Екатерина Стадникова - Драгоценная кровь

— Покойся с миром, — зычно произнес инквизитор, и напряжение спало.

Люди молча, придвинулись поближе к костру. Никто не мог нарушить тишину. Кассия смотрела на своих спутников и думала, что именно посетило их и почему сейчас. Тревор не подавал виду, что ему страшно, но собственное бессилие перед лицом призрака смутило его.

— В одиночку дух безвреден, — пояснил инквизитор. — Молитесь Всевышнему, и тот защитит ваш разум от чар слуг Безмясой. Чем крепче решимость искоренять скверну, тем крепче защита. Наша вера — наша броня.

— Я хотел когда-то пойти вашим путем, — признался Трев.

— Что помешало? — прищурился тот.

— Ну, вы ж грамотные все. А мне учение не дается. — На лице Тревора вспыхнул румянец стыда.

Инквизиторы только посмеялись. Однако ответ рыцаря снова их полностью устроил. Что до Кас, то она лучше остальных знала, как тяжко дается Треву учеба. Дурень забывал уроки на следующий же день. Зато превосходно держался в седле и орудовал мечом.

— Вот мы здесь. — Тревор обвел широким жестом поляну. — Никаких следов связи Саймона с бесами не наблюдается. Как вам кажется? Ни тебе алтарей, ни странных надписей, ни мертвых животных.

— А призрак? Духи часто возмущаются, когда рядом появляются демоны, — возразил инквизитор.

— Моя мать утонула, когда я была ребенком, — как бы между прочим вставила Кас. — А после того как лес посетили алкмаарцы, всякое могло случиться.

— Хорошо, — согласился тот. — Но дом разрушен. Трудно сказать, имело ли место поклонение Бетрезену или нет. К тому же вдруг госпожа Кассия упала с лошади не просто так?

— Это уже домыслы, — запротестовал Трев. — При ее… теперешнем состоянии чудо, что бедняжка вообще смогла сесть на коня.

— Да, у меня закружилась голова, — солгала Кас. — Отец Теофил предупреждал вас, как и меня, что долгие поездки могут повлиять на мое здоровье.

— Не стану спорить, — сдался инквизитор. Ничего не оставалось, как провести ночь у костра, а утром двинуться в обратный путь. Когда поднялось солнце, представители Церкви пядь за пядью обшарили развалины, стремясь отыскать хоть что-нибудь.

— Грустно, да? — тихонько спросил Тревор. — Здесь прошло наше детство. Помнишь, как мы радовались всякий раз, как Саймон брал нас с собой на заимку? Как пили травяной отвар и сбивали камешками прохудившиеся горшки, повешенные на заборе».

— Сэм никогда не промахивался, — улыбнулась Кассия. — Кстати, где он?

— Всегда со мной, — ответил Трев и направился к мужчинам, оживленно обсуждавшим находку.

Один из инквизиторов поддел палкой старый кисет Саймона, пытаясь открыть, а второй присел рядом на корточки.

— Что у вас? — поинтересовался Тревор.

— Какое-то зелье! — Глаза чокнутой парочки блестели. — От травничества от ведьмовства недалеко.

— Вообще-то это обыкновенный табак. — Трев подобрал кисет и вытряс на ладонь темную пыль.

— Не помню, чтобы Блэкбоу курил, — уперся инквизитор.

— Не помню, чтобы вы ему предлагали, — парировал рыцарь.

По дороге назад в Фальвик мужчины условились не упоминать дом, поскольку ни одна из сторон не нашла там ничего полезного для себя.

Кас думала, что тут ее участие в процессе закончится, но оно только началось. Теперь девушке предстояло выйти и рассказать суду о своем отце и его отношении к барону Седрику. Честно, как на исповеди. Времени на подготовку речи у Кассии имелось в достатке, только бедняжка все равно волновалась. Она боялась сбиться или сказать что-нибудь не то.

Видеться с отцом девушке по-прежнему категорически запрещалось, а барон все не ехал и не ехал. Слухи о происходящем в замке просачивались и в город. Злые языки трепали имя Кас по подворотням. Они-то в большинстве своем верили в невиновность Саймона и утверждали, что Кассия подбила отца «склонить» жениха поторопиться со свадьбой, а остальное враки.

Старые жители Фальвика переубеждали новоприбывших. Но все это вместе взятое будущей баронессе народной любви не прибавляло. В любом случае, Кас решила найти способ встретиться с Саймоном. Даже если для этого придется пойти против воли Теофила и инквизиторов.

Чем мучиться в поисках верного способа, девушка без труда вычислила того, кто сделает это за нее, еще и с радостью.

— Ждал, когда ж ты сподобишься. — Тревор воровато выглянул в коридор и запер двери своей комнаты изнутри.

— Ты сможешь отвести меня к Саймону? — повторила свой вопрос Кассия.

— Тут все рядом, — заверил парень. — Проблема в охране. Они до смерти боятся инквизиторов. Но твоему отцу большая часть симпатизирует. Жалко им его. Каждый в душе надеется, что Саймона оправдают и что барон его простит.

— Считаешь, с кем-то из охраны можно договориться покинуть посты? — уточнила Кас.

— Договориться-то едва ли, — признался тот. — А вот попросить закрыть глаза на визитеров попробовать стоит.

— Пробуй, — подытожила девушка.

Тревор спешил. Он хотел как велено скорее устроить Саймону такой подарок. «Ему нелегко, — пояснял Трев. — Ты — все, что его интересует и заботит».

Жизнь продолжалась. Кассия начала замечать ложь, стелившуюся едким туманом. Буквально все вокруг старательно создавали для Кас атмосферу покоя и благополучия. Служанки улыбались ей, во всем замке не попадалось ни единого грустного или мрачного лица. Даже инквизиторы нацепили фальшивые улыбки. Никто не говорил о суде, нападении, Саймоне или Седрике. Словно Кассия являлась единственной правительницей и хозяйкой Фальвика. Докучливому художнику заказали ее портрет, и девушке часами приходилось сидеть неподвижно, глядя в одну точку.

Церковь выдумала для Фальвикской Девы новую обязанность. Теперь Кас давала имена детям и кораблям, благословляла солдат на поход, а крестьянам желала урожайного года. Каждый встречный-поперечный осыпал Кассию подарками. Однако и тут ей чудился подвох. Слишком уж ухоженными и холеными выглядели селяне, да и едва ли в городе и окрестностях набралось бы столько малышей.

Снова Кас принимала условия игры. Она умело прикидывалась наивной дурехой и сама нацепила фальшивую маску счастья. Пусть Трев не всегда говорил приятные вещи, он хотя бы казался искренним. Оттого их дружба постепенно оправлялась от нанесенных ран.

Тревор жаловался на методы инквизиции. «Они считают, что я мешаю следствию, — возмущался он. — А по мне, так я мешаю измываться над человеком». Саймон уже сам просил парня отступиться. «Он говорит, что не спасется. — Трев бессильно сжимал кулаки. — Что все давно решено. Просит бросить все и бежать вместе с тобой подальше, чтобы не составить ему компанию в клетке, а потом и на костре».