Возмездие (СИ) - Злобин Михаил

Вы можете представить, какие муки совести порой одолевают человека, когда он внезапно становится убийцей? Кто-то наверняка может, потому что прошел через это. А знаете, что ощущает убийца сотен тысяч? Ни в одном человеческом языке нет определения, чтобы описать это всепоглощающее разъедающее душу чувство. С этим просто невозможно жить.

Мертвые бойцы разлили на асфальте уже целое озеро солярки и продолжали сливать дальше. Мой погребальный костер должен быть очень жарким! Как только я ступлю в него, у меня не должно остаться даже малейшего шанса на спасение, потому что я себя знаю. Стоит лишь мне почуять, как языки пламени лижут мое тело, я трусливо побегу, спасаясь от ослепляющего жара. Я кинусь спасать свою жалкую душонку, растеряв всю нынешнюю решимость. А потом, кто знает, может, я снова возьмусь за старое — примусь сеять вокруг себя горе и смерть?

Нет, я больше не допущу этого…

Напротив меня возник мертвец, в котором я узнал того самого сержанта Каменского. Бойца, что вызывал огонь с воздуха на себя, готовый отдать собственную жизнь, лишь бы только избавить мир от такого монстра. У военного теперь не было одного глаза и задней части черепа, в остальном же он удивительно хорошо сохранился для того, кто прошел за мной следом сквозь многочасовой бой.

Подчиняясь моему мысленному посылу, он облил меня слитым в алюминиевую канистру дизельным топливом и отступил, чтобы не препятствовать моему аутодафе.

Первый шаг стал для меня самым сложным, ведь я еще колебался, зато второй и третий дались мне совсем легко. Большая часть меня уже верила, что я поступаю правильно. Она твердила, что настало время понести свое заслуженное возмездие. «Право на ошибку есть у каждого, но это не значит, что за свои ошибки не придется отвечать». И я обязан был за все ответить.

Я встал в самый центр разлитой лужи из дизельного топлива и принялся ждать, когда мертвые смогут наконец запалить его. Жаль, что это был не бензин, он полыхнул бы уже от одной единственной искры…

Наконец робкие язычки пламени заплясали по краям, поджигая разлитое топливо, и постепенно огонь начал распространяться, приближаясь ко мне. Вряд ли это длилось дольше нескольких секунд, но мне они показались целой вечностью за которую я едва не успел передумать.

Однако же я заставил себя стоять смирно, прикрыв глаза в ожидании ослепляющей боли. Господь, я иду на твой суд!

В тот момент, когда я уже ожидал, что тело сейчас скрутит ошеломляющая судорога, которая утопит меня в океане болезненных пароксизмов сгорающей Силы, по моим глазам вдруг ударил яркий свет. Он был мимолетен, как вспышка фотоаппарата, но ослепителен, как упавшее на землю солнце. Я, предчувствуя неладное, распахнул веки и с замирающим сердцем узрел растущий прямо посреди армии мертвых пылевой гриб.

Неужели, эти глупцы пошли на это?

Сначала я почувствовал, как разрываются связи сразу с тысячами легионеров. Ходячие мертвецы в прямом смысле этого слова теряли свои тела, развеиваясь по ветру невесомым прахом. От меня до эпицентра взрыва было не больше километра, и вслед за ощущениями потери связи с марионетками я услышал нарастающий гул, который угрожающе начинал давить на перепонки. И только после этого я ощутил сильное колебание земли, с такой силой бьющее в пятки, что я начал ощущать себя теннисным мячиком, подбрасываемым на ракетке. Асфальт неистово дрожал, а чудовищная взрывная волна несла впереди себя мелкие камни, металлические обломки, гильзы, человеческие останки и много чего еще…

Она мчалась вперед с неумолимостью ледокола, расшвыривая многотонные бронированные машины с той же легкостью, с какой ребенок швыряет надоевшие игрушки. И спустя считанные секунды я, так и не сошедший с места своей казни, встретил ее своим лицом. Ощущения были такие, словно меня со всего маху впечатали в стену. Слух сразу же пропал, оставив меня в абсолютной тягучей тишине. Видимо, несчастные перепонки не выдержали этой мощи и лопнули, лишая меня возможности слышать этот рокочущий шквал. Мелкий мусор летел со скоростью пуль и пронзал меня, обтачивая мясо с костей как гигантская струя пескоструйной машины. А еще через секунду я ослеп…

Еще я запомнил, как ноги мои оторвались от земли и я, глухой, слепой, не понимающий где верх, а где низ, полетел, уносимый упругой взрывной волной. Сила внутри меня вскипела, экстренно залечивая повреждения организма, но невероятная мощь взрыва продолжала меня тащить, стирая об шершавый асфальт словно канцелярский ластик. Дар не успевал исцелять одни повреждения, как уже появлялся десяток других, даже более тяжелых.

