Ирина Сербжинская - История, рассказанная в полночь

— Бросьте, старина, я все знаю!

— Знаете?!

— Да, да! Повод для волнения у вас имеется. И знаете что, любезнейший Куксон? — спросил он понимающе. — Я бы на вашем месте тоже волновался.

Золотая накладка выпала из рук гоблина и звякнула о каменный пол.

— Что?! Но как вы… откуда?!

Мадьягар развел руками.

— В Лангедаке слухи разносятся быстро, — сообщил он. — Только кто-то подумал, шепнул одному, другому — ан, уж все известно!

Куксон почувствовал, как голова у него пошла кругом.

— И… что же… что же вам известно? — выдавил он.

Мадьягар приблизился, остановился напротив и, заложив руки за спину, покачался с носков на пятки.

— Все, дражайший Куксон, все!

Он многозначительно посмотрел на гоблина, а Куксон от ужаса и дышать перестал.

— Большая серебряная медаль, не так ли? — проговорил Мадьягар. — Награда за долгую безупречную службу! Мои искреннейшие поздравления! Приятель вчера шепнул по секрету, что приказ о вашем награждении самим Хронофелом подписан, — пояснил начальник тюрьмы, приятно улыбаясь. — Сообщил, что вручат ее вам, как и полагается, на торжественном обеде в Гильдии. Я, разумеется, тоже там буду, поздравлю еще раз!

— Ах, это, — с облегчением выдохнул гоблин. — Да, да… я рад! Волнуюсь, разумеется, ужасно… такое, знаете ли, приятное волнение… ужасное…

Он взял золотой треугольник, почтительно протянутый ему троллем.

— Еще бы, — в голосе Мадьягара проскользнула зависть. — Высочайшая награда, не каждый удостаивается. А какие возможности открываются! — он подавил вздох. — У меня бы тоже голова закружилась. Не удивлюсь, дорогой Куксон, если лет через пятьдесят вы и до золотых пуговиц дослужитесь!

— Может быть, может быть, — бормотал Куксон, напряженно прислушиваясь к звукам, долетавшим со двора.

Золотые пуговицы и впрямь были его мечтой… еще совсем недавно. Да только многое в последнее время изменилось и ни золотые пуговицы, ни почетная медаль за службу не волновали больше гоблина.

Он вынул из ларца следующий треугольник, посмотрел на руны, определяя заклинание: неимоверно сильное. Подавляет чужую магию, да так, что вздумай несчастный арестант воспользоваться своими способностями, заклинание его в порошок сотрет!

Куксон перевел озадаченный взгляд на глухую железную дверь. Кто же находится там, по другую сторону?

Неужели сильф?

Вдруг до слуха гоблина донесся едва слышный звук, словно кто-то легонько стукнул костяшками пальцев в дверь.

Куксон вздрогнул, метнул быстрый взгляд на Мадьягара и Харха: не услышали ли? К счастью, нет: Мадьягар уткнулся в пергамент, проверяет список и мурлычет какую-то песенку, а Хорх смотрит на тюремный двор, по которому как раз тролли-надзиратели идут.

Гоблин замешкался, держа на ладони накладку с заклинанием. Золотой треугольник вдруг показался ему тяжелым, словно камень.

— Теперь пора и дальними темницами заняться, — услышал Куксон голос Мадьягара. — Хорх, подай второй список! Дражайший Куксон, вот что я хотел бы заметить по поводу охранных заклятий…

Гоблин Куксон очнулся. Хочешь, не хочешь, а придется делать то, зачем он сюда явился.

— Прости, — еле слышно пробормотал он и прижал треугольник к холодному железу.

Легкий белый дымок повис в воздухе, а когда он рассеялся, заклинание было прочно впечатано в железную дверь.

Дальние камеры находились в конце галереи, туда и направились.

Куксон изо всех сил старался не паниковать, но на полдороги случилось то, чего он и боялся.

Поднялся во дворе шум, раздались крики, и два колдуна бурубуру, прохаживающиеся вдоль галереи, как по команде остановились, повернулись кругом и пошли на шум, одновременно стягивая с рук толстые кожаные перчатки.

Сердце Куксона оборвалось.

Все это могло означать только одно: Мейса попался.

Кровь в жилах гоблина застыла, будто зимний дух микмак его заколдовал, руки затряслись так, что ларец едва не выпал.

— Что там еще такое? — Мадьягар прервал рассказа (рассуждал о привилегиях, которые дает большая серебряная медаль, а привилегии и впрямь были немалые) и сдвинул брови. — Хорх, узнай!

Тролль исчез.

Как в тумане, гоблин Куксон добрался до дальних камер, поставил ларец на каменный пол.

— Что-то вы, дражайший Куксон, как будто побледнели, — пригляделся к нему начальник тюрьмы. — Верней, позеленели. С чего бы это, а?

Куксон попытался выпрямиться. Поправил колпак, одернул курточку.

— Работы… работы много перед праздниками, — еле выговорил он. — Переутомился… слегка…

Начальник Мадьягар сочувственно поцокал языком.

— Понимаю! У меня ведь тоже сейчас дел невпроворот: отчеты, проверки… перед зимними торжествами всегда так. Ну да ничего, скоро отдохнем!

Он развернул пергамент.

— Итак, на дальние камеры планирую я потратить восемь заклинаний. Начнем вот с этой темницы…

На ватных ногах подошел гоблин к ларцу, откинул крышку и уставился на ряд блестящих треугольников, пытаясь сообразить, какой надо выбрать. Начальник тюрьмы говорил что-то, но слова доносились словно бы издалека, ничего не разобрать.

Куксон заставил себя сосредоточиться: требуется взять серебряные накладки с заклинаниями второго круга.

В голове метались отчаянные мысли: вот сейчас тролли притащат Мейсу, вот сейчас колдуны бурубуру за него возьмутся!

Под сводами галереи зазвучали тяжелые шаги.

— А, вот и Хорх! — воскликнул начальник Мадьягар. — Сейчас узнаем, что стряслось. Конечно, нечего и надеяться, что кто-то сбежать пытался, но…

Гоблин стиснул зубы.

— Ну, что? — нетерпеливо спросил Мадьягар.

Куксон замер, с ужасом ожидая ответа. Сжал накладки с заклинаниями так сильно, что острые края впились в ладони. Казалось, целая вечность прошла, прежде, чем Хорх ответил:

— Ничего особенного: в Западном крыле, в общей камере, четыре арестанта из гномов подрались. Их уже успокоили.

Мадьягар разочаровано вздохнул:

— Жаль, жаль! А я-то надеялся…

Он окинул взглядом тюремный двор.

— Хоть бы один побег! Да разве дождешься….

Куксон перевел дух и принялся за работу.

…Когда все заклятья были наложены и начальник Мадьягар с троллем Хорхом удалились (распрощавшись с гоблином, разумеется), Куксон, на негнущихся ногах заковылял по тюремному двору.

Пребывал в состоянии, близком к панике: где же Мейса? Куда пропал? Что дальше делать?

Закрыл на мгновение глаза, вознес короткую прочувственную молитву — всем гоблинским богам сразу. Поклялся десять золотых нуоблов им пожертвовать, лично отвезти в горы и у входа в священную пещеру сей дорогой подарок возложить, если боги пошлют удачи и сделают так, чтобы то, что Куксон с Мейсой задумали, закончилось бы благополучно.