Джо Аберкромби - Прежде, чем их повесят

Проклятый ветер, всё как обычно.

Рядом с ней стоял Девятипалый и щурился на холодное солнце.

— Есть там что-то?

— За нами погоня. — Они были далеко, но она их видела. Крошечные точки вдалеке. Крошечные всадники в океане травы.

Девятипалый скорчил лицо.

— Ты уверена?

— Да. Ты удивлён?

— Нет. — Он бросил смотреть и потёр глаза. — Плохие новости никогда не удивляют. Только расстраивают.

— Я насчитала тринадцать.

— Ты можешь сосчитать их? Я их даже не вижу. Они едут за нами?

Она вскинула руки.

— А ты здесь видишь кого-то ещё? Может, этот хохочущий ублюдок Финниус разыскал друзей.

— Бля. — Он посмотрел на телегу, оставленную у основания холма. — Нам их не обогнать.

— Нет. — Ферро скривила губу. — Можешь спросить духов, что они об этом думают.

— И что они скажут? Что нам пиздец? — Помолчал немного. — Лучше подождать и сразиться с ними здесь. Затащить телегу наверх. По крайней мере, тут есть холм и несколько камней, за которыми можно спрятаться.

— Об этом я и думала. Есть время, чтобы подготовиться.

— Ладно. Тогда лучше приступать.

Острие лопаты вонзилось в почву, скрежетнув металлом по земле. Слишком знакомый звук. Копать ямы или копать могилы. Какая разница?

Ферро копала могилы для разных людей. Для спутников — если можно было назвать их спутниками. Для друзей — если можно было назвать их друзьями. Для любовника или двоих, хотя "любовник" тут — слишком громко сказано. Бандитов, убийц, рабов. Всех, кто ненавидел гурков. Для всех, кто прятался в Бесплодных землях, по каким бы то ни было причинам.

Лопата вверх, лопата вниз.

Когда бой окончен — ты копаешь, если остаёшься в живых. Укладываешь тела в линию. Копаешь могилы в ряд. Роешь могилы для погибших товарищей. Ради своих изрезанных, исколотых, изрубленных товарищей. Копаешь как можно глубже, пока не надоест, скидываешь тела, засыпаешь землёй, и они гниют в забвении, а ты продолжаешь путь в одиночестве. Так всегда и было.

Но здесь, на этом странном холме посреди странной земли, пока ещё оставалось время. У товарищей всё ещё оставался шанс выжить. В этом и состояла разница, и поэтому, несмотря на всё своё презрение, на угрюмость и на гнев, она цеплялась за этот шанс так же отчаянно крепко, как вцеплялась в лопату.

Удивительно, что она никогда не теряла надежды.

— Хорошо копаешь, — сказал Девятипалый. Она покосилась на него, стоящего над ней на краю ямы.

— Много практики. — Ферро воткнула лопату в землю возле ямы, оперлась руками на стенки, выпрыгнула и села на край, свесив ноги вниз. Рубашка липла к телу, пот тёк по лицу. Она вытерла лоб грязной рукой. Девятипалый протянул ей мех с водой и она взяла, вытащив зубами пробку.

— Сколько у нас времени?

Ферро набрала полный рот воды, прополоскала и сплюнула.

— Зависит от того, как быстро они едут. — Она снова набрала полный рот воды и проглотила. — А едут они быстро. Если будут так ехать, то будут здесь ночью, или завтра на рассвете. — Она передала мех назад.

— Завтра на рассвете. — Девятипалый медленно вставил пробку на место. — Говоришь, тринадцать, да?

— Тринадцать.

— И нас четверо.

— Пятеро, если навигатор поможет.

Девятипалый почесал подбородок.

— Это вряд ли.

— От этого ученика будет польза в бою?

— Не много.

— А от Луфара?

— Я бы удивился, если он кулаками хоть раз в жизни махал, не говоря уж о клинке.

Ферро кивнула.

— Значит, тринадцать против двоих.

— Неравные шансы.

— Очень.

Он глубоко вздохнул и уставился в яму.

— Если собираешься сбежать, вряд ли я смогу тебя винить.

— Хм, — фыркнула она. Странно, но она об этом даже не думала. — Я буду держаться тебя. Посмотрим, как всё обернётся.

— Ладно. Хорошо. Не могу сказать, что ты мне не нужна.

Ветер шелестел в траве и вздыхал среди камней. Ферро догадывалась, что в такое время принято что-то говорить, только она не знала что. Разговоры всегда ей не очень-то легко давались.

— Только одно. Если я умру, ты меня похоронишь. — Она протянула ему руку. — Договорились?

Он поднял бровь.

— Ладно. — Она поняла, что прошло уже много времени с тех пор, как она касалась другого человека, не собираясь причинить ему боль. Это было странное чувство: его рука сжимала её руку, пальцы крепко обхватывали её пальцы, ладонь прижималась к её ладони. Тепло. Он кивнул ей. Она кивнула ему. Потом они отпустили руки.

— А что если мы оба умрём? — сказал он.

Она пожала плечами.

— Вороны всё подчистят. В конце концов, какая разница?

— Небольшая, — пробормотал он, спускаясь с холма. — Небольшая.

Дорога к победе

Вест стоял у зарослей мелких деревьев, на пронизывающем ветру, на высокой площадке над рекой Камнур, и смотрел, как двигается длинная колонна. А точнее, как она не двигается.

Стройные ряды Личной Королевской во главе армии принца Ладислава маршировали довольно быстро. Их можно было отличить по доспехам, которые блестели в редких лучах бледного солнца, пробивавшихся через рваные облака, по ярким мундирам их офицеров, по красным и золотым штандартам, развевавшимся перед каждой ротой. Они уже ровным строем пересекли реку, в противоположность хаосу на другой стороне.

Рано утром рекруты пылко принялись за дело и очевидно были рады оставить жалкий лагерь позади. Но не прошло и часа, как то тут, то там самые старые и плохо экипированные стали отставать, и колонна начала расползаться. Люди поскальзывались и спотыкались на полузамерзшей грязи, чертыхались и спорили со своими соседями, наступали на пятки людям впереди. Батальоны сбились, растянулись, из ровных рядов превратились в бесформенные кляксы и смешались с подразделениями впереди и сзади. Вся колонна стала двигаться огромными волнами — одна группа мчалась вперёд, пока остальные стояли на месте — словно сегменты какого-то чудовищного грязного земляного червя.

Когда они добрались до моста, то утратили всякое подобие порядка. Неровные роты, уставшие и раздражённые, толкаясь и ворча, втискивались в узкое пространство. Задние ряды напирали всё сильнее и сильнее — им не терпелось оказаться на другой стороне и отдохнуть, но в итоге они всё только замедляли. А потом посереди моста у повозки — которой в любом случае нечего было там делать — отвалилось колесо, и вялый людской поток превратился в тоненькую струйку. Похоже, никто не понимал, как сдвинуть повозку с места, или как починить, поэтому все карабкались через неё, или протискивались рядом, задерживая тысячи людей позади.