Владимир Воронов - Отродье. Охота на Смерть

Антураж туннеля не менялся. Двери, разбитые старинные электроприборы, пыль. Они двигались быстро, рассмотреть комнаты более внимательно не получалось — оно и к лучшему. Конец главного коридора забытого бомбоубежища так и не появился. Они свернули в небольшое ответвление слева, настолько узкое, что продвигаться по нему можно было только боком, прошли метров сто и тут вдалеке забрезжил неровный тусклый свет, показавшийся после всепоглощающей тьмы, ослепительно ярким. Свет — значит люди! Арина с облегчением улыбнулась самой себе — самое страшное позади. Несколько шагов, низкий дверной проём и они внутри небольшой квадратной комнаты. Вот он — жилой отсек, а она гадала, где по задумке проектировщиков должны спать те, кто будет пользоваться ИВЦ-51, М-2, КП-9 и "Раздевальней". У трёх стен стояли три покосившиеся от времени двухъярусные кровати с поеденными мышами матрацами. В центре на грязной табуретке одиноко горела свеча, её огонёк опасно заколыхался от сквозняка. В неровном свете, она увидела трупы детей. Совсем маленькие — лет по двенадцать не больше. Мальчики или девочки — не сказать: все одинаково истощённые. Глубоко запавшие глаза и щёки, серая кожа, обтянувшая рёбра, нездорово тонкие ручки. Детей не кормили не меньше месяца. Очнувшись от страшного зрелища, она вспомнила, кто здесь врач. Подбежала к первой кровати, осторожно проверила, есть ли пульс на шейной артерии. Пульс был, так же как у всех остальных детей. Нитевидный, слабый, но был! Мальчик, лежащий на нижнем ярусе центральной кровати, неуверенно приоткрыл глаза, расширенные зрачки сфокусировались на Йоркширском терьере, который бесцеремонно залез к нему на матрац:

— Тошка, это ты… — мальчик устало погладил Домового, — Как я рад… Я знал, что ты меня не бросишь… Молодец, что пришёл…

Арина подбежала к очнувшемуся пареньку:

— Мальчик! Здравствуй! Как ты себя чувствуешь? Что с вами произошло?

Мальчик снова приоткрыл веки, чувствовалось, что это даётся ему с большим трудом. Он внимательно посмотрел на неё:

— Вы… Вы…

— Я врач, не волнуйся! Я вам помогу… — Арина осеклась, — постараюсь помочь.

— Я знаю Вас… Вы — Голубая Леди. Нам рассказывали о вас… Вы пришли, как же сильно мы вас ждали… Теперь всё наладится… — мальчик потерял сознание, его рука безвольно упала на свернувшуюся под боком собаку.

Йоркширский терьер поднял брови, просительно посмотрел ей в глаза.

— Мирон, я не знаю, что делать у них у всех крайняя степень истощения, а здесь ни препаратов, ничего нет!

Собака закрыла глаза лапами, мол — ну, ты и дура!

— Не поняла…

На кровати справа зашевелился другой мальчик. Он отвернулся к стене, чем-то зашебуршал. Арина пригляделась. Мальчик, не обращая на неё никакого внимания, достал из-под матраца обычный полиэтиленовый пакет, тюбик клея, размером с собственную ладонь, выдавил клей в пакет, расправил, приставил ко рту, вдохнул…

"Токсикоманы!" — догадалась Арина. Мальчик выдохнул и вдохнул снова.

— Что ты делаешь?! — вскрикнула она, пытаясь выхватить у него пакет.

