Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

— Вот уж, выкуси! Хватит с тебя загубленных жизней, — сказал кто-то. Человеческий голос немного привёл Арину в чувства, а неизвестный проворчал, — ну-ка, сгинь, нечистый!

Яркий луч фонаря разрубил дымное тело демона. Снова жуткий вопль, но уже не лишающий чувств, а, просто, бескрайне мерзкий, как если медленно водить спичечной головкой по коробку или лезвием ножа по точильному камню. Дым редел под светом, но мгновение спустя концентрировался в другом месте. Что-то ей подсказало — светить нужно в клюв. Арина выхватила фонарь из рук Домового, опять принявшего истинный облик, полоснула по тьме, ещё раз, ещё. Клюв уходил от атак. Чёрный дым схватил её за ногу, сильно дёрнул под одну из кроватей — она больно ударилась головой о железную ножку, посветила — отпустили, но тут же схватили за плечо, дёрнули в противоположную сторону, схватили за волосы, ударили головой об пол.

Боль и крик и страх.

Арина никогда не верила в удачу. С ранних лет поняла — везёт другим, не ей. Трудно сказать, когда именно, просто, однажды поняла — она не из тех, кто выигрывает в лотерею, получает сказочное наследство или находит на дороге пятьсот рублей. Они с удачей присматривались друг к другу, предпочитая идти каждая своей дорогой. Но сегодня ей повезло по-крупному. В тот миг, когда кончились почти все шансы попасть по уязвимому месту демона, фонарик выскользнул из потной ладони, и яркая полоска света на долю секунды ударила в полуметровый чёрный клюв. Их оглушила мощная волна — нет, это уже был не вопль, а именно ментальная волна страха — чудовище впервые почувствовало угрозу со стороны нежданных гостей. Демон угрожающе взвыл, оттолкнул Арину, а сам выскользнул в чёрный дверной проём. Напоследок ей удалось хорошенько резануть по его телу. Часть чёрного дыма отделилась от общей масс, метнулась по стене, вверх — в угол, к потолку. Арина настигла её там. Это было так странно. Маленький кусочек мрака, трепетал под лучом, дрожал и вдруг еле слышно пискнув, растаял, рассеялся, перестал существовать.

Демон взвыл. Его вопль удалялся. В сложной акустике бомбоубежища невозможно было определить, куда он направился, но не было сомнений — они отвоевали немного времени.

Арина села на полу. Голова раскалывалась, судя по крови оставшейся на руке, после того как она провела ею по лбу, не только в переносном смысле.

— Уф, ну сестрёнка, ты молодец!

— Да, что "молодец-то"? Еле отбились… — чтобы руки перестали так сильно трястись, она спрятала их подмышками, но нервы напряжённые как струны гудели в голове, не давая трезво мыслить, — я не переживу… Реально мне не хватает сил, я уже сейчас схожу с ума…

Арине действительно начало мерещиться. В чернильной темноте чудились цветные всполохи, в них угадывались глаза с вертикальными зрачками, на которых невозможно было сфокусироваться — они ускользали, казались разумными. За спиной к ней кто-то крался. Она, не переставая, оборачивалась, не видела ничего подозрительного, но чувство, что какой-то неведомый хищник открыл на неё охоту, не отступало.

— Брось! Не раскисай, он ещё не скоро вернётся, у нас есть время подготовиться, — оптимизму Домового оставалось только позавидовать.

— Я не смогу…

На кровати застонал мальчик, тот самый, что уже разговаривал с ней:

— Пииить…

Арина бросилась к сумке, отыскала на дне бутылку минералки, поднесла её к сухим растрескавшимся губам. Мальчик выпил совсем чуть-чуть, но его взгляд прояснился:

— О, Голубая Леди, вы пришли… Вы прогоните Кровавый Кошмар и он нас отпустит… Пожалуйста, прогоните его! Пожалуйста!

Она погладила его по мокрому лбу:

— Не бойся, всё будет хорошо, я врач, я помогу!

— Не говорите так, — мальчик окончательно пришёл в себя, приподнялся на локте, — Вы — Голубая Леди, кроме вас нам никто не поможет — ни врач, ни кто!

— Он бредит, — одними губами сказала она Мирону.

— Нет, я говорю чистую правду, — возмутился паренёк, — раньше с нами была Машка, она умела угадывать будущее. Говорила утром, что в обед пойдёт дождь и дождь шёл, говорила, когда и куда нужно идти, чтобы просить милостыню, и мы всегда возвращались с полными карманами… Машка никогда не ошибалась! Слышите? Никогда! Она отговаривала нас зимовать здесь, говорила, что тут живёт зло, но Старшие её не послушали… Старшие умерли. Машка тоже умерла, но сказала, что придёт Голубая Леди — только ей под силу справиться с Кровавым Кошмаром. Машка знала, что Вы придёте. Спасите нас!

Эта небольшая речь потребовала от мальчика всех оставшихся сил. Закончив, он упал на тонкий матрац, часто задышал, пошарил рукой — подоспел Мирон, снова обернувшийся собакой, лёг под худую ладонь. Мальчик успокоился, задышал ровнее — отключился.

— Мирон, я не понимаю… Какая ещё Голубая Леди и откуда ты знаешь этого мальчика?

Собака улыбнулась человеческим ртом:

— А тебе, что не нравится прозвище? По-моему, очень подходит — Голубая Леди…

— Бред какой-то…

— Сестрёнка, это же дети… Они не разбираются в ваших словечках, у них нет большой машины, знающей всё о паранормальных явлениях, вот и зовут непонятные вещи своими именами. Видно девчонка, из Костиного рассказа, и правда имела дар, но не особенно умела им пользоваться… Предсказывала, конечно, что-то, по мелочи… А теперь сама представь, как бы ты назвала неизвестную женщину в голубом платье из своего сна, которая приходит и спасает ребят?

— Не знаю…

— Тот и оно! Голубая Леди, давай-ка вернёмся к нашим баранам, вернее демону и подумаем, как от него избавиться…

Арина почувствовала неладное:

— Стоп. Мирон, ты ведь не ответил на мой вопрос…

— Всё я ответил! Не гони, давай свою сумку…

— Нет, не ответил. Говори, откуда знаешь этого мальчишку?

— В первый раз его вижу!

— Не ври! Тебе и имя его известно! Рассказывай!

Собака нахмурилась, заёрзала на кровати, что-то проворчала, но сдалась:

— Это сын хозяйский… То есть, бывших хозяев отпрыск… Я его с колыбели рОстил. Понимаешь, семейка у меня раньше была непростая, вернее простая как три рубля… Хозяин выпивоха, хозяйка неряха. Я не виню их — жизнь нынче сложная, не потянули они эту жизнь триклютую. Хозяин как-то по пьянке соседа зарезал, ну и ясное дело в тюрьму. Хозяйка с горя запила, совсем про Костика забыла. Вот мы и остались с ним одни во всём мире, а он меня любил, верил в меня, последний пряник за шкаф клал. А потом дом расселили. Все уехали, а Костик вернулся, я тогда ему и показался в собачьем обличии. Жили складно, но однажды он ушёл и не вернулся больше. Искал я его, следы вынюхивал, да разве ж в Москве найдёшь человека? Я и не нашёл и только, когда к вашему отродью переехал, почувствовал, что близко он, что нуждается, что плохо ему…