Корнелия Функе - Чернильная смерть

«Нет еще, — мысленно ответил Мо. — Пока нет».

За окованной железом дверью ждала служанка. Мо узнал Брианну. Значит, Виоланта и правда снова приняла ее на службу. Брианна кивнула ему, прежде чем последовать за хозяйкой. В коридоре лежали без сознания трое часовых. Виоланта переступила через них и свернула в коридор, по которому Мо сюда привели. Налево отходил узкий подземный ход. Туллио торопливо пробежал первым, а за ним солдаты, один впереди Мо, другой сзади.

Замок ее матери…

Каковы бы ни были намерения Виоланты, он был ей благодарен за то, что идет сейчас своими ногами.

Туннель казался бесконечным. Откуда дочь Змееглава так хорошо знала потайные ходы этого замка?

— Я читала об этом ходе. — Виоланта обернулась к нему, словно прочла его мысли. Или он уже не замечает, что думает вслух после долгих часов в темноте и одиночестве? — К счастью, я единственный человек в замке, кто пользуется библиотекой.

Как она на него посмотрела! Будто хотела определить на глаз, не утратил ли он к ней доверия. Она все-таки похожа на отца: любит играть со страхом и властью, меряться силами не на жизнь, а на смерть. Почему же он ей все-таки доверяет, несмотря на связанные руки?

Ход впереди разветвлялся. Туллио вопросительно посмотрел на Виоланту, и она без колебаний показала налево. Необычная женщина — намного старше своего настоящего возраста, холодная, сдержанная. «Не забывай, чья она дочь». Сколько раз Черный Принц твердил ему это, и сейчас Мо начал понимать его предостережение. В Виоланте чувствовалась отцовская жестокость, та же нетерпимость к другим, та же уверенность, что она умнее большинства людей… лучше… важнее.

— Ваше высочество? — раздался голос солдата позади Мо. Все они говорили со своей госпожой очень почтительно. — А как быть с вашим сыном?

— Якопо останется здесь. Ему незачем ехать с нами, — ответила она, не оборачиваясь. В ее голосе не было тепла. Наверное, любить детей люди учатся у своих родителей. Если это правда, неудивительно, что у дочери Змееглава это плохо получалось.

Мо почувствовал на лице дуновение ветра — воздух, пахший не только землей и плесенью.

Подземный ход стал шире. Мо услышал шум воды, а выйдя наружу, увидел высоко над собой Омбру. С черного неба падал снег, за почти голыми кустами поблескивала река. На берегу ждали лошади, их караулил солдат. И вдруг невесть откуда взявшийся юноша приставил нож к горлу караульного. Фарид. Рядом с ним стоял Сажерук, в припорошенных снегом волосах сверкали искры. На снегу сидели обе куницы.

Он улыбнулся, когда солдаты Виоланты направили на него арбалеты.

— Куда вы увозите своего пленника, дочь Змееглава? — спросил он. — Я — тень, которую он привел с собой из царства мертвых, и следую за ним, куда бы он ни пошел.

Туллио спрятался за черной юбкой своей госпожи, словно боялся, что Сажерук сейчас сожжет его заживо. Виоланта дала солдатам знак опустить арбалеты. Брианна во все глаза глядела на отца.

— Он уже не пленник, — сказала Виоланта. — Но я не хочу, чтобы мой отец узнал об этом от своих бесчисленных соглядатаев. Поэтому он связан. Или все-таки снять с тебя путы, Перепел?

Она вытащила из-под накидки нож.

Мо переглянулся с Сажеруком. Он рад был его видеть, но сердце еще не привыкло к этому ощущению. Много лет вид Сажерука вызывал у него совсем другие чувства. Но с тех пор как Смерть коснулась их обоих, они словно стали одной плотью. Как будто были из одной истории. А может, история и правда только одна?

«Не доверяй ей!» — сказал взгляд Сажерука. Мо знал, что товарищ поймет его ответ по лицу, без слов. «У меня нет другого выхода».

— Пусть остаются, — сказал он, и нож Виоланты исчез в складках ее платья. Снежинки налипли на черную ткань, как перышки.

— Я везу Перепела в замок, где выросла моя мать, — сказала она. — Там я могу обеспечить его безопасность. Здесь — нет.

— Озерный замок? — Сажерук отвязал от себя кошель и протянул Фариду. — Это далеко. Дня четыре верхом.

— Ты слыхал об этом замке?

— А кто ж о нем не слыхал? Но он уже много лет брошен. Вы там когда-нибудь были?

Виоланта так гордо выпятила подбородок, что Мо снова вспомнил Мегги.

— Нет, я там никогда не была, но в детстве мне о нем рассказывала мать, а потом я прочла все, что можно найти об этом замке в книгах. Я знаю его лучше, чем если бы там побывала.

Сажерук взглянул на нее и пожал плечами.

— Как хотите. Свистуна там нет — это уже хорошо. И потом, говорят, его легко оборонять.

