заставляющую трепетать и покорно опускаться на колени со склоненной головой.

Власть ши-дани, о которой многие не знали или не хотели знать, сила, которой они пользуются редко или же не пользуются вообще.

Молодое лицо обремененного Условиями человека покрыла сеть тонких морщин, и чем выше поднималось острие ножа осенницы, тем глубже они прорезали лоб и щеки, горькими складками ложились вокруг рта и под глазами. Маг старел на глазах, будто бы Фиорэ поворачивала его время вперед, подгоняла немощную старость, оставляющую позади силу и привлекательность.

Рей смотрел в неподвижно застывшее холодное лицо осенницы и вдруг понял, что, когда блистающий багрянцем и золотом нож, рассыпающий вокруг янтаря на рукояти колючие рыжие искры, развернется острием к небу, человек, присланный орденом, умрет от глубокой старости. Потому что сейчас из светло-серых глаз осенней ши-дани смотрело безжалостное и неумолимое Время, которое властно над всеми без исключения. Которое не останавливается и не поворачивает вспять - просто идет вперед, иногда быстрее, иногда медленнее, перешагивая через любое препятствие, проникая сквозь любые стены и настигая каждого.

Великая сила, великая власть.

Потому что за ней следует сущность еще более неумолимая и безжалостная, избежать встречи с которой не суждено никому.

За плечом осенницы мелькнула тень, от которой повеяло холодом заброшенной могилы, нерушимым спокойствием и бесстрастным равнодушием. Словно натянулась прозрачная, хрупкая нить человеческой жизни, которую так легко перерезать той, которая имеет на это право…

Еще немного… только довернуть лезвие ножа…

- Пощади!!!

Девичий крик почти перекрыл жутковатую, пробирающую до самого нутра звенящую песню ши-дани. Голос осенницы сбился, дрогнул, когда Гвендолин подбежала к ней, упала на колени, обнимая руками запыленные сапоги Фиорэ:

- Остановись!!!

Красноватый нож выпал из ладони ши-дани, не завершив поворот на четверть оборота, зазвенел о камни мостовой. Густую, звенящую тишину словно платком смахнуло, Фиорэ моргнула, и человеческий облик проступил сквозь черты ши-дани, как земля из-под тающего снега.