Татьяна Устименко - Суета вокруг кота

— А ничего страшного — дальше ты умер! — язвительно сообщил кот. — Вернее, почти умер…

— Да? Почти не считается! — озадаченно рассмеялся Каталкин. — Ну, так у нас обычно говорят, хотя звучит это как-то глупо. Но правда, как можно почти умереть?..

Вместо ответа кот лишь растерянно фыркнул и демонстративно вернулся к вылизыванию. Действительно, если не знаешь, что сказать, то лучше промолчать. За умного сойдешь. Ведь это только у кошек девять жизней, а к капитану полиции оное правило не имеет никакого отношения… Или все-таки имеет?

— Получается, можно… — задумчиво произнесла я, приходя на выручку к Маврикию. — Будь ты человеком, нанесенное ранение оказалось бы для тебя смертельным. А так…

— А так? — испытующе прищурился Кирилл.

— У нас принято считать, будто серебряные медальоны с изображением богини Дану, освященные в ее храме, охраняют эльфов от бед. Кстати, чем чище текущая в их жилах кровь, точнее — чем ближе их принадлежность к королевскому роду, тем сильнее сказывается эта защита. Признаюсь честно, мне приходилось попадать во всяческие передряги, но я всегда из них выпутывалась. Причем — с минимальными потерями. До сего дня я без какой-либо задней мысли списывала подобную удачу на свое личное везение. Но, возможно, я ошибалась и меня защищал вот этот самый образок богини Дану. — Для пущей наглядности я пальцем ткнула в медальон на груди Кирилла, уже не светящийся и принявший свой обычный вид. — Теперь приходится признать, что если бы в твоих жилах не текла довольно сильная эльфийская кровь, то медальон не заживил бы твою рану. Тогда ты бы умер. Получается, Сидор не ошибся и его проверка сработала идеально…

— Получается, что я — монстр? — возмутился Кирилл. — Ты все еще продолжаешь убеждать меня в реальности этого бреда?

Кот насмешливо мявкнул, никак не конкретизируя свое мнение.

— Да не монстр, — протестующе поморщилась я, — сколько еще повторять? Не человек, но и не эльф — полукровка. Понимаешь, все мы, принадлежащие к высоким эльфийским домам, вынуждены жить по навязанным нам правилам. Или сбегать из дому, как это сделала я… — Я покаянно вздохнула. — А полукровка принадлежит только себе, живет так, как вздумается лишь ему. Часто идет наперекор канонам и законам общества. Он никому и ничего не должен. Он — непредсказуем в словах и поступках. Поэтому у нас их не любят и боятся. Вернее, — поспешно уточнила я, — вас не любят и боятся… Вы стоите как бы вне нашего мира…

— Поэтому ты тоже отвергнешь меня и прогонишь? — тихонько спросил мой нао, отводя взор.

— Еще чего! — искренне вознегодовала я. — Я ведь и сама тоже в некотором роде изгой. А тебя я очень даже лю… — Тут я поняла, что увлеклась и проговорилась. Я поспешно прикусила выдавший меня язык, но было уже поздно.

— Чего? — Потрясенный до глубины души Кирилл медленно поднимался с деревянных нар. — Мне послышалось или ты в самом деле только что призналась мне в любви?

Я покраснела и отвернулась, проклиная все на свете, а в первую очередь глупую себя.

— Сафира! — Кирилл подошел сзади и обнял меня за плечи. Его губы зарылись во всклокоченные волосы у меня на затылке, а голос стал ласково-требовательным. — Сафира, ты сказала правду?

Я резко вырвалась из его рук и обернулась, чувствуя, как щеки пылают предательским багрянцем и слезы наворачиваются на глаза.

— Мне нельзя тебя любить, понимаешь? — глотая слезы и захлебываясь ими, сбивчиво закричала я. — Нельзя!

— Почему? — удивился Кирилл, бессильно сжимая кулаки.

Словно предчувствуя, чем может закончиться эта разборка, кот шустро залез в рюкзак и затянул изнутри остатки завязки…

— Ты для меня не предназначен! — пыталась объяснить я, сама путаясь в словах и мыслях и понимая, что несу сущий бред. — Вернее, я предназначена не тебе! Ты погибнешь из-за меня, вернее, умрешь раньше меня. А я этого не переживу. Ты — мой нао, моя вторая половинка, по какой-то злой шутке богов от меня отделенная, мне даже дышать вдалеке от тебя трудно. А мы, эльфы, если и влюбляемся, то раз и навсегда. В одного на всю жизнь и до самой смерти. Понял? Мне нельзя тебя любить!..

— Понял! — расцвел обрадованной улыбкой Кирилл. — Понял, что я — эльф! Ведь я тебя — тоже навсегда, впервые и до самой смерти. Милая, да я ведь тебя все жизнь ждал! Сафира! Я так тебя люблю, что готов жизнь за тебя отдать… — Он обнял меня и крепко прижал к себе. — Понимаешь, ненаглядная?

Я хотела оттолкнуть нао от себя, пыталась возражать, но он лишь счастливо рассмеялся и накрыл мои губы своими. Поцелуй длился так долго, что голова у меня закружилась, дыхание оборвалось, а ноги — подкосились. Но Кирилл не дал мне упасть, а подхватил на руки и перенес на лежанку.

О любви сказано много… До нас и не нами. А после нас, полагаю, будет сказано еще больше. Ну и пускай, зависти не вызывает, и на том спасибо. Я красиво говорить не умею. Учили меня в академии, учили, да так и не научили толком. Тем более — говорить о любви. А уж жизнь и вообще разучила окончательно. Нет, могу, конечно, декламировать любовные стихи королевы Алиеноры, за неимением собственных. Но лучше я помолчу… Да и зачем что-то говорить, если тут и без слов все понятно?

Нары оказались узкими, рассчитанными на одного, поэтому мы лежали, тесно прижавшись друг к другу. Странно, но нам было удобно. Я положила голову на грудь Кирилла. Он перебирал мои растрепанные локоны, наматывая их себе на руку, а я слушала постепенно замедляющийся до нормального темпа стук его сердца. И нам было хорошо…

— Молчишь? — наконец спросил он, хотя его вопрос больше походил на сухую констатацию факта. — А почему молчишь?

Я улыбнулась. Кирилл почувствовал шевеление моей щеки и игриво дернул прядь волос, обмотанную вокруг его ладони.

— Теперь, как благородный мужчина, я обязан на тебе жениться! — заявил он с торжественными интонациями в голосе.

— Ничего ты мне не обязан! — провокационно усмехнулась я.

— Ну должны же мы как-то скрепить наши отношения… — уже менее уверенным тоном предположил он.

— Конечно, должны! — Я протянула Кириллу раскрытую ладонь. — Давай пять!..

— Сомневаешься в моем благородстве? — наигранно ужаснулся любимый.

— Нет, — я мотнула головой, лишь сильнее затянув петлю из своих волос у него на руке, — не сомневаюсь. Но брак между нами невозможен, ибо нас разделяет слишком многое.

— Твоя семья? — осторожно, словно для пробы, спросил Кирилл. — Наверное, они не согласятся, не дадут нам своего благословения?

— Плевать мне на семью, — искренне призналась я. — Проблема вовсе не в этом. — Я отвязала свой локон от его запястья, поднялась и начала собирать разбросанную по полу одежду. Свою и Кирилла…