Ольга Онойко - Море Имен

«Что это значит?» — спросил Алей, и сам себе немедля ответил: «Открыть временный туннель — то же самое, что открыть дверь между мирами. Полохов говорил о морях и океанах реальности. А поезд идёт на дачу…»

Тут он встал и озадаченно взялся за подбородок. Поисковая цепочка оказывалась слишком короткой, странно простой. В сущности, её итог Алей уже видел раньше, но промахнулся, не увидел ответа, потому что это — в его личном тоннеле — никак не могло быть ответом.

Дача. Та самая, которую всю своими руками построил Ясень Обережь. Предельный поиск со всей ясностью говорил: Иней сейчас на даче.

— Она же сгорела, — пробормотал Алей. — Там же одни головёшки…

И осознал, что пропустил одну из ключевых точек. Даже две.

Безбрежны моря и океаны реальности. Бесчисленны параллели. Стоит на реке Неве город Ливень, а рядом, безмерно далеко, в другом мире на той же реке стоит тот же город с другим названием, с теми же музеями и площадями, но с другой историей. Если возможно подобное, то почему невозможно существование двух дачных посёлков, которые на самом деле — один и тот же? Только в соседнем посёлке уже полвека не случалось пожаров…

И адрес параллели тоже не придётся искать долго: предельно короткая поисковая цепочка в то же время имеет предельную смыслоёмкость.

Алей зажмурился и помотал головой: он не мог поверить, что всё оказалось так просто. Только что Осень рассказывала ему, что команда семантического фильтра зафиксировала четвёртую контактную реальность — ту, в которой Ливень называется по-другому. Оказывается, это и была вешка, маркер, отгадка — так поразительно близко, под самым носом…

Теперь оставалось только открыть тоннель.

Открыть, пройти через него, полюбоваться на дачный домик и немедленно возвращаться, забрав Иньку, маленького мальчишку.

Подлистовье, окрестности железной дороги на полпути от Листвы до Волоколамска, станция «Девяносто первый километр».

Алей покинул рощу Старицы и попал из полудня в полночь. Свет по всей квартире был выключен, с отвычки Алей ослеп, споткнулся о собственные ботинки и пребольно вписался лбом в угол. «Тьфу ты, блик!» — злобно прошипел он, нашаривая на стене выключатель. Вокруг прыгали искры.

Он по-прежнему не чувствовал усталости. Ему только казалось, что он простудился. Глаза воспалились, трудно было смотреть прямо, всё время хотелось зажмуриться. Раздражала слабость в руках и пальцах, неприятная тяжесть гудела в голове. Но неутихающая тревога трясла Алея, как электрические разряды, и ему даже на ум не приходило, что он устал.

«Я нашёл», — торжествующе думал он, и вслух повторял, гордо и почти зло, почти выкрикивая:

— Я нашёл!

Оставалось только прорезать материальный тоннель. На волне лихорадочного торжества, внезапного успеха это представлялось совсем простой, элементарной задачей. Ждать завтрашнего дня? Зачем терять время? На кой чёрт сдался ему Стародубцев со своими консультациями, если в руках у Алея проксидемон?

О предупреждениях Осени Алей уже забыл напрочь. Как и о самой Осени.

Он снял с шеи змею и вытянул руку. Рука дрожала. Пришлось напрячься, чтобы усмирить дрожь. Потом Алей приказал демону:

— Выходи!

Змея дрогнула в руке.

«Он будет болтать», — вспомнил Алей и подумал, что это получится какая-то совершенная чертовщина дурного вкуса — разговаривать со змеями.

— Эн, прими форму попугая.

Второй рукой Алей подхватил болтавшийся хвост и так же, как Вася, слепил из змеи ком живого теста. Сейчас происходящее уже не казалось сверхъестественным. Оно даже не удивляло. Казалось, все чувства уступили одному порыву, приказу воли.

На ощупь тесто оказалось довольно приятным — не склизким, не холодным. Алею вспомнилось, как мама замешивала тесто для плюшек. Таким и был бесформенный Эн — мягким, чуть текучим, припорошенным мучицей. Ком повозился у Алея в ладонях, отрастил крылья и больно царапнул кожу когтями. Когда на тонкой кожице попугая повылезли зелёные перья, он тяжело прыгнул вверх и запорхал под люстрой. Алей следил за ним с весёлым оскалом, не позволяя себе щурить глаза.

— Ну что пялишься? — нервным скрипучим голосом осведомился попугай. — Попить дай!

Алей фыркнул и сходил на кухню за блюдцем воды.

Он поставил блюдце на стол и опустился в кресло рядом. Попугай спланировал к воде, но не рассчитал траекторию и ударился о край стола. Он бы упал на пол, если бы Алей его не поймал.

Убившийся попугай застонал в его ладонях, задрав лапы. Это был какой-то совершенно мультяшный комический попугай, вроде блудного Кеши. Сам демон, похоже, предпочитал другой образ, потому что сквозь стоны ясно послышалось:

— Это я, почтальон Печкин… Принёс заметку про вашего мальчика…

— Спасибо, заметку уже читали, — сказал Алей, выкладывая демона на стол. — В путь-дорогу пора.

— Щас! — рявкнул попугай и перекатился на лапы, превратившись в нахохленный и озлобленный комок перьев. — Сволочи! Ненавижу вас! Никуда не пойду!

— Что?..

— Что слышал! Жрать неси. И подушку дай. Я спать буду. Потом срать буду. И ссать буду. Потому опять пить, жрать и спать. И так — пока не надоест. А мне долго не надоест! Думаешь, приятно, когда тебя в металл загоняют?!

Алей растерянно помотал головой. Полохов предупреждал его, что демон будет болтать и болтать с самыми дурными намерениями, но он как-то иначе себе это представлял. Серьёзнее, что ли…

— Думаю, неприятно, — примирительно сказал он. — Но давай поговорим как деловые… попугаи. Я достал тебя из металла. Мне нужно, что ты поработал. Меняй ай-пи, режь тоннель, что там тебе положено делать как прокси-серверу…

— Вот! — вскричал попугай и взвился. — Вот что я ненавижу больше всего!

Алей поморщился. Чепуха, которую нёс Эн, начала ему надоедать.

— Ты прокси-сервер, в этом твоя природа, — устало бросил он. — Мне тебя Полохов выдал для работы. Заткнись и работай.

— А больше всего я ненавижу твоего Полохова, — свистящим шёпотом сказал попугай и крылья расправил, как орёл.

— С чего же?

— Я демон! — выкрикнул Эн и взвился над монитором, отчаянно хлопая крыльями. — Я Эрниксиан, Демон Врат! А мерзостный Полохов сделал из меня прокси-сервер. Как я должен к нему относиться?..

— Вероятно, плохо, — согласился Алей. — Но это не снимает с тебя твоих обязанностей.

И логика, и чутьё согласно подсказывали ему, что чем меньше сочувствия проявлять к демону, тем легче заставить его работать, и тем он безопасней.

— Обязанностей? — переспросил Эн и гаденько захихикал.

— Режь тоннель. Координаты параллели определишь сам, ты их знаешь.