Реакция парня оказалась молниеносной. Он жёстко перехватил её руку. Откуда столько сил в полумёртвом ребёнке? Тонкие пальцы стальной хваткой впились в запястье. Недобро зыркнул исподлобья. Вдохнул. Выдохнул. Вдохнул. Ядовитые пары быстро понеслись по его крови — взгляд помутился, хватка ослабла, на лице мальчика расплылась глупая улыбка, голова упала на пакет, волосы и ухо испачкались в клею. Арина обвела детей взглядом. Так и есть — все токсикоманы. На исхудавших телах засохшие корки клея, у многих слиплись пальцы, у одного губы. А ещё она поняла, чем эта комната отличалась от прочих — стойким химическим запахом. Даже в брошенном туалете, встреченном ею в начале подземелья, где в прошлом был фекальный потоп — стены аж на полметра покрывала коричневая корка, — абсолютно не пахло, а здесь…

— Мирон, они все наркоманы…

Собака зарылась мордой подмышку первого мальчика, по её телу пробежало судорожное сокращение, когда Мирон снова повернулся к ней, на морде Йоркширского терьера обнаружился вполне человеческий рот — это смотрелось забавно.

— Я знаю, но всё сложно.

Арина фыркнула:

— Да уж, куда сложнее! Как помочь наркоманам, зарывшимся на двести метров под землёй? Мы не достать их ни сможем, ни здесь не спасём! Нужно вызвать скорую, спасателей…Ничего не понимаю, зачем нас вообще сюда отправил Прад, разве это наше дело?

— Наше — не сомневайся! — говорящая собака прижалась плотнее к мальчику, — говорю же — всё намного сложнее, чем может показаться…

Арина хотела, возразить, но тут Домовой вскочил на кровати, зарычал, уставившись на что-то за её спиной — туда, где был вход.

— Мирон, только не говори, что за моей спиной кто-то стоит…

— Демон! — прорычала собака.

Она не успела испугаться или что-либо понять, когда ощутила сильный толчок в спину, потеряла равновесие, по инерции полетела на табуретку с полусгоревшей свечой, уронила её, упала сама, ощутив на груди обжигающий воск. Слова Домового дошли до неё уже на полу. Воцарившаяся тьма в комнате отличалась от обычной темноты, когда выключаешь свет, она обладала собственной консистенцией, формой и без сомнения содержанием. Рука сама собой нащупала выключенный фонарик. Где же нужная кнопка? Вот она! Концентрированный луч света зажёгся совсем в ненужном ей направлении — осветил что-то за спиной, но каких-то призвуков света хватило, чтобы рассмотреть нечто нависшее над ней. Как оружием, Арина взмахнула фонарём. Свет полоснул по субстанции, и тут произошло невероятное. Впоследствии, вспоминая этот эпизод, она не могла с точностью сказать, что же случилось. Сначала Арина увидела крупный чёрный кривой клюв у собственного лица, затем окружившая её тьма, повела себя как густой чёрный дым, такой же возникает, если зажечь резиновую покрышку — чёрный дым развеивался под лучом, концентрируясь за его пределами. И наконец, самое жуткое — крик. Кто способен так кричать? Хищная птица, нападая на жертву? Смертельно раненное животное, впавшее в безумное отчаяние? Кто? Визг или вопль заслонил реальный мир, проник под кожу, в голову сквозь уши, в саму душу. Страх зародившийся ещё в первой комнате, теперь разросся, став размером с Фудзияму. На его фоне, она таяла как снежинка. Нет — это даже не страх, а тотальный ужас несравнимый ни с чем.

Фонарик выпал из рук.

Чёрный дым ждал этого. Уплотнившись ещё сильнее, он придавил её к пыльному полу, запястья и щиколотки вросли в бетон. Она и не сопротивлялась, загипнотизированная потусторонним воплем. Демон затих. Чёрный клюв опустился ниже, оцарапал или обнюхал шею. Арина либо на несколько секунд потеряла сознание, либо балансировала на грани. Клюв резко поднялся над ней и снова вопль потряс всеми забытое бомбоубежище, но теперь это был крик триумфа. Волк, поваливший жертву, перегрызает ей шею, а потом так же триумфально воет, напоминая тайге, кто здесь хозяин.