Татьяна Форш - Возвращение в Аланар

Так, что-то я отвлеклась! Нужно идти просить прощение!

Я поднялась, глубоко вздохнула, подошла, и решительно отдернув занавесь, выглянула на балкон.

Ой, страшно-то как…. Ну ничего, не умру! Как там говорили? Нужно видеть цель, верить в себя и тогда проломишь головой любую стенку!

«Стенка», то есть Велия, черным изваянием стоял у самого края площадки, глядя куда-то вниз. Его серебристые волосы рвал холодный ветер, и они, то взлетали белым пламенем, то рассыпались по плечам, затянутым в черную куртку наемника.

Я помозолила его взглядом и, не дождавшись никакой реакции медленно, как на казнь, подошла к нему. Потопталась за спиной, и, не зная с чего начать, нерешительно обняла за талию.

Никакой реакции! Он все также сосредоточено продолжал любоваться раскинувшимся у его ног пейзажем.

Вот — доигралась! И, между прочим, знала, что так будет. Сейчас как объявит развод! Ужас! Я — камикадзе!

Ну и ладно, ну и проживу без него!!

Ни хрена не проживу…

Обнимать его неподвижную спину становилось все глупее. Первый, он же последний шаг сделан. Что теперь?

— Поворачиваться и уходить! — шепнул рассудок. — Горы высокие, повезет — сломаешь шею!

— Но я же его люблю! — спохватилось сердце.

— Поздно! Раньше надо было любить! — а это вступила совесть.

— У-у-у — а это душа.

Я не выдержала, уткнулась лицом в жесткую куртку и громко, навзрыд, будто по покойнику зарыдала.

Минуту он стоял не шевелясь. Затем обернулся, и словно не зная, что делать с такой истерикой, с силой прижал меня к себе. В его руках я мгновенно успокоилась, но для порядка повсхлипывала.

Так, на всякий случай.

Некоторое время мы просто молча стояли, затем я, подняв голову, утонула в зелени его мудрых, прощающих, обожающих меня глаз и, сглотнув слезы, прошептала.

— Прости?

Велия вздохнул. Притянув меня к себе, он прижался подбородком к моей макушке.

— Ты меня прости. Я веду себя как эгоистичный хам, только потому, что эта маска сейчас для меня более удобна! И я боюсь потерять тебя больше всего на свете, с того момента как впервые увидел!

— Это в пещере жрецов или когда за мной с топориком носился? — не удержалась я от ехидства.

Он, за подбородок, поднял к себе мое лицо. Посмотрев в глаза, усмехнулся и снова стал серьезным.

— Нет, когда увидел тебя в предрассветный час на пороге дома Барги. Когда узнал что ты и есть та, что мне предназначена.

Мои глаза широко раскрылись.

— Так ты все вспомнил?

— Нет, только моменты, — он невесело улыбнулся и попросил. — Давай будем вместе. Тогда все будет правильно! Иначе, зачем все это?

— Поцелуй меня! — пользуясь моментом, попросила я. Не отводя глаз, он едва коснулся губами моих губ, а то, что я услышала после, пролилось бальзамом на мое сердце, душу и самолюбие.

— Я люблю тебя Великая. Всегда любил. И благодарен, что ты нашла меня, спасла и позволила стать твоим мужем.

Опешив от таких слов, я помолчала. Смущенно улыбнулась и, решившись, выпалила.

— Как я могла поступить иначе? Я так привыкла к тому, что ты у меня есть, — и всхлипнула. — Я умру без тебя, Вел.

Судя по ошеломленному лицу Велии, он вообще не ожидал от меня таких признаний. Изучив мое лицо, и не заметив ни тени насмешки, он снова крепко прижал меня к себе.

В отличие от наших отношений погода испортилась окончательно. Легион сизых, снежных туч повис над горами, закрыв синь неба.

Порыв холодного ветра принес с собой целую стаю перелетных снежинок, и игриво забрался ко мне под ветровку. От его прикосновения я тут же задрожала, крепче прижимаясь к мужу.

— Ты замерзла? — Велия оглядел мой посиневший нос и заалевшие от мороза щеки, заторопил. — Пошли скорее, не хватало мне еще тебя лечить!

В пещере было тепло, светло и безветренно. Занавесь похожая на туман, вызывающая у меня очень сильное сомнение в своей теплонепроводимости, оказалась надежней стекла и, не пропуская в пещеру ни холод, ни ветер, создавала идеальный климат для такой «мерзлявки» как я. К тому же слуги выполнили приказ, и теперь посредине комнаты исходили паром и радовали взгляд три огромные бочки с… ой, м-м… горячей водой! Рядом с ложем из шкур я так же обнаружила три гигантских блюда с всевозможной едой и два пузатых оч-чень выразительных кувшина с бордовой жидкостью.

Я в нерешительности остановилась, не зная, что первым выбрать: горячую воду или еду. Выбор за меня сделал Велия. Он, скинув куртку, разделся до штанов, подошел ко мне, и решительно начал стягивать с меня одежду.

— А… это… ну-у, вообще-то у меня были несколько другие планы, — стянув с меня ветровку и рубаху, он вопросительно заглянул в глаза. Помня о нашей ссоре, я растянула губы в улыбке. — Нет, ну я, в общем-то, не против, просто хотела сначала чего-нибудь перекусить.

— Потом перекусишь!

— Ну, ладно. Потом так потом. Ой, не вытрясай меня из штанов! Они скоро сами с меня будут сваливаться, от такой кормежки! Эй, ты куда меня потащил? Вообще-то постель, в смысле шкуры в той стороне… ай!

Бульк! Я оказалась в бочке полной горячей, пенистой, восхитительно душистой воды и, вынырнув, возмущенно уставилась на терпеливо ожидающего, когда я проморгаюсь, мужа.

— Ну, как? Я сделал правильный выбор? — расцвел он, с улыбкой рассматривая мою слегка разочарованную физиономию.

— Ну, да, хотя…, - заметив его заинтересованный взгляд, смущенно кивнула. — Правильный!

Да-а, единственный недостаток этого мира — нет ванн и труб с горячей водой. Я, дорвавшись до такого редкого удовольствия, плескалась часа три. Велия, наверное, уже раз сто пожалел о том, что так опрометчиво засунул меня в воду. На уговоры променять бочку на него — я не поддавалась и упорно продолжала сидеть в пене, пофыркивая, как морж, пока вода окончательно не остыла. Тогда я, решив, что хорошего помаленьку, его позвала.

— Вел, а Вел? Вытащи меня!

— Неужели надоело? — ехидно буркнул Велия, тут же открывая глаза. Он уже успел быстро, по-походному вымыться, и теперь дремал на шкурах, завернувшись в большой кусок белой ткани.

— Надоело! — покаянно вздохнула я. — Хочу на землю!

Он приподнялся на локтях. Разглядывая меня, равнодушно пожал плечом.

— Вылезай, раз надоело!

— Издеваешься?

— Ага! — неторопливо поднявшись, он, завязав полотенце на поясе, подошел.

Подхватив под мышки, легко, как котенка вытащил меня и перенес на шкуры. Выудив откуда-то еще одну такую же белую тряпку, оказавшейся теплой и похожей на махровую простыню, укутал меня ею с ног до головы.