Смерть на выживание или Кто не спрятался - я не виновата! (СИ) - Елисеева Валентина

Настя глянула исподлобья, неохотно протянула руки к шкатулке, откинула крышку...

Вскрик Насти слился с «ого-го!» дяди Коли, намеревавшемся сунуть в шкатулку несколько тысячных купюр и уже занёсшем руку с деньгами над плечом племянницы. Шкатулка выпала из рук Насти и на всеобщее обозрение рассыпались по полу пять бумажек по сто евро и сиротливая тысяча рублей.

Женька с Кириллом присвистнули, Настя замерла с раскрытым ртом, смотря, как тётя придирчиво рассматривает иностранную валюту в свете лампы.

– Откуда? – сурово вопросили взрослые родственники, сложив все деньги обратно в шкатулку и выставив ту на центр стола.

– Н-н-не з-знаю. Наверное, Слава подложил, он мне ещё на кладбище какие-то деньги пихнуть пытался, но я не взяла, – выдавила Настя.

– Нет, он на комоде в прихожей пять тысяч оставил, – опроверг дядя Коля, принеся упомянутые деньги и положив их на стол рядом со шкатулкой. – Неплохим парнем оказался этот Слава, хоть с первой встречи не слишком мне глянулся. Был знаком с Викой всего ничего, но в больницу к ней заходил, на похоронах был, вам помочь захотел. Однако я так и не понял, откуда взялись деньги?

Женька с Настей развели руками. Тётя с дядей переглянулись, ещё раз подозрительно осмотрели евро, даже понюхали их, вертя в руках.

– В полицию сообщить бы, – неуверенно предложил дядя Коля, – никто из наших деньги в валюте вам не оставил бы. Вдруг деньги фальшивые? Сунетесь с ними в банк, и проблем потом не оберётесь.

«Да-аа, приучили людей с недоверием относиться к неожиданным подаркам! Так и впрямь мои честно заработанные денежки в полицию сдадут! – рассердилась Вика, видя, что брат с сестрой готовы согласиться с решением дяди. – Попробуй потом выцепить деньги из полиции обратно!»

Холодный вихрь пронёсся по комнате, вырвал желтовато-зелёные купюры из рук Николая Селиванова и ровной стопочкой уложил их на дно раскрытой шкатулки. Крышка шкатулки с грохотом захлопнулась, призрак натужно выдохнул от затраченных титанических усилий.

В комнате повисла тишина, нарушаемая лишь тихим потрескиванием старой электрической лампы на потолке. Настя испуганно всхлипнула и прижалась к Кириллу. Парень отважно расправил плечи и настороженно осмотрелся, готовясь защищать свою девушку от любых угроз. Вика насмешливо хмыкнула, но её, как обычно, не услышали. Тётя перекрестилась, дядя нахмурился, потирая затылок. Один Женька восторженно воскликнул:

– Викусь, ты, что ли?!

И воздух в комнате потеплел, его потоки ласково обвили ноги и руки людей. Все, кроме Женьки, помертвели от страха, и Викин брат укоризненно покачал головой:

– Зачем же так пугать? Слушай, а тебе не плохо призраком жить? Может, помочь тебе нужно?

– Священника вызвать надо! Завтра же! – воскликнула тётя Галя и истово закрестилась. – Вика, деточка, мы поможем тебе упокоиться с миром! Ступай с Богом, не пугай родных, мы о них позаботимся!

Смотря на то, как сестра судорожно хватает халат с пижамой и выскакивает из дома, намереваясь ночевать у Селивановых, как тётя осеняет крестными знамениями все углы в доме и обещает завтра же окропить все стены святой водой, Вика впервые осознала тот факт, что для родных она навсегда и необратимо умерла. Что её духа боятся, от неё пытаются защититься! Родные бегом бежали прочь из дома с привидением, один Женька задержался на пороге, обернулся и смущенно сказал:

– Не скучай тут, Викусь, я каждый день заглядывать буду, честное слово, чтоб мне облысеть! Понятно же, что ты нам зла не причинишь, но видишь, как бабы всполошились. Если тебе помощь нужна, так ты попробуй записку оставить, что ли, а то начнут тебя из родного дома изгонять, их же не остановишь. Я бы спокойно с призраком вместе пожил, так не дадут же, истерички! Викусь, если чё – ты ко мне приходи, я никогда тебя не прогоню, правда-правда.

