Игорь Ковальчук - Бессмертные

— Нет, не невеста… Да, знаю… — отрывисто отвечал Руин. Он сосредоточенно изучал пару молодоженов — то его, то ее. Облегчение, отразившееся на его лице, Реневера не могла не заметить.

— Так кто же?

— Моя мать, — ответил провальский принц. Он нежно снял со своего локтя руку Реневеры и размашистым шагом направился к молодой супруге Мэльдора.

Как- то незаметно получилось, что Мортимеры, сгрудившиеся вокруг молодоженов, расступились перед чужим для них человеком, и принц Провала остановился прямо перед женщиной в роскошном пепельно-сером свадебном платье и пышной фате.

— Здравствуй, — сказал он спокойно. — А что, властитель уже мертв?

Дебора подняла глаза. В первый момент она лишь открыла рот от изумления, а потом взвизгнула от восторга и кинулась сыну на шею. Впрочем, и о нелепом с ее точки зрения вопросе она не забыла, как никогда не забывала ни о чем, имеющем к ней непосредственное отношение.

— Да какая мне разница, жив этот кретин или нет?! Руин, что за идиотский вопрос?

— То есть по местным традициям ты объявила себя разведенной? — уточнил Руин.

— По местным традициям я и так не замужем.

Провальский принц хмыкнул. Его лицо по-прежнему было спокойным, но в глазах прыгали бесенята.

— Значит, выдавать тебя замуж должен старший мужчина в семье. То есть я, — уверенно сказал он.

Он знал, какой будет реакция, и, пожалуй, если бы ее не последовало, он почувствовал бы себя обделенным. Глаза у Деборы вспыхнули, потом сузились, и ее полные нежные губки, приоткрывшись, обрушили на голову сына такую отборную брань, что кое-кто из стоявших поблизости Мортимеров помоложе даже покраснел. Остальные захохотали и разразились аплодисментами. Руина поразило то, каким спокойным осталось лицо новоиспеченного мужа матери — он выглядел как человек, привыкший к ее выходкам и вполне с ними смирившийся.

Он лишь успокаивающе похлопал супругу по руке и сказал:

— Успокойся, Дебора, этот вопрос я сейчас постараюсь решить с твоим сыном… Сыном, я не ошибся? — Принц кивнул. — Вот, постараюсь решить с твоим сыном ко всеобщему удовлетворению. Ведь, насколько я понимаю, в Провале полагается платить выкуп, верно?

Да, — согласился Руин. Он все больше и больше убеждался, что спасать матушку от этого брака нет никакой необходимости. Дебора хоть и бросила на супруга свирепый взгляд, но это был совсем иной взгляд, чем те, которые она кидала на Армана-Улла. Совсем другой. Руин не взялся бы судить, любит ли его мать этого мужчину или не любит (он вполне отдавал себе отчет, что по-настоящему, пожалуй, она способна любить только саму себя), но то, что она счастлива, он видел.

— В золоте?

— Конечно.

— Сколько?

— Думаю, пары килограммов хватит.

— Как, Руин, ты продал бы меня всего за пару килограммов золота? — возмутилась Дебора.

— Ну, мама, подумай сама, — укоризненно ответил провальский принц. — Ты же не первый раз выходишь замуж. Цена должна быть немного ниже.

Вокруг покатывались со смеху, и откуда-то, с той стороны парка, где слуги заканчивали сервировать большой стол, посыпались не совсем приличные шуточки про «подержанность» невесты, которых, судя по лицам, Мортимеры не могли себе позволить. Впрочем, они, раз прозвучав, тут же иссякли — очевидно, вмешался кто-то из клана — и осталось лишь разъяренное лицо Деборы и успокаивающие улыбки окружающих.

— Ну так что? — спросил Руин, чтоб отвлечь внимание матери на себя. — Два килограмма?

— Три.

— Четыре?

— Пять!

— Кто больше? — озорно выкрикнул Майнар, выходя из дверей метрополии. Рядом с ним шел невысокий мужчина с мелкими морщинками возле глаз, белокурый, как все Мортимеры, в строгом костюме и с красивой орхидеей в петлице. Руин не видел церемонии, поскольку пробыл с Реневерой в кустах, и патриарха, который вел церемонию, тоже не видел. Но в один миг угадал — это именно патриарх.

— Мэрлот! — воскликнул Мэльдор. — Помоги, дедуль, ссуди мне десять кило золота. Надо срочно заплатить за жену, пока цена еще больше не выросла.

— Нет проблем, — кивнул Мэрлот. Покосился на сына, и тот, кивнув, ушел. — Сейчас. Кому же ты собираешься платить за супругу?

— Ее старшему сыну. Традиция, сам понимаешь. Мэрлот посмотрел на Руина с симпатией. Протянул ему руку. Пожал.

— Приятно познакомиться. Только что ж вы так продешевили? Такую красавицу…

Под взглядом патриарха Дебора порозовела, как девушка, и смущенно опустила глаза, в мгновение ока став еще красивее. Ее сыну оставалось лишь изумляться — такого выражения на лице матери он никогда прежде не видел.

Теперь она уже не спорила.

Мэльдор протянул Руину руку, пожал.

— Рад познакомиться. И рад видеть, что у вас все в порядке.

— Так это вы похитили мою матушку?

— Признаюсь. Грешен. — Он улыбнулся Деборе.

— А больше никого не забирали? Вы больше не появлялись в Провале?

— Появлялся. К сожалению, только через месяц. Я забрал Серину.

— А Моргану? Моргану вы не забирали? — Улыбка сбежала с лица Руина, и он стал похож на измученную гончую, берущую след. Глазами он впился в собеседника.

— Моргану? Ее не было в Провале. Но когда я появился там, Арман-Улл был уже мертв, и…

— Властитель мертв?

— Да. Я говорил с его, наследником, Кианом Воином. Он сказал, что Моргана исчезла в тот же день, когда погиб его отец. Куда исчезла, он не знает.

Руин опустил голову. Дебора, сжав локоть мужа, жадно слушала его.

— Что ж ты мне-то об этом не рассказал? — спросила она укоризненно.

— Ты не спрашивала, сердце мое.

— Но разве об этом надо спрашивать?

— Я не хотел тебя волновать, — примирительно ответил он.

На мгновение на лице Мэльдора появилось выражение, по которому Руин догадался — мужчина прекрасно знает цену своей супруге и ее родительским инстинктам, вернее, их отсутствию. И не так он глуп, чтоб Дебора могла его одурачить, но достаточно умен, чтоб скрыть свой ум и не раздражать супругу. Принц решил, что разговор лучше отложить.

Игра с выкупом потухла сама собой, хотя у столов, недалеко от места молодоженов появился огромный чемодан с золотыми слитками. Рядом стояли два охранника. Они отказывались от угощения и с чопорным видом охраняли драгоценный металл, служа источником веселья для многих Мортимеров.

Для Руина праздник потерял смысл в тот момент, когда было произнесено имя Морганы. Реневера, понимая состояние своего спутника, ни с вопросами, ни с замечаниями не приставала. Принц молча ковырялся в тарелках, которые перед ним появлялись, и не кричал: «Горько!», как остальные. Лицо у сына провальского властителя было замкнутое и строгое, и что творилось у него на душе, вряд ли могла бы угадать даже и Реневера.