Джефф Вандермеер - Город святых и безумцев

Нахмурясь, я смотрел на него в упор, пока он не отвел взгляд.

— Вы знаете, к чему идет наш разговор, — сказал я. — Знаете, в каком направлении мы движемся. Вам, возможно, это не нравится, но вы должны взглянуть правде в глаза. — Я указал на протоколы и стенограммы. — Есть кое-что, о чем вы тут не упомянули. Я потрафлю вам, обходя истину по краю еще немного, но вы должны приготовиться к прямому подходу.

Взяв мой экземпляр «Города святых и безумцев», X полистал страницы.

— Знаете, — сказал он, — меня уже просто тошнит от этой книги. Я все ждал неизбежной ругани критиков, спада интереса читателей. Честное слово, мне этого хотелось. Я не мог понять, как такой успех может прийти настолько… безо всяких усилий. Представьте себе мою тревогу, когда я обнаружил, что мир, от которого я так устал, ждет меня на соседней улице.

— Лжец! — закричал я, вскакивая и нагибаясь вперед, так что мое лицо оказалось в нескольких дюймах от его. — Лжец! Вы пошли к этому видению, потому что оно вас привлекло! Потому что показалось вам неотразимым. Потому что вы увидели там частицу реального мира! И после вам было ничуть не жаль. Вы не жалели, что сделал эти несколько шагов. Эти шаги казались единственно логичным поступком. Вы даже жене не сказали… вашей жене… — Он посмотрел на меня так, словно я превратился в живое воплощение горгульи с одежной вешалки, а я тем временем рылся в бумагах, — …вашей жене Ханне, что у вас было видение, что вы беспокоитесь, нет ли у вас опухоли мозга. Вы ведь это нам уже говорили. Разве я не сказал вам не лгать мне?

И эту речь я тоже произносил десятки раз во всех различных вариантах. X она потрясла до глубины души.

X: Неужели вы никогда… Неужели вам никогда не хотелось жить в месте, где больше тайны, больше красок, больше самой жизни? Здесь мы все знаем, все можем. Я пять лет проработал техническим писателем, переписывая постановления муниципалитета в удобочитаемую форму. В моем офисе даже окна не было. Временами, когда я возился с пятидесятым, семьдесят пятым, сотым пустопорожним постановлением, мне просто хотелось встать, разбить компьютер, поджечь офис, спалить дотла все это гнилое, треклятое место… Мир так мал. Разве вам никогда не хотелось… не нужно было… больше тайны, больше загадок?

Д: Только не ценой душевного здоровья. Когда вы начали сознавать, что, как вы выражаетесь: «Я не создал Амбру, но просто описывал место, которое уже существовало, уже было реальным»?

X: А ведь вы сволочь, вы это знаете?

Д: Это мое назначение. Расскажите, что произошло потом.

X: Полгода все было нормально. Вторая книга вышла и имела еще больший успех, чем первая. Я был на седьмом небе… Я почти забыл про шесть секунд в Таллахасси… Мы с женой поехали отдохнуть в Новый Орлеан, отчасти чтобы навестить нашего друга писателя Натана Роджерса, отчасти чтобы участвовать в конвенте писателей. Приезжая в любой чужой город, мы обычно стараемся посетить как можно больше книжных магазинов: мне хочется приобрести массу старых, давно не издававшихся книг, а Ханне, разумеется, нравится узнавать, сколько из новых книжных продают ее журнал, а если не продают, уговорить их его брать. Так вот, мы с Ханной были в одном букинистическом магазинчике во Французском квартале — там истинный лабиринт. Самый настоящий лабиринт из улочек, а в этом — половина удовольствия. Добравшись до книжного, мне не терпелось что-нибудь купить — в награду себе за труды. Но я не мог найти ничего подходящего, и это меня просто убивало, потому что иногда на меня накатывает неудержимое желание покупать книги. Наверное, своего рода защитный рефлекс. И когда я рылся в тележке с книгами, которые уценил владелец (боязливый старичок без бровей), то нашел книжку в мягкой обложке Фредерика Прокоша «Семеро беглецов», поэтому купил ее.

Д: И в ней приводилось описание Амбры?

X: Нет, но бумага, в которую старик ее завернул, оказалась выцветшей газетой в разворот с выходными данными «Хоэгботтон и Сыновья», экспортеров/импортеров из моей новеллы.

Д: Они также издают еще и путеводители?

X: Да. У вас хорошая память… На газету мы обратили внимание, лишь когда вернулись в отель. Это Ханна ее заметила.

Д: Ханна ее заметила?

X: Ну да. Она решила, что я над ней подшутил, что я подделал ради нее газету. Признаю, в прошлом я такое вытворял, но не в тот раз.

Д: Вы, наверное, были вне себя от радости, что она ее нашла.

X: Более чем. Это означало, что у меня есть физическое доказательство и независимый свидетель. Это означало, что я не сумасшедший.

Д: Увы, отыскать тот букинистический магазин вам так больше не удалось.

X: Чтобы быть точным, это он нас так и не нашел.

Д: Но Ханна вам поверила.

X: По крайней мере поняла, что случилось нечто странное.

Д: Однако той газеты у вас больше нет.

X: Она сгорела вместе с домом.

Д: Да, многое можно списать на пожар, который так удобно уничтожил все прочие доказательства. Каковы были эти прочие доказательства?

X: Бессмысленно это обсуждать, их больше не существует.

Д: И все равно расскажите о них вкратце, ради меня.

X: Ладно. Например, некоторое время спустя мы побывали в Британском музее в Лондоне. В самом дальнем, забытом закутке Египетских залов там был древний, очень маленький, почти миниатюрный алтарь в стеклянный витрине. Она стояла за саркофагом. Таблички на ней никакой не было, но алтарь выглядел определенно не как египетский. На нем был вырезан орнамент из грибов. Там я увидел символ, о котором писал в одном рассказе. Короче говоря, я решил, что это культовый предмет грибожителей. Помните грибожителей из «Города святых и безумцев»?

Д: Они мне знакомы.

X: Там были два крохотных красных флажка, воткнутых в предмет, который в обычных обстоятельствах можно было бы счесть курильницей. Курильница была инкрустирована драгоценными камнями, из которых складывалась сцена, изображавшая то, что могло быть только кровавым жертвоприношением грибожителей. Я сделал несколько фотографий. Я спросил у смотрителя, что это. Он не знал. А когда мы вернулись на следующий день, витрина исчезла. И смотрителя мы тоже не смогли найти. Это довольно типичный пример.

Д: Вам хотелось верить в Амбру.

X: Возможно. В то время.

Д: Давайте вернемся к газете. Как, по-вашему, она была реальна?