В конце концов, меня просто впечатало в какую-то стену, отчего я прямо почувствовал, как все мои кости до единой превращаются в мелкие осколки и разлетаются подобно поражающим элементам гранаты, поражая и без того истерзанную плоть.

Энергия смерти все еще бурлила во мне, но уже не в таких объемах, и я, если начистоту, уже не верил, что ее количества хватит, чтобы залечить такие обширные повреждения. Я определенно должен был быть уже мертв, но я почему-то все еще жил. Все мое сознание скукожилось до маленькой точки, запертой в колючую клетку из боли, но способности связно мыслить я так и не потерял.

Что такое физические страдания, когда прозревшая душа терзала твой разум сильнее сотен девятихвостых плетей? Так, небольшой дискомфорт, не более того.

Надеюсь, скоро это все закончится, и я окунусь в сладкое небытие, напрочь забывая то, кем я вообще был. Это был бы справедливый и заслуженный финал для ужасного злобного некроманта.

Но словно насмешка надо мной, мне в разбитое лицо пахнуло прохладой Силы. Сперва робко и едва ощутимо, но потом все более настойчиво и властно. Вскоре вокруг меня кружился целый смерч из Тьмы, которую я не мог видеть, но мог прекрасно ощущать.

Боже мой, сколько же людей погибло в этом взрыве, если Силы струилось настолько много?!

Глава 22

Президент сегодня принимал в небольшом, но богато обставленном кабинете. Несмотря на очевидную дороговизну интерьера, было заметно, что он сильно не дотягивает до царственной роскоши его кремлевского кабинета, но лидер нации, казалось, вообще не обращает на это никакого внимания. Его неподвижная фигура замерла в задумчивости, склонившись над тонкой пластиковой папкой с красным грифом «Совершенно секретно», а остальные двое присутствующих терпеливо дожидались, когда он закончит изучение документов.

— Так значит, глубокого заражения территории удалось избежать? — Спросил наконец президент, не поднимая глаз от бумаг.

— На данный момент устранено девяносто процентов негативных последствий взрыва, если вы об этом, — Полукар подорвался было подняться со своего места, но был остановлен небрежным жестом президента. — В эпицентре еще сохраняется повышенный радиационный фон, но его значения не превышают критические. Эксперты единогласно сходятся во мнении, что всеобщая эвакуация населения не требуется.

— Хорошо… хорошо… а что кремль?

— Абсолютно безопасен. — Вставил свой комментарий второй присутствующий, который был ни кем иным, как премьер-министром. — Он находится слишком далеко, так что для вашего имиджа будет полезно, если вы покажетесь там. Заодно и население успокоится.

— Резонно. Пожалуй, поручу начинать работы в этом направлении.

Президент снова углубился в изучение документов, и в кабинете ненадолго повисла тишина.

— Что с кратером? — Задал он новый вопрос, все так же не отрываясь от чтения.

— Фонит. — Коротко отрапортовал глава правительства. — Скорее всего, его придется обнести толстой стеной и залить бетоном. Вести строительство там будет нельзя. Специалисты вообще изначально настаивали на возведении саркофага по чернобыльскому сценарию, но потом пришли к выводу, что такая мера будет излишней.

— Понятно…

Снова немного помолчали, ожидая новых вопросов от главы государства.

— Жертвы?

— Почти миллион пострадавших и свыше полумиллиона погибших. Точных цифр пока назвать не удается, поскольку не все тела обнаружены и извлечены из-под завалов. Это число жертв вместе с армией Аида. Установить, кто умер сам по себе, а кто был под его контролем, не представляется возможным. Количество погибших слишком огромно.