Терри Брукс - Крылья Тьмы

Он посмотрел на Квентина и улыбнулся:

— Мы добрались сюда. Мы пройдем и остаток пути.

Это были смелые слова, но они прозвучали верно и были необходимы как обереги против страха и сомнений. Бек и Квентин боролись за малейшие шансы, за клочки надежды, за последние нити мужества. Эти слова дали им всего понемногу. Никто из них не хотел ставить их сейчас под вопрос. Взгляни слишком пристально на зубчатые стены — и увидишь трещины. Не это им было нужно. Они оставили эти слова нетронутыми.

Они нашли поддержку друг в друге, и это было лучшее, что им довелось найти. Затем братья отошли ко сну.

Рассвет был облачным и серым, обещание нового снегопада отражалось в бесцветном полотне медленно расцветающего дня. Воздух был хрупким от холода. Они проглотили завтрак, обменявшись лишь немногими словами, собирая всю свою решимость. Уверенность, которая приободрила их предыдущей ночью, рассеялась подобно туману в лучах солнца. Перед ними лежали горы в бесконечном чередовании вершин и долин.

— Пора бы и трогаться, — пробормотал Квентин, поднимаясь и вешая меч Ли через плечо.

Бек поднялся и проделал то же самое с мечом Шаннары. Он почти уже не думал о талисмане; казалось, он выполнил свою задачу в этом путешествии и стал бременем. Он бросил смущенный взгляд на Грайан, понимая, что может сказать то же самое и о ней, и, определенно, подумал так не единожды.

Решив пройти как можно больше до следующей бури, чтобы не быть застигнутыми ею на открытом месте, они взяли быстрый темп. Замерзшая земля хрустела под сапогами, подобно старым костям, снег сохранял отпечатки их следов. Если преследователи все еще выслеживают их, им не составит никакого труда обнаружить беглецов. Бек поразмыслил над этой возможностью и выбросил эти мысли из головы. Оборотни обещали ему, что его преследователям не позволят идти за ним. Не было никакого основания полагать, что покровительство горных духов простиралось столь далеко, но юноша был измучен и ему необходимо было верить в это, чтобы сохранить присутствие духа. Поэтому он позволил себе поверить в это.

Они устало тащились по горам до полудня. Горизонт оставался неизменным. Земля, казалось, лишилась жизни. Один раз они увидели птицу, которая летела очень далеко от них. В другой раз в тенистом лесу они слышали плач какого-то существа. Все остальное время их окружала лишь тишина, глубокая, всепроникающая, нетронутая.

Время текло, как воск со свечи, и у Бека падало настроение. Он уже не видел смысла в том, что они делали, их поход не имел цели. Бек понимал, что движение само по себе давало им цель и поддерживало в них жизнь. Но бесконечность этой горной гряды и кошмарное чувство одиночества, которое она вселяла в них, порождали в нем все большую уверенность в том, что они просто оттягивают неизбежное. Им никогда не выйти из этих гор. Им никогда никого не найти из обреченной экспедиции «Ярла Шаннары». Они были пойманы в ловушку миром ночных кошмаров, который обманет их, сломит и, в конце концов, уничтожит.

Он прикидывал, сколько они еще протянут, когда в небе на севере появилась темная точка, размытая и далекая. Она быстро увеличивалась в размерах, приближаясь к ним, принимая знакомый вид. Радость узнавания переполнила Бека, и чувство безнадежности, которое безраздельно владело им лишь несколькими мгновениями раньше, исчезло, подобно старому пеплу в новом пламени.

Когда эльф-охотник Предд резко направил Обсидиана вниз, а его тонкая рука с поводьями поднялась в приветствии, Бек поверил, что, несмотря на все сказанное им до этого Квентину, их, может быть, ожидает еще не один сюрприз.

ГЛАВА 20

Почти всю неделю после захвата «Черного Моклипса» Моргавр и его мвеллреты носились по небу, подобно хищным птицам, тщательно обследуя прибрежные и горные районы Паркасии в поисках «Ярла Шаннары» и остатков его команды. Их усилиям препятствовала погода, которая оказалась чрезвычайно капризной, меняясь в одночасье от солнечной к дождливой, причем и в том и в другом случае были возможны как свежий ветер и нисходящие потоки, так и полный штиль. Во время самой яростной бури они были вынуждены приземлиться и стать на якорь почти на двадцать четыре часа, укрывшись в бухточке среди скал, где отвесные берега и лесок обеспечили им убежище от бешеного натиска мокрого снега и града, которые были готовы сровнять их с землей.

Большую часть этого времени Арен Элессдил томился под палубой, в кладовой, которая была превращена в камеру. Это была та же самая комната, где содержали Бека Омсворда, когда он был пленником ведьмы Ильзе, хотя Арен и не знал этого. Эльфийского принца держали в одиночестве, и он никого не видел, за исключением ретов, которые приносили ему еду либо выводили на палубу для коротких прогулок. Моргавр перевел своих личных мвеллретов на «Черный Моклипс», предпочтя его изящество и большую маневренность крупному и громоздкому боевому кораблю, который он занимал ранее. Превращенные в безмозглые оболочки, печальные останки лучших времен, Аден Кетт и его люди были оставлены, чтобы вести корабль. Кри Бега был назначен командиром. Моргавр занял каюту капитана, и, пока шли поиски «Ярла Шаннары», эльфийский принц почти не видел колдуна.

Райер Орд Стар он видел еще реже. Отсутствие провидицы подпитывало его недоверие к ней, и принц поймал себя на том, что вновь анализирует свои чувства. Арен не мог решить, отреклась ли она от своего обещания ему и на самом деле объединилась с Моргавром либо играет в игру, которую он не понимает. Он хотел верить в последнее, но, как ни старался, не мог примириться с ее действиями. Она сказала ему в развалинах Погребенного Замка, что она более не шпионка ведьмы Ильзе, но теперь она, казалось, превратилась в приспешницу Моргавра. Она вела колдуна в поисках «Ярла Шаннары». Она направила его на «Черный Моклипс» и находилась рядом, когда членов экипажа Федерации одного за другим превращали в ходячих мертвецов. Она наблюдала за этим будто в трансе, не проявляя никаких чувств, отстранившись от этого ужаса, будто ее там вообще не было.

Ни разу не попыталась она вступить в контакт с Ареном после того, как их перевели на борт «Черного Моклипса». Ничто не последовало за теми словами, которые она шепнула ему несколько дней назад. Верь мне. С какой стати он должен верить ей? Что она сделала, чтобы заслужить его доверие? Ему казалось, она прошептала эти слова, чтобы войти к нему в доверие, чтобы обеспечить его покладистость тогда, когда он еще мог удрать. Теперь у него не было никакой возможности сбежать. На борту воздушного корабля, в сотнях футов над землей, о бегстве не могло быть и речи.