Маргарет Уэйс - Кузница души

Рейстлин пребывал в плохом настроении с весны, и все его реплики были больше обычного саркастичны и злы, особенно по отношению к брату. Их общий день рождения, невольно напоминавший об их умерших родителях, только обострял повисший между ними невидимый конфликт.

Карамон был мрачным из–за того, что только что узнал новость: Миранда, девушка, за которой он в данный момент ухаживал, неожиданно вышла замуж за сына мельника. Спешка, с которой состоялась свадьба, стала почвой для множества сплетен и пересудов самого скандального характера. Печаль Карамона немного развеялась, когда он заметил, что вести о свадьбе Миранды вызвали улыбку на лице Рейстлина. Улыбка была нехорошей и горькой, не из тех радостных улыбок, которые идут от сердца, но все же это была улыбка. Карамон посчитал это хорошим знаком; теперь он горячо надеялся, что их несчастливая жизнь дома изменится.

Празднование Дня Дара Жизни затянулось до самой ночи, постепенно тепло и хорошее настроение всех собравшихся согрело душу Рейстлина. Это был первый день рождения братьев, на котором присутствовала Китиара, с тех пор как они были совсем маленькими, слишком маленькими, чтобы помнить. Она не проводила столько времени в Утехе с тех пор, как была еще девочкой.

— Для тихого городка этот — вовсе не такой скучный, каким я его запомнила в детстве, — отвечала она на ироничные вопросы Рейстлина. — Мне никуда не нужно ехать, по крайней мере сейчас. Мне весело здесь, братишка.

Она была в прекрасном настроении той ночью, как и Танис Полуэльф. Эти двое сидели рядом, и их взаимные чувства были написаны у них на лицах. Они смотрели друг на друга ласковыми и ясными глазами. Каждый просил другого рассказать какую–нибудь историю. Таинственными улыбками и взглядами искоса они напоминали друг другу о чем–то, известном только им одним.

— Сегодня празднуем за мой счет, — сказала Кит, когда пришло время подвести итог счетам. — Я плачу за все.

Она бросила на стол три больших монеты. Круглое лицо Отика сияло, когда он подошел, чтобы взять их. Рейстлин быстро протянул руку и, опередив Отика, взял одну из монет и принялся рассматривать ее.

— Сталь. Отчеканенная в Оплоте, — заметил Рейстлин, закончив разглядывать монету. — И недавно отчеканенная, я бы сказал.

— Оплот, — повторил Танис, хмурясь. — Об этом городе идет дурная слава. Как у тебя оказались деньги из Оплота, Кит?

— Да, где ты нашла такие интересные монеты, сестрица? — спросил Рейстлин. — Посмотрите–ка — на них изображен пятиглавый дракон.

— Злой, темный образ, — сказал Танис с мрачным видом. — Древний знак Темной Владычицы.

— Не будьте дураками! Это монета, а не какой–то темный артефакт! Я выиграла эти деньги в кости, играя с одним моряком, — объяснила Кит, улыбаясь своей кривой улыбкой. — Везет в игре в кости — значит, не повезет в любви, так говорят. Но я обнаружила, что это неправда. На следующий день после той игры я встретила тебя, любимый. — Она наклонилась к Танису и поцеловала его в щеку.

Ее тон был легким, будничным, улыбка выглядела естественной, и Рейстлин не нашел бы причин не верить ей, если бы не видел эту монету, или такую же, в сиянии света Лунитари всего около месяца назад.

Полуэльф поверил ей, уж в этом не было никаких сомнений. Но Танис был так очарован Китиарой, что она могла бы сказать, что летала на луну и обратно на корабле, построенном гномами–механиками, и он бы спросил ее, как прошло путешествие.

Никто из других не расспрашивал ее. Флинт смотрел на всех друзей отеческим добрым взглядом, который теплел с каждой кружкой эля. Тассельхоф восторженно носился по гостинице, к тревоге остальных посетителей. Друзья по очереди вызволяли людей из хватки кендера, который после двух пинт эля твердо вознамерился осчастливить всех присутствующих историями о своем любимом дядюшке Пружине. Флинт и Танис возвращали вещи, принадлежащие посетителям или возмещали ущерб, если «потерянные, взятые взаймы или любым другим способом исчезнувшие» вещи безвозвратно исчезали в глубоких карманах или бесчисленных сумках кендера.

Что касается Карамона, он с жадным нетерпеливым вниманием наблюдал за своим братом, отчаянно надеясь, что Рейстлину хорошо и что праздник доставляет ему удовольствие. Карамон пришел в восторг, когда его замкнутый угрюмый брат поднял глаза от единственного бокала с вином, к которому он даже не прикоснулся, чтобы спросить:

— Кстати о драконах… Сейчас я провожу небольшое исследование, изучаю материалы о древних животных и чудовищах. Кто–нибудь знает какие–нибудь истории о драконах?

— Я одну знаю, — вызвался Стурм, который стал намного разговорчивее обычного после пары кружек медовухи, выпитых по случаю торжества.

Он рассказал историю о Хуме, Соламнийском рыцаре, и о том, как он полюбил серебряную драконицу, принявшую облик человеческой женщины. Его рассказ был внимательно и с интересом выслушан, и вызвал бурное обсуждение. Драконы, как добрые, так и злые, когда–то жили на Кринне; многие древние сказки и легенды рассказывали о них. Были ли они правдивы? Существовали ли драконы на самом деле, и если да, то что с ними сталось?

— Я живу в этом мире уже много лет, — сказал Танис, — и никогда не встречал даже следа присутствия драконов. Думаю, они живут только в легендах сказителей.

— Если ты отрицаешь существование драконов, то отрицаешь и существование Хумы, — сказал Стурм. — Это он заставил драконов покинуть наш мир, и добрые драконы согласились уйти вместе со злыми, чтобы не нарушилось равновесие. Поэтому ты и не мог встретить дракона.

— Дядюшка Пружина однажды встретился с драконом… — возбужденно начал Тас, но никто не пожелал услышать продолжение. Флинт пнул стул, на котором сидел Тас, отправив кендера вместе с его элем на пол.

— Драконы — это кендерские сказки, — сказал Флинт, пренебрежительно фыркнув. — И ничего больше.

— Гномы тоже рассказывают истории о драконах, — ввернул Тас, совсем не обидевшись. Он поднялся с пола, грустно заглянул в свою пустую кружку и помчался, чтобы попросить Отика наполнить ее снова.

— Гномы рассказывают лучшие истории о драконах, — подтвердил Флинт. — Это само собой разумеется, ведь когда–то мы боролись за наши земли с этими чудовищами. Драконы, будучи очень чувствительными к внешним изменениям существами, предпочитали жить под землей. Очень часто гномий тан выбирал уютную, сухую, удобную для рытья ходов гору только чтобы обнаружить, что дракон тоже ее выбрал.

Танис рассмеялся.

— Друг, так не бывает. Драконы не могут быть одновременно ложью из кендерских сказок и правдой из гномьих.