Марина Дяченко - Казнь

– Ну, если МОДЕЛИ создаются по нисходящей… Войдем, например, в какую-нибудь местную лавку «Фитили и свечи»… И окажемся на холме. По дороге будет топать племя в шкурах, чуть ниже и слева будет ваша пещера с высеченными на камне… или нарисованными на стенах… первыми рассказами Ирены Хмель…

– Нет, – сказала она зло. – Анджей Кромар ставил другую цель… Не насмеяться над моими писательскими претензиями, и не проиллюстрировать школьный учебник…

– Эге, Ирена. Вы все-таки не верите, что он сумасшедший.

– Он всегда был сумасшедший, – отозвалась она раздраженно.

– Как же вы решились…

– А вам-то что?

– Ничего… Не волнуйтесь.

Около часа они ехали молча; потом у Ирены совсем уж разболелась спина, и пришлось сделать новый привал. Ирена очень хотела есть, но признаться в этом считала ниже своего достоинства.

– А какую он все-таки ставил цель? Как ВЫ думаете, Ирена?

Она устала. Она смертельно устала, не надо было ложиться, теперь она не сможет встать, и Семироль увидит ее слабость…

– Эк…спериментальная социология.

– Что?

Ирена поморщилась, вспоминая:

– «В любой момент времени у человечества был, так сказать, потаенный запретный уголок. Исследования, которые считались неприличными, неэтичными, негуманными… И тем не менее неслыханно перспективными…»

– Ну и память у вас, – сказал Семироль после паузы.

Ирена вспомнила известный анекдот и кисло улыбнулась.

Там, где Ирена ожидала увидеть предместья, по-прежнему тянулись поля и пустыри.

Сам город оказался втрое меньше, чем ожидалось; издали разглядев стену, ворота и башни, Семироль замедлил шаг.

– Красиво, – равнодушно сказала Ирена. И добавила невпопад: – Ян, как насчет полежать в гробу?

– А наши дела так плохи? – после паузы спросил адвокат.

– Нет, – Ирена хихикнула. – Просто в подобных декорациях… вампирам не свойственно бродить по улицам. Они должны бояться солнца, днем спать в гробах, а ночью…

– Это смотря какие вампиры, – Семироль не обиделся и не удивился.

Они миновали подъемный мост и вошли в город.

По улицам шли молча. Ирена спешилась и шагала рядом с адвокатом; время от времени, будучи не в силах удержаться, они подталкивали друг друга локтями и указывали взглядом на все новые и новые подробности: жанровая сценка у источника, любовно оформленного в виде коровьей головы… Хозяйки в чепцах, беседующие через узкую улицу… Какие-то козы, собаки, водостоки для помоев, медные кольца, шорные лавки, вооруженные всадники – Ирене стоило труда сдержать себя, не шарахнуться…

Планировка города изменилась совершенно. Дважды или трижды узкие улочки выводили путников на площадь – Ирена всякий раз напрягалась, ожидая увидеть виселицу с несвежим трупом в петле. Почему-то картина города казалась неполной без запаха навоза, стражников с копьями и использованых эшафотов…

Запах был – несильный и неявный, зато стражника не встретилось ни одного. На площадях помещались в основном лавки и постоялые дворы – виселиц, по счастью, не было.

На них поглядывали – с любопытством, иногда настороженным любопытством, но и только. Ирена боялась, что будет хуже, что за парочкой странных путников увяжется толпа зевак…

Вечерело. Ирену все еще не оставила надежда на чудо – вот, мол, сейчас, сию секунду, из-за поворота покажется лавка с каким-то особенным, знакомым фасадом, здание-метка, скрывающее в себе ПЕРЕХОД…

– Господин моделятор имеет весьма приблизительное представление о средневековом городе… Это лубок, Ирена.

– А кто вам сказал, что он моделирует средневековье?

– А что он моделирует?

– Вы уже спрашивали…

Долговязые фонарщики зажигали свои фонари. Очень красиво – цветные стеклышки, толстые свечи, город в сумерках, в цветных огнях…

В какой-то момент Ирене почудилось, что она стоит посреди широкой оживленной трассы. Справа и слева от нее текут два потока – убегающих красных огней и набегающих белых… Фары, огни, всепонимающие глаза светофоров…

– Вы устали, Ирена.

– Нет, не особенно…

– Вы еле на ногах держитесь… Пешие прогулки, конечно, в вашем положении показаны, но не в такой же степени…

Ирена не запомнила, как называется гостиница. Ей было уже все равно.

– …Комната? Ужин? Горячей воды для господ путников?

Скрипучие ступеньки.

Ирена обнаружила себя лежащей на кровати – полог с золоченными кистями кое-где прохудился, сквозь прорехи тепло просвечивал огонек свечи…

– Ян, включите же свет…

– Сейчас, только найду выключатель, – в голосе Семироля была насмешка.

Он тоже устал.

После завтрака – овощи оказались вкусными, мясо невозможно было есть – Семироль отправился в город. Один; Ирена снова превозмогла себя и не напросилась в попутчицы.

Ей было страшно оставаться одной. С другой стороны, спина после вчерашнего болела немилосердно. С третьей стороны, появилась возможность наконец-то натянуть одеяло до подбородка и все хорошенько обдумать…

Что до новых впечатлений, то ей вполне хватило жанровых сценок под окном. Стук деревянных башмаков, плеск выливаемых помоев, фырканье лошадей, крики уличных разносчиков – прав Семироль, все это здорово смахивает на лубок, и, что интересно, не ослабевает впечатление давно виденного – где-то, когда-то, в кино ли, в книге…

В лавке напротив происходил громкий «прием товара». Здоровенные крестьяне вчетвером, с натугой, снимали с подводы огромную бочку; непонятно, какому сумасшедшему пришло в голову использовать этот сосуд для перевозки чего-либо. А бочка, по-видимому, была полна; ремни, перекинутые через плечи носильщиков, трещали, улица полнилась сопением, руганью и зеваками…

Ирена невольно подалась вперед, локтями легла на подоконник. Уж больно колоритной показалась сцена…

В следующую секунду один из ремней, удерживающих бочку на весу, лопнул. Носильщик чудом успел отскочить; вероятно, он готов был к такому повороту событий и потому отреагировал мгновенно. Бочка – так показалась Ирене – некоторое время повисела, накренившись, в воздухе, грузно опрокинулась на бок, но не треснула – хороший бондарь руку приложил! – а медленно и почти беззвучно покатилась под уклон, покачиваясь и вихляясь, будто бедра бесстыжей танцовщицы…

Зеваки кинулись в рассыпную. Даже Ирена инстинктивно подалась назад; не поспевая за происходящим, она видела только бочку, набирающую ход, тяжелую и неотвратимую, как паровой каток, пересекающую улицу по диагонали, стремящуюся навстречу забору или стене…

Потом ее ушей достиг вопль. Полный такого ужаса и отчаяния, что Ирена покрылась холодным потом еще до того, как успела увидеть кричащую женщину; там, на пути бочки, оказалось что-то, отлично видимое зевакам, над толпой пронесся сдавленный вздох…