Глен Кук - Стальные сны. Серебряный клин

Его-то никто не замечал. Когда они проезжали сквозь толпу людей и животных, вдыхая запахи пыли, нота, экскрементов и миазмов, одни лишь насекомые были к нему небезразличны.

Тогда он может улизнуть. Если ее внимание будет рассеяно. А вороны отвлекутся на что-нибудь другое. Да и найдут ли его в такой толпе?

Она ехала впереди, к сооружениям на вершине холма, уже почти завершенным. Время от времени останавливалась, чтобы поговорить то с одним, то с другим, болтала о пустяках. Если она и вправду хотела выдавать себя за Госпожу, то неверно играла свою роль. Манера обхождения Госпожи была сдержанна и несколько высокомерна. Впрочем, может, она это делала намеренно? Конечно. Ей хотелось, чтобы новость о том, что Госпожа вернулась, быстро облетела округу.

Что же она затеяла?

Совесть внушала ему, что надо было что-то предпринять. Но ни одна идея не приходила.

Его никто не узнавал. Немного уязвляло самолюбие. Всего-то несколько месяцев назад весь Таглиос салютовал ему как Освободителю.

Новость о приезде обогнала их. Когда они подъехали к внутренней крепости, навстречу вышел человек. Сам Прабриндрах Драх! Неужели он сам руководил строительством? Не похоже на него. Обычно он держался в тени, подальше от жрецов.

— Не ожидал, что вы вернетесь так сразу, — заметил князь.

— Мы одержали небольшую победу к северу от Деджагора. Хозяева Теней потеряли четыре тысячи человек. Нож спланировал всю операцию и сам же ее пропел. Я решила оставить его командующим. Вернулась, чтобы заняться пополнением войска и обучением нового состава. Вы здесь много успели сделать. Как я понимаю, жрецы оставили свой обструкционизм?

— Вы их убедили в этом. — Он, казалось, был опечален. — А вот у вас уже не осталось друзей. Остерегайтесь. — Он то и дело бросал взгляд на Костоправа. Вид у князя был озадаченный.

— Ваш Рам, кажется, сегодня не в себе.

— Легкое расстройство кишечника. Как идут дела с мобилизацией?

— Двигается медленно. Большинство добровольцев помогает на строительстве. Многие не решаются, ждут, когда кто-то другой примет за них решение.

— Известите их о нашей победе. И о том, что осаду можно прорвать. У Тенекрута никого не осталось. А Длиннотень ему не помогает. Он остался один, и остатки его армии держатся только на страхе.

Костоправ взглянул на облака, скользящие по небу с востока, со стороны моря. В них не было ничего особенного, однако, разглядывая их движение, он вдруг испытал нечто вроде озарения. Ах ты, сука хитрая! Он понял, что она затевала.

Там, за Майном, Госпожа дралась с Тенекрутом, но в сезон дождей переправа через Майн становилась невозможной. Тут штрих, там другой, игра будет продолжаться до тех пор, пока Госпожа уже не сможет вернуться из-за реки. А сезон дождей уже скоро. В лучшем случае у нее в запасе два месяца. И тогда Госпожа окажется в ловушке, один на один с Хозяином Теней. И у Душелова будет пять месяцев, чтобы утвердиться здесь, не опасаясь вмешательства. Если только кто-нибудь случайно не узнает, что она не та, за кого себя выдает. Ее вороны будут следить за дорогами, ведущими на север, перехватывая посланцев Госпожи.

Сука! Сука с черной душой! Князь, взглянув на него, нахмурился. Заметил его смятение. Но его внимание было слишком занято собеседницей.

— Может, когда-нибудь мы сможем снова пообедать в саду.

— Это было бы чудесно. Однако теперь угощать буду я.

Князь слегка улыбнулся:

— Если только вам позволят. После того раза.

— Не я была инициатором.

О чем это они? Было какое-то происшествие с Госпожой? В каком таком саду? Душелов многое утаивала. Она говорила только то, от чего ныло его сердце.

Он почувствовал на себе чей-то взгляд и заметил притаившегося в тени Копченого. Лицо колдуна было искажено ненавистью. Выражение исчезло, как только тот понял, что его заметили. Задрожав, Копченый скрылся.

Вслед за ним отправились вороны. Конечно. Куда бы Копченый ни направлял свои стопы — за ним повсюду следили. Душелов располагала полной информацией о нем.

Душелов спросила:

— А мои апартаменты готовы? Дорога была долгой, мы пропылились. Мне необходимо часа два, чтобы снова принять человеческий облик.

— Еще не совсем готовы, но вы уже можете воспользоваться ими. Вы хотите, чтобы я распорядился насчет ваших лошадей? Нужна ли вам помощь с поклажей?

— Да. Конечно. Очень любезно с вашей стороны, — Она состроила ему глазки. Князь покраснел. — Я хотела бы видеть кое-кого, — Она назвала несколько имен, незнакомых Костоправу, — Пошлите их в мои апартаменты. Рам развлечет их, пока я займусь своим туалетом.

— Конечно. — Князь, позвав слуг, отправил их с поручением привести тех, чьи имена были названы.

Душелов подала ему знак, и Костоправ спешился и передал своего коня людям князя. Князь пошел впереди, за ним — Душелов, последним — Костоправ. Вороны собрали немало информации — надо отдать им должное. Все идет у нее как по маслу, угрюмо подумал он.

Уже в апартаментах он понял, почему его называли Рамом, а не Освободителем. Он посмотрелся в зеркало. И увидел в нем не себя, а огромного, темного шадарита, волосатого как горилла.

Она заколдовала его.

Люди, которых хотела видеть Душелов, оказались тощими как прутья, маленькими и суетливыми, явно низшей касты. Они избегали его взгляда. Когда он представлялся им, все они нараспев прибавляли что-то непонятным ему, Костоправу, речитативом. Почтительные обращения, упомянутые ими, его сильно озадачили. Дщерь Ночи? Что имеется в виду? Слишком много всего происходило одновременно, а у него не было возможности ни узнать, ни контролировать ход этих событий.

Душелов сказала визитерам:

— Я хочу, чтобы вы следили за этим колдуном Копченым. По крайней мере двое из нас должны держать его все время на виду. Особенно меня интересует, бывает ли он на улице Погасших Огней. Если он направится туда, преградите ему путь. Каким угодно способом. Хотя сомневаюсь, что ему не терпится отправиться на тот свет.

Люди все время теребили разноцветные лоскутки, пришпиленные к их набедренным повязкам. Один из них сказал:

— Будет все, как вы пожелаете, Госпожа.

— Конечно. Займитесь этим. Найдите его. И не спускайте с него глаз. Он опасен.

Люди поспешили прочь. Им явно хотелось скрыться с ее глаз.

— Они боятся тебя, — заметил Костоправ. Дар речи вернулся, как только они остались одни.

— Естественно. Они думают, что я — дочь их богини. Почему бы тебе не умыться? От тебя разит за версту. Я распоряжусь, чтобы тебе принесли чистую одежду.

За весь этот день мытье и чистая одежда были его единственной радостью.