Брат ушёл, заперев дверь опустевшего дома на замок, и Вика впервые отчётливо, как никогда, почувствовала себя неживой. В этом мире ей места уже нет. Для родных её нет. Её призрака боятся, в её помощи не нуждаются. Её прежняя жизнь безвозвратно закончилась. Даже если она вернётся в белый свет в живом теле, то это будет уже другая жизнь, новая, на новом месте, в окружении других людей. Ей не вернуть прошлого, никогда! Виктории Беднохваловой некуда возвращаться. Собственно, было бы разумнее попросить у Морены другое тело, если она всё-таки выиграет в игре на выживание со Смертью...

Но чувства не подвластны разуму, Вике нестерпимо захотелось невозможного: вернуться обратно, к своим родным, в свою жизнь, в своё родное тело!!! В своё!!!

Мгновенное перемещение – и рассеянный лунный свет в знакомой с детства комнате сменился непроглядной мглой. Вика попыталась осмотреться – и почувствовала своё движение как материальное. Недоуменно двинула руками – и ударилась о деревянные доски над головой. Её окружало замкнутое, тесное пространство, органы чувств не действовали, движения были странно рваными, как у куклы-марионетки... Ужас осознания, куда её занесло, нахлынул на Вику, как цунами!

«НЕ-ЕЕЕТ!» – мысленно завопила Вика и изо всех сил пожелала вернуться в замок.

– Нет, нет, нет, нет! – вопила Вика, призраком мечась по комнате Мари.

– Оглушила, хватит, – услышала она ворчание каменных стен. – За что мне такое наказание: вас, призраков, слышать и видеть?

Вика очнулась, осмотрелась и застонала, обхватив призрачными руками призрачную голову. Она побоялась занять физическое тело: её переполняла такая тоска и обречённость, что даже в виде призрака она мечтала сигануть на каменистое дно пропасти под окном.

«Держаться, главное – держаться! Утром уйма работы, утром станет проще, надо пережить эту ночь. Не думать, что оказалась в безнадёжном тупике, не думать о потерянном! Всё наладится, если выжить. Пусть не Викой Беднохваловой, пусть хоть кем-нибудь».

Но волны ужаса заливали сознание. Могильный холод парализовал призрачное тело, увещевания разума не помогали. Вике казалось, ей отныне всегда будет холодно до озноба, она навсегда вымерзла изнутри и этого не изменит никакое тело. Невозможно забыть ужас последних минут, он навсегда останется с ней, этот ледяной ком не растопит никакое солнце. Вика почувствовала, что подошла к грани, когда готова сдаться. Опустить руки. Признать невозможность сопротивления судьбе. Склонить голову перед демонами полусвета и покорно уйти на мост и дальше. Ради чего бороться? Ради кого бороться? У неё не осталось никого и ничего, опыт «переноса в прошлое» отрезвил, как поток ледяной воды, заморозил, как снежная лавина, накрывшая с головой.

Напоследок Вика пожелала ощутить себя в подобии родного тела. В зеркале возникла её фигура в джинсах и футболке, с короткими завитками медно-рыжих волос. Материализация не прошла бесследно: зеркало вмиг представилось разбитым на острые осколки, выступающие твёрдые камни стен начали казаться смертельно привлекательными.

– Как же я устала, – всхлипнула Вика, осторожно касаясь отражения в зеркале, борясь со стремлением разбить стекло кулаком. – Моё самомнение сыграло со мной дурную шутку, когда я заключала договор с Мореной. Я не могу противостоять неизбежному, я всего лишь слабая, глупая и наивная девчонка. Зловредный замок, признайся: это ты растравливаешь во мне комплекс неполноценности?

– Какой ещё комплекс? Впервые услышал от тебя на редкость здравую самооценку! – проворчал замок. – Тоска и желание умереть преследуют всех неупокоенных, сама знаешь.

– Да, но сейчас это неподъёмный груз, – со слезами призналась Вика, мысленно прощаясь с жизнью во всех её проявлениях. На голове её вдруг проросли чёрные рожки, у ног задёргался хвост, и Вика удивилась: – Зачем это?

– Маскировка. Хозяин вернулся, в спальню поднимается, – известил замок.

Новость молотом ударила по натянутым нервам. Вернулся, он здесь, рядом! Такой горячий, пламенный, он растопит мёрзлый комок, в который превратилась Викина душа! Она должна его увидеть, она так соскучилась по нему!

Вика сломя голову понеслась по коридорам.