Джен Коруна - Год багульника. Осенняя луна

— Ну ладно, обещаю, — недовольно проворчал хэур.

Моав вся подалась к нему.

— Поклянись!

— Чем? Выводком пятнистых рысят?

— Нет, всем тем, что было между нами — и плохим, и хорошим!

Сигарт удивленно посмотрел на нее.

— Хорошо, клянусь, — тихо, изменившимся голосом проговорил он.

— Только не медли! Ты должен быть там как можно скорее! Слышишь!

Ее лицо выражало крайнее волнение, синие глаза смотрели умоляюще.

— Не кричи, я все слышу, — успокоил ее Сигарт. — Клянусь, что если с тобой что-то случится, я мигом побегу к твоей родне. Договорились?

Эльфа кивнула.

— Ну, раз договорились, тогда пошли дальше, — сказал хэур, — до хижины осталось совсем чуть-чуть, вон она уже видна…

И точно, далеко впереди темнело какое-то строение. Почуяв близость ночлега, они ускорили шаг. Вскоре они уже стояли перед маленькой хижиной: она была сложена из толстых бревен, невесть какими усилиями сюда притащенными — ближайший лес с такими стволами был на той стороне реки. Щели между бревнами были тщательно законопачены мхом — те, кто коротали здесь ночи, заботились о своем комфорте. Неслышно ступая, Сигарт подошел к двери и осторожно открыл ее. Им повезло — внутри никого не было. Эльфа и хэур вошли в избушку.

— Мы иногда ночуем здесь зимой, когда приходится по нескольку дней выслеживать добычу для Цитадели, — объяснил Сигарт. — Мне тут всегда нравилось.

Он обвел глазами комнату. Она была совсем маленькой, — от стены до стены не больше шести шагов, — но уютной. На полу было чисто, единственное окошко было заботливо застеклено. Единственной мебелью служил лежащий в углу матрац, из прорехи в котором торчали сухие буковые листья; по диагонали от него стояла выложенная из камней печь, возле нее аккуратной стопкой лежали заготовленные дрова. Глаза эльфы радостно загорелись при виде них, но хэур разрушил ее радость:

— Разжигать огонь не будем: дым видно на многие лиронги, а унюхать его можно и того дальше.

Моав вздохнула. Сигарт подошел к ней и обнял.

— Комнатка небольшая — мы и так ее нагреем. Чем я тебе не печка?

Расположились быстро — из вещей была одна лишь сумка Моав: дорожный мешок вместе с любимым мечом Сигарта остался в Цитадели, которую он покинул в такой неожиданной спешке.

Моав вытащила чайничек, Сигарт отправился за водой. Вернувшись, он застал эльфу за приготовлением нехитрого ужина — нарезанный хлеб с сыром, капуста и яблоки, все из замечательной эльфийской сумки. Запив походные лакомства холодной водой, они залезли с ногами на матрац и, накрывшись меховым жилетом, стали ждать, пока в комнате потеплеет. Вскоре и впрямь стало не так зябко; от тепла окно затуманилось, за ним быстро темнело. Через некоторое время в сумерках почти нельзя было различить сидящие в углу фигуры. Они переговаривались шепотом. В какой-то момент Сигарт поднялся с тюфяка, заботливо прикрывая Моав волчьей накидкой.

— Я отлучусь ненадолго — посмотрю, не шарят ли здесь рысьи патрули, а ты чтоб из хижины ни ногой, здесь тебе не Рас-Сильван!

Он развернулся было к двери, как Моав, отбросив жилет, рванулась к нему.

— Давай никуда больше не пойдем! Останемся здесь, прошу тебя! Пожалуйста! — взмолилась она.

Сигарт недоуменно взглянул в ее лицо — сухие бледные губы дрожали, немигающие глаза блестели, точно в лихорадке. Она в отчаянии цеплялась за его рукав, словно за последнюю надежду. Сигарт ужаснулся. Куда подевалась беспечная девочка, лихо отплясывавшая на площади Имрана?! Где теперь ее звонкие песни?! Он вспомнил, какой она была в день их первой встречи, вспомнил ее свежую юную улыбку, задорный, слегка колючий взгляд… Неужели всего за один год все это могло исчезнуть, растаять без следа?!

— Да что с тобой?! — удивился он. — Мы ведь идем к эльфам, твоим братьям, а не к гарвам, чудик ты!

— Я боюсь! — прошептала она, еще шире распахивая и без того огромные глаза.

— Чего же ты боишься?

— Смерти…

— Не бойся, я не отдам тебя ей. Слышишь, не отдам! — взволнованно произнес он, точно угрожая кому-то. — Я не знаю, послана ли ты мне в награду или в наказание, но я тебя никуда не отпущу! Никогда!

Моав тихо всхлипнула. Сигарт сел обратно на матрац, взял ее на руки, ласково погладил по волосам.

— Мы не можем здесь остаться…

Эльфа вся сникла, бессильно повиснув на руках кейнара, безумный огонь в глазах погас.

— Знаешь что, Кузнечик, — неожиданно предложил хэур, — давай, если вдруг случится чудо и мы оба выживем в Великой битве, то поселимся где-нибудь в красивом месте, — так, чтобы прямо из окна можно было видеть звезды. И чтобы никто не мог тебя там обидеть!

Он грустно усмехнулся.

— Я ведь успел привязаться к тебе. Правда…

Моав вздрогнула, как будто он причинил ей боль, но в следующее мгновение ее охватило безразличие. Она чуть заметно кивнула головой. Обернув накидкой, Сигарт бережно уложил ее на тюфяк и сел подле, словно у постели больного ребенка. Некоторое время она вздрагивала, потом понемногу успокоилась. Дождавшись, пока Моав задремала, Сигарт бесшумно выскользнул на улицу и обернулся рысью.

Эта ночь была явно теплее, чем предыдущая. Звезды не вырисовывались так четко, они мерцали приглушенным светом, будто сквозь дымку. С севера, со стороны моря тянул ровный упругий ветер. «На перемену погоды», — подумал Сигарт, чутко понюхав воздух черным носом. Неожиданно до него донесся едва различимый запах — тонкие уши настороженно зашевелились. Так пахнет опасность! Она двигалась со стороны Цитадели. Сигарт решил заложить широкий круг, чтобы незаметно подойти со стороны и узнать, кто к ним пожаловал. Присев на мохнатых лапах, он распластался в траве, так что его почти не было видно — лишь черная тень быстро скользила между камнями. Однако на этот раз противник оказался хитрее: не успел Сигарт пройти и половину пути, как перед ним выросла высокая черная фигура в длинном меховом плаще.

— Вставай давай, хорош землю брюхом рыть! — зло проговорила она.

Сигарт покорно принял обычное обличье — спорить с росх-хэуром было, по меньшей мере, неразумно. Видимо, Гастар послал черных рысей, чтобы выследить беглецов, и вот теперь они попались. Сигарт лихорадочно соображал, что их может ожидать. Мысли его были одна мрачнее другой. Вряд ли Гастар проявит хоть какое-то милосердие… Сам-то Сигарт никогда не боялся смерти, но Моав — она ведь еще совсем девочка!.. Однако росх-хэуру, похоже, было не до сантиментов: он быстро выступил из темноты к Сигарту.

— Гуляете? — холодно поинтересовался он, прищурив и без того узкие рысьи глаза. — Ну-ну…