Олег Кожин - Охота на удачу

Он даже не стал с ними здороваться. Встав, затер папиросу о стену остановки. Судя по черным следам, оставленным на бетоне ядреными «бычками», делал он это не в первый, и даже не в сто первый раз. Короткий кивок вместо приветствия — вот все, что досталось путникам. А потом проводник повернулся к ним спиной и двинулся в запутанные лабиринты сумеречской промзоны. Останавливаться и смотреть, успевают ли беглецы за его широким шагом, Юдин не собирался. Порой казалось, он идет на ходулях, скрытых обвисшими трениками с лампасами и стоптанными кирзовыми сапогами, — настолько быстро и ровно отмеряли его ноги пространство.

Их путь пролегал вдоль бетонных заборов, снабженных обязательными дырами, похожими на бреши от прямого попадания снарядов. За заборами, плотно прижимаясь друг к другу рыже-кирпичными боками, теснились пустующие мрачные склады и другие здания, вокруг которых сновали подозрительные личности. Толстые, похожие на ржавые кишки трубы вылезали из самодовольно коптящих небо котельных и, выгибаясь на все лады, ползли в сторону города. Разношерстные стаи бродячих собак и одинокие серые вороны провожали путников взглядами, полными ожидания их скорой смерти. Через непродолжительное время этот безрадостный маршрут вывел троицу на проселочную дорогу — укрепленную щебнем грунтовку. О том, что дорога эта ведет к месту, куда со всех Сумеречей могучим потоком стекаются отходы жизнедеятельности горожан, Герка начал догадываться, когда мимо них, яростно сигналя, начали носиться огромные мусоровозы. Но до последнего надеялся, что их проводник свернет куда-нибудь до того, как в поле зрения появится будка сторожа и перекрывающий проезд полосатый шлагбаум. Теперь, топая в самом сердце мусорных залежей, Воронцов прилагал все силы к тому, чтобы не морщиться.

Лиля все не продолжала оборванную фразу, и Герка решил напомнить:

— Отправимся?..

— Не знаю, куда мы отправимся, — зло, однако по-прежнему не повышая голоса, огрызнулась девушка. — После той бучи, что ты поднял, мне назад в Сумеречи ходу нет. А с тобой, таким неуживчивым да нежным, я уже все свои обычные нычки порастеряла.

Не останавливаясь, она устало растерла виски пальцами. Кольца задевали гроздья сережек, заставляя их тоскливо позвякивать. Кажется, украшения Лили тоже устали от постоянной беготни. Им хотелось отдыха. Нормального, полноценного отдыха.

— Я тебя Счастливым Случаем заклинаю, веди себя достойно, — сказала она наконец. — Не ной. Не ерничай. Не дерзи.

— Ты меня с кем-то путаешь, — буркнул Герка. — Два последних пункта точно по твою душу.

После этого разговор расклеился окончательно. Юноша и девушка молча брели за бомжом, пока между холмом пустых пластиковых бутылок и картонно-коробочной горой не показался старый мост. Тут Герка попросту не смог сдержать восхищенный возглас. Не сказать что сооружение было гигантским или отличалось какими-нибудь архитектурными находками, это был самый обычный балочный мост, соединяющий берега речки Смородиновки, огибающей город подобно подкове. Решетчатые фермы акведука выпирали обглоданными ребрами неведомого исполина. Не до конца отшелушившиеся участки рыжеватого суржика напоминали присохшие остатки мяса. Соединительные швы во многих местах деформировались или вовсе разорвались, отчего дорожное покрытие вздыбилось, пошло трещинами, точно пересохшая на солнце старая шкура. Герка многократно слышал об этом месте, но ни разу не бывал здесь. Более того, он не знал никого, кто бы мог этим похвастать! Даже самые отвязные ребята из их компании не рисковали пересекать помойку. В отличие от бомбоубежища, про свалку ходили вполне конкретные истории, почти легенды. Любой мальчишка знал, что по дороге к мосту пропасть — раз плюнуть. Подтвердить это утверждение, кроме страшилок, обрастающих с каждым годом новыми подробностями, было обычно нечем, но рисковать головой, доказывая обратное, никто не торопился. Поговаривали о бомжах, не брезгующих человечинкой, о стаях полусобак-полуволков, о гигантских паучьих норах и здоровенных крысах. Благодаря всему этому любой мальчишка, заявляющий, что побывал у моста, объявлялся треплом без суда и следствия. Сейчас, глядя на заветный акведук собственными глазами, Герка испытывал чувство, сильно похожее на то, что он ощутил, оказавшись в закрытой комнате паркового бомбоубежища. Только усиленное стократно.

Впрочем, долго наслаждаться видом ему не пришлось. Свалка заканчивалась возле обрыва, и тропинка, потолстевшая до полноценной утоптанной дорожки, резко уходила под горку. Там, прилипший к опорам моста, точно улей гигантских пчел, стоял скособоченный домик — жилище проводника Юдина. Под неистовствующим солнцем глиняный холм окаменел, превратившись в гигантский пирог, покрытый черствой подгоревшей корочкой. Спускаясь к своему новому пристанищу, Герка подумал, что ходить здесь осенью, когда нытики-дожди размочат почву, наверное, крайне небезопасно. К счастью, он был абсолютно уверен, что до осени здесь не задержится.

Юдин потянул на себя незапертую дверь. Новенький современный «доводчик», прикрученный к обшарпанному дверному полотну, обитому изнутри войлоком, Герку скорее развеселил, чем удивил. В той же степени ему не показалось странным, что внутренности домика-улья контрастировали с его внешним обликом — не слишком резко, однако вполне заметно. Комната была одна, но очень большая. Судя по убранству, ее хозяин не позволял себе никаких излишеств. Только самое необходимое: платяной шкаф-купе с огромными зеркалами на раздвижных панелях, делающими комнату визуально больше, односпальная кровать, заправленная не самым свежим бельем, и обеденный стол в окружении четырех табуретов. Еще были вещи, которые никак не ожидаешь увидеть в халупе, расположенной возле свалки, — хромированная мойка, калориферы на стенах, микроволновая печь, двухкамерный холодильник «Бирюса». Воронцов даже не стал заморачиваться мыслью, откуда здесь берется электричество. Пусть его хоть подземные гномы вырабатывают на своей подземно-гномьей динамо-машине, плевать! Главное, чтобы все работало. Единственной вещью, выбивавшейся из общего спартанского стиля, оказалась огромная новенькая «плазма», висящая на стене напротив кровати. Сперва Герка даже принял ее за тонированное окно, но быстро понял, что это жилище сообщается с внешним миром только посредством двери.

Еле слышно хлопнула дверь. Это Юдин ушел, так и не проронив ни слова.

— Куда это он? — спросил Герка, рассеянно снимая пальцем толстенный слой пыли с микроволновки. Судя по темно-серому налету, облепившему всю фалангу, уборку хозяин не шибко жаловал. Лиля тем временем бесцеремонно потрошила холодильник, вытаскивая на стол банки, контейнеры, свертки и пакеты. Она чувствовала себя как дома. Впрочем, как Герка успел убедиться, она везде чувствовала себя как дома.