Наталия Осояну - Первая печать

– Ты думаешь, ее можно обмануть?

– В этом мире нет такого существа, которое нельзя было бы обмануть, – ответил Теймар. – По поводу Ньяги ты учти одно: я все сделаю так, что никто не пострадает – ни ты, ни эйламцы, ни сам мостовой дьюс. Он, в конце концов, не виноват: такова природа дьюсов, они всегда стремятся на свободу.

– Почему же твой дьюс не желает освободиться?

Грешник вздохнул.

– Отчего же, он желает.

– Да? Что-то верится с трудом. Ты как-то обмолвился, что дьюсы выше сорокового уровня в зеркалах не отражаются…

– А ты, оказывается, слушала меня внимательно, – усмехнулся Теймар. – Только не сами дьюсы. Мы, грешники, не отражаемся.

– Я видела. Золотой… какой у него уровень на самом деле? Сорок первый?

– Нет. Не трать время на расспросы.

– Теймар… – она с трудом уняла внезапную дрожь в голосе. – Если для Ньяги нужны были четыре печати, то сколько же их понадобилось, чтобы сковать волю твоего дьюса?

– Ты видела, – ответил грешник после паузы. – Всего одна.

– Но этого не может быть!..

– Все может быть, – перебил грешник. – Смотри-ка, наш друг уже вернулся.

Она обернулась и увидела, как Ньяга появляется из-за невидимой завесы, отделявшей пустыню от остального мира. Дьюс по-прежнему выглядел сущим оборванцем, но что-то в нем стало другим – Фиоре даже почудилось, что ушастая маска улыбается.

– Я пришел! – провозгласил Ньяга. – Привел помощь. Ты сдержишь слово?

– Одно уточнение, – Теймар наставительно поднял указательный палец. – Я сделаю все как обещал, когда ко мне вернутся силы. То есть когда мой дьюс проснется.

Ньяга нервно дернул плечом; его радость заметно поубавилась.

– Ладно… – неохотно произнес мостовой дьюс. – Идите!

Шаг в сторону – и воздух в том месте, где он только что стоял, сделался густым, плотным, приобрел цвет. Фиоре и Теймар, словно зачарованные, наблюдали за тем, как посреди пустыни возникло нечто еще более неуместное, чем они оба и дьюс-оборванец.

Это была дверь – та самая, которую Фиоре уже не раз замечала то тут, то там. Да и Теймар видел ее не далее как прошлой ночью! Молоток и коврик оказались на своих местах. Совершенно обычная дверь, недавно покрашенная в зеленый цвет… и приоткрытая.

У Фиоре вырвался нервный смешок, а Теймар проговорил:

– К ней бы еще дом…

– Медлить нельзя! – встревожился Ньяга. – Он не сможет долго держать ее здесь. Ну же, идите!

– Почему дверь? – спросила Фиоре, не двигаясь с места.

– А чем она хуже осыпающейся ямы в песке? – поинтересовался грешник. – В тот раз ты, помнится, медлить не стала. В чем дело?

Она не могла объяснить. Дурное предчувствие было сродни легкому сквозняку, который замечаешь лишь после того, как шею или ухо пронзает острая боль – то есть когда уже поздно что-то предпринимать. Из-за двери тянуло, словно из звериного логова, но запах был обманчив: он то появлялся, то исчезал, и Фиоре не была точно уверена в том, что ей не мерещится.

В конце концов настойчивость Теймара заставила ее позабыть о страхе.

…Тень. Огромное черное создание, способное одним лишь своим присутствием раздавить, уничтожить, обратить в прах и пепел что угодно и кого угодно. Ни глаз, ни рта, но все же Фиоре ощущает чужое сознание, чужой разум.

…«Я могу тебя убить прямо сейчас». Не вопрос, не угроза – простое утверждение. Очевидный факт, не вызывающий никаких сомнений. «Тебе не надо было сюда приходить».

…И в миг, когда она уже прощается с жизнью, знакомая рука ложится на плечо. Знакомый голос звучит весело и чуть-чуть насмешливо: «Ты обознался, Спящий. Это не твой враг».

Дальнейшее Фиоре запомнила смутно: не то черная тень отступила, растворившись во мраке, не то поглотила все вокруг, став для двоих пришельцев из иного мира и временем, и пространством. Они летели сквозь темноту, в которой лишь изредка вспыхивали разноцветные звезды, и сами были подобны кометам. Так длилось до тех пор, пока одна из звезд не обратилась к Фиоре:

«Ты здесь? Забери меня отсюда, пожалуйста!»

Этот голос был ей хорошо знаком…

– …Фиоре! Да очнись же ты, наконец!

Она открыла глаза, изумленно огляделась по сторонам: площадь была пустынна, существа из тьмы исчезли без следа, но небо над головой было темным, а откуда-то издалека доносились отзвуки карнавала.

Грешник крепко сжал ее руку.

– Я в порядке, – сказала Фиоре. – Не кричи, а то она услышит нас.

Теймар отодвинулся, пробормотав что-то на языке, незнакомом Фиоре. Его лицо выглядело обеспокоенным и настороженным, как будто грешник ждал нападения Черной хозяйки или ее слуг.

– Сколько можно бояться? – спросил он сердито. – Она очень сильна, да… но вовсе не всемогуща! Есть силы, которые могут ей противостоять, и с одной из них мы только что повстречались.

– Ты… о Спящем?

Грешник кивнул, и Фиоре вдруг вспомнила о знакомом голосе, которого в той, иной реальности точно не должно было быть.

– Кажется, я слышала там Геррета.

Теймар нахмурился, пожал плечами, и Фиоре ощутила болезненный укол страха: если голос Геррета раздался в реальности горного фаэ, которого подземная печать погрузила в глубокий сон, не могло ли это означать, что…

– Нет-нет, – прошептала она. – Этого не может быть!

Грешник вздохнул.

– Пойдем, – проговорил он и, поднявшись на ноги, потянул ее за собой. – До рассвета осталось совсем немного времени, а я бы хотел кое-кого навестить. Идем!

Волчонок зарычал.

– Ты мне не указ! – Фиоре выдернула руку и уставилась на грешника исподлобья, с трудом удерживаясь, чтобы не оскалить зубы. – Я вернусь в дом Кьярана, чтобы проверить, как там Геррет. Я должна убедиться, что…

– …что его там нет?

– Врешь, он дома!

– Фиоре, не обманывай себя. Ты знаешь, что его забрал к себе Спящий.

– Он не мог!..

– Геррет ничем не отличается от остальных детей, – жестко отчеканил Теймар. – У всех в этом городе одинаковая судьба, и ему было предначертано то же самое, что и остальным.

«Не у всех судьба одинакова, так ведь? – раздался в ушах Фиоре шепот Черной хозяйки. – Ты знаешь это очень хорошо. Ах, вы выбрались из моей ловушки! Ничего, придумаю что-нибудь новенькое…»

Владычица нави шептала еще что-то, но Фиоре уже не слышала.

«…Она не уснула! Она бодрствует! Кьяран, как ты объяснишь это?»

Книжник молчит.

«Все дети ее возраста уже перешли в иной мир! Чем она лучше других? Почему продолжает жить, когда других Создатель лишил такой возможности? Ответь мне!»

Книжник молчит.

«Возможно, следует позвать сюда печатников – пускай они ее изучат как следует и решат, что делать… может, они сумеют создать лекарство? Послушай, Кьяран, вот только не надо делать страшное лицо! Она ведь тебе не родная дочь, она приемыш…»