Лилия Касмасова - Инферняня (СИ)

Томас помог зайти Вивиан. Аполлон вошел, свистнул лебедям — они улетели, — закрыл дверь, прошел вперед меня и остановился у стола занятой девушки:

— Сколько сегодня?

— Ни одного, — ответила она.

— Ты слишком строга, Клио, — сказал он.

— Ничуть, — сказала она. — Не могу же я доверить историю лгунам.

— Врут все, — сказал Аполлон. — А историков будет нехватка.

— Один правдивый историк стоит десяти неправдивых, — сказала Клио.

— Чтобы завтра одарила не меньше… э — э… трех! Сама знаешь, большинство все равно уйдет в менеджеры, бизнесмены и прочую чепуху.

Клио сердито покивала:

— Хорошо, босс.

— Я же говорил — расшалились, — сказал нам Аполлон, грациозно двинувшись дальше.

Он провел нас через весь отдел, потом указал на высокую дверь:

— Дорогу ты знаешь, Вивиан.

Он уже отвернулся, но Вивиан остановила его:

— Ты сказал, забастовка из‑за Петера…

Аполлон немного виновато сказал:

— Да. Из‑за того, что он плохо работает.

— Петер плохо что?.. Рабо… — Вивиан осеклась на полуслове.

— Он уже восьмилетний, — мягко сказал Аполлон и положил руку Вивиан на плечо.

Лицо Вивиан исказилось, она молчала в ошеломлении. Аполлон продолжал, обращаясь к нам:

— И такой умник. Против Зевса пойти он не может. Зато посылки то приходят не туда, то оказываются рваными — от ветра, как он объясняет, то слова в поручении перепутает нечаянно… — он понизил голос: — Сегодня с утра он прилетел к Гефесту и передал: „Зевс желает украсить чеканкой свой самый большой зад“.

— Зал, — засмеялась я.

— Угу, Гефест понял, что малыш резвится, и только посмеялся. А другие жалуются уже два дня…

— Как он посмел, старый мерзавец! — прошипела Вивиан. — Я его убью. Я его…

— Он бессмертен, дорогая, — сказал Аполлон. — Зато мальчику теперь точно не грозят гарпии…

— Они ему и так не грозили! — завопила Вивиан. — Мы гуляли только днем!

Аполлон молча погладил ее по плечу.

Вивиан кивнула и мы вышли.

— Зачем ты вдохновила его на такую комедию? — услышали мы Аполлона, распекавшего свою очередную сотрудницу. — Ее не купят, он от отчаяния запьется, и ты вообще до него не докричишься!

Дверь закрылась, и мы не услышали, как оправдалась сотрудница.

Мы очутились в коридоре, в больших окнах голубело небо.

— Кто эти девушки? И чем они там… „одаряют“? — оглянулась я на Томаса.

— Это Музы, — ответил он. — Клио — муза истории. А та, что по комедиям, забыл, как зовут…

Вивиан, которая уже шагала вперед по красной дорожке, позвала нас:

— Нам туда.

Наверное, там кабина лифта.

Но мы вышли на лестничную площадку и стали подыматься пешком.

Не то чтобы мне обязательно было эти пару этажей ехать на лифте. Но я порядочно устала за эти дни и предпочла бы не карабкаться по ступенькам. Которые были к тому же высокими и неровными.

— А нельзя было на лифте? — прохныкала я.

— Здесь нет лифтов, Алисия, — сказал Томас.

— Шутишь? — вяло возмутилась я, топая вперед только благодаря своей железной воле, потому что ноги у меня ныли, как у старого ржавого робота и, казалось, вот — вот начнут скрипеть, а потом вообще встанут и никуда не двинуться.

— Нет, — серьезно сказал Томас. — Пешком ходят только посетители — просители. Боги — сама видела как.

— Сюда люди приходят? — удивилась я.

— В основном нимфы, сатиры и подобные им, — сказал Томас. — Но иногда и люди. Боги считают, что нельзя давать им добираться до них запросто.

— Изверги, — сказала я.

— Ага, — сказала Вивиан, едва не ломая шпильку на очередной выщербленной ступеньке.

Мы прошли один этаж — за стеклянными дверьми виднелся такой же обычный коридор, как и тот, где работал Аполлон — и уже на промежуточной площадке к следующему этажу увидели Двери. Да — да, такие двери можно называть только с большой буквы — потому что они были до потолка (а потолки тут очень даже высокие), полированные, деревянные и все в золотых узорах — листьях, цветах, зверях и даже людях (или это боги?).

— Вот это дверцы! — воскликнула я.

— В реальности они еще более красивые, чем в учебниках, — восхитился Томас.

Он что‑нибудь в жизни, кроме учебников, читает? Газеты, например, или журнал Джи — Кью?

— Все лишь бы выделиться, — пожала плечами на красоту дверей Вивиан.

Мы преодолели пролет, и приблизились к дверям. Едва Вивиан собралась постучать, как Томас придержал ее руку:

— Думаю, будет лучше, если выдать Петера потребую я. Как официальное лицо. Мне не посмеют отказать.

Вивиан подумала секунду и покивала согласно. Она все еще была подавлена тем, что Петер теперь такой взрослый. Но разве восемь лет — это взрослость? Может, и правда хорошо, что ему больше не грозят гарпии?

Томас решительно и громко затарабанил в дверь. Так стучат налоговые, полицейские и Селия. Только она стучит ногой, потому что рука у нее занята — давит на кнопку звонка.

С легким жужжанием две маленькие видеокамеры по углам двери нацелились на Томаса и откуда‑то раздался женский деловитый голос:

— Кто вы и кто ваши спутницы?

Когда‑то я этот голос уже слышала.

Томас вытащил из кармана значок, поднял голову и показал значок в камеру:

— Корпорация Би — Би — Си. Агент Томас Дабкин. Это мои помощницы.

Голос (в котором, честное слово, деловитости убавилось, зато появилась нота показной любезности) сказал:

— Цель визита, будьте добры.

— Открывайте дверь немедленно, — сказал Томас.

Хм. Он думает, они его испугаются?

Они испугались. Потому что в ту же секунду щелкнул замок и обе двери распахнулись.

Перед нами стояла та седая со строгим лицом женщина, которую мы уже видели на экране в Центре. На ней был уже другой костюм от Шанель, черный, с белым кантом, и она улыбалась, как будто мы были ее любимые родственники. Дама стояла на пороге бесконечных размеров зала, пустого, беломраморного, почти без мебели — я заметила только две — три резные деревянные скамейки у стен.

— Добро пожаловать! — сказала она.

— Спасибо, — ответил Томас. — Проводите нас к мистеру Зевсу Олимпусу.

— Извините, — сказала дама с едва прикрытым злорадством, — он занят.

— Да? — Томас ждал от нее пояснений.

— У него важная работа, — вздернула подбородок дама.

— Какая? — с большим любопытством поинтересовался Томас.

— Важная… встреча, — дама явно начала чувствовать себя неуютно.

— Да? — снова сказал Томас.