Он посмотрел на солдат Виоланты, словно прикидывая, сколько каждому лет.

— Да, наверное, там Перепел будет в большей безопасности.

Снежинки, падавшие на связанные руки Мо, охлаждали воспаленную кожу. Он скоро не сможет ничего делать руками, если их не будут развязывать хотя бы на ночь.

— А вы уверены, что ваш отец последует за нами в этот замок? — спросил Мо Виоланту. Казалось, к его голосу прилипла тьма застенка.

Виоланта улыбнулась:

— Совершенно. Он последует за тобой куда угодно. И захватит с собой Пустую Книгу.

Пустую Книгу. Снег валил, словно хотел сделать весь мир белым, как ее чистые страницы. Пришла зима.

Твои дни сочтены, Мортимер! И Мегги тоже… Но почему он, несмотря ни на что, по-прежнему любит этот мир? Как возможно, что он по-прежнему не может насмотреться на раскидистые деревья, намного выше, чем те, на которые он взбирался в детстве, на фей и стеклянных человечков, как будто они всегда были частью его жизни… «Вспомни, Мортимер! Ты ведь жил в совсем другом мире», — шепнул ему внутренний голос. Но шепот не достигал цели. Даже собственное имя казалось ему чужим, ненастоящим, и если бы существовала рука, готовая навсегда захлопнуть для него книгу Фенолио, он постарался бы удержать эту руку.

— У нас нет для тебя лошади, Огненный Танцор. — В голосе Виоланты слышалась неприязнь. Она не любила Сажерука. Но ведь и он долго был о ней невысокого мнения.

Сажерук насмешливо улыбнулся, и Виоланта посмотрела на него еще враждебнее.

— Поезжайте. Я вас найду.

Он исчез, пока Мо садился на коня, и Фарид вместе с ним. Лишь на снегу там, где стоял Сажерук, догорали искры. Солдаты Виоланты глядели испуганно — как будто встретились с призраком. А как еще назвать человека, вернувшегося из царства мертвых?

Из замка не доносилось ни звука. Они уже завели лошадей в реку, а стража так и не подняла тревогу. Никто не кричал с крепостной стены, что Перепел снова упорхнул. Омбра спала, снег укутывал ее белым одеялом, а над крышами все еще кружили огненные перепела Сажерука.

Картины из пепла

— Простите, пожалуйста, — промямлил Гарри.

— Любопытство — не порок, — покачал головой Дамблдор. — Но его надо держать в узде…

Пещера, которую Мо и Черный Принц отыскали за долго до того, как Коптемаз устроил детям представление, находилась в двух часах ходу к северу от Омбры. Для детских ножек это был неблизкий путь, а в Чернильном мире наступила зима, с дождем, все чаще переходящим в снег, белыми бабочками, висевшими на ветвях, как ледяные листья, и серыми совами, гонявшими фей.

— Мои-то феи в это время года спят! — оправдывался Фенолио, когда Деспина расплакалась: на ее глазах сова разорвала на куски сразу двух разноцветных крошек. — А эти глупышки, которых выдумал Орфей, летают себе и летают, как будто не понимают, что такое зима!

Черный Принц вел их вверх-вниз по горам, по густым зарослям, каменистым склонам, узким тропам, где детей по большей части приходилось нести на руках. У Мегги вскоре разболелась спина, зато Элинор шагала неутомимо, как будто хотела как можно скорее обойти весь этот чудесный новый мир, хотя она старалась, по возможности, не показывать своего восхищения его создателю.

Фенолио шел прямо за ними, с Резой и Дариусом. Девочка, которую несла Реза, была до того похожа на Мегги, что той казалось, если случалось обернуться, что она смотрит в прошлое, которого на самом деле не было. Мо носил ее на руках, когда она была маленькая, Мо — и больше никто. Но каждый раз, когда Реза прижималась лицом к волосам малышки, Мегги хотелось, чтобы прошлое было иным. Тогда, может быть, без Мо не было бы так больно.

На полпути Резе стало плохо, и Роксана запретила ей поднимать малышей.

— Осторожнее! — донеслись до Мегги ее слова. — Ты ведь не хочешь рассказать мужу, когда он вернется, что не уберегла его ребенка?

Беременность Резы была уже заметна, и Мегги иногда хотелось положить руку туда, где подрастал новый ребенок, но она этого не делала. У Дариуса выступили слезы, когда он услышал новость, а Элинор воскликнула: «Ну уж теперь-то все просто обязано кончиться хорошо!» — и обняла Резу так крепко, что, наверное, немного помяла будущее дитя. Но Мегги часто ловила себя на мысли: не нужна мне сестренка. И братик не нужен. Верните мне отца! Правда, когда малыш, которого она полдня несла на спине, в благодарность крепко поцеловал ее в щеку, она вдруг ощутила радостное предвкушение и вообразила, каково будет чувствовать в руке крошечную ладошку братика или сестренки.