Пирс Энтони - Медь Химеры

Она не была уверена, что ей следует сделать, поэтому просто выжидала. Что должно случиться, то случится. Может быть, это будет быстрый конец или не очень.

— Подожди, рядовой! — на молодом человеке поверх мундира гвардейца Келвинии была надета кольчуга. Он был покрыт грязью пылью битвы с ног до головы. Полумесяц у него на шлеме говорил о том, что это офицер, хотя она не знала его звания.

— Ломакс! Ты хочешь ее первым? — широкая, обнажающая зубы ухмылка германдца была почти такой же опасной, как и его обнаженный меч.

— Мне не нравится твой тон, рядовой! Я знаю эту женщину.

— Что ж, давай, ха, — конь германдца подобрался поближе к лошади Ломакса. — Предполагаю, это означает, что ты хочешь ее только для себя.

Без предупреждения меч германдца сверкнул, направляясь прямо в грудь гвардейцу. Но Ломакс уклонился, нырнув в сторону, и получил длинную резаную рану левого плеча. Кольчуга, которую он носил, защитила его не полностью. Его собственный меч змеей вылетел из ножен и больше обязанный удаче, чем мастерству, Ломакс проткнул им горло германдцу.

Германдец опрокинулся и рухнул на землю. Он лежал там, на траве — еще одна потеря сегодняшнего дня. Ломакс вытер меч, затем осмотрел рану и ущерб, причиненный его кольчуге. Наконец он посмотрел на Шарлен. Несколько долгих мгновений изучал ее лицо. Наконец он произнес:

— Миссис Хэклберри? Мать Келвина?

— Ну да, конечно же. — Шарлен была удивлена тем, что ее узнали. — Но откуда вы знаете меня? Мы ведь никогда не встречались, не так ли?

— Нет, встречались, но очень давно. Помните, как вы гадали на картах? Вы сказали мне, что я стану солдатом и совершу много славных дел. Я думал, что вы ошиблись, и моя мама думала то же самое. Но затем у нас началась освободительная война, и после нее я стал гвардейцем короля Рафарта. Сегодня же, как видите, я солдат и ношу доспехи Германдии.

Пораженная Шарлен покачала головой. Иногда даже она не верила во всю силу пророчества.

— А, вы были с матерью. Она хотела узнать, закончите ли вы школу, и я сказала ей «да». Затем я увидела и другое, карту битвы, и мне пришлось сказать и об этом.

— И вы еще сказали ей, что мой отец умрет, а она снова выйдет замуж. Вы были правы.

— Это карты были правы. Карты, которые, к несчастью могут только показывать. Они не могли сказать мне, как должен был умереть ваш отец и когда, или есть ли какой-нибудь способ спасти его.

— Нет ничего совершенного. Карты показали, и они были правы.

Они замолчали, наступившая тишина была такой же насыщенной и напряженной, как молчаливая мысль. Подошли солдаты и отволокли прочь тело рядового; они видели все, что произошло. Затем Ломакс нарушил молчание, задав вертевшийся на языке вопрос:

— Почему вы здесь, миссис Хэклберри?

— Я больше не миссис Хэклберри, — сказала она. — Я развелась с Хэлом.

— О, — его лицо посуровело, — мне очень жаль это слышать.

— Не надо. Все это было в картах. Я боялась, что ему предстоит преждевременно умереть, и я очень рада, что этого не случилось. Его любовь к другой женщине положила конец нашему браку. Могло быть и намного хуже. Но вот почему я здесь…

— И это тоже было в картах?

Она улыбнулась. Она хотела сказать что-нибудь о Лестере, но Ломакс правильно сформулировал это. Без сделанного картами предположения, что она сможет повлиять на ход событий, она бы не появилась здесь. У нее не было опыта в военном деле, но она хорошо понимала, на какой риск идет, появившись на поле боя.

— У нас много раненых, — сказал Ломакс, вытирая кровь. — Наш единственный доктор убит. Не могли бы вы чем-нибудь помочь нам в этом?

— Я не очень искусна во врачевании, — ответила она. Но ведь среди раненых может оказаться Лестер. Кроме того, здесь могут найтись и другие, похожие на этого молодого гвардейца. — Я сделаю все, что смогу. — Ей придется довериться картам, чтобы они указали правильное решение.

Шарлен последовала за Ломаксом, обогнув лошадь и человека, которому уже ничем нельзя было помочь. Она немного знала предания, рассказы о травах и умела накладывать швы и перевязывать раны. Если ничем нельзя будет помочь, то она может сделать то же, что когда-то в другом месте делала ее дочь, — вытирать влажной тряпочкой горящие в лихорадке лбы и держать холодеющие руки.

Они добрались до подножия холма, когда солнце садилось и дневной свет угасал. Кругом были видны признаки недавнего сражения: убитые люди, лошади, брошенное оружие; слышались стоны и крики раненых и умирающих.

— Сюда, миссис, э-э, Найт.

— Зовите меня просто Шарлен. — Она послушно последовала за ним в отдельно стоящую палатку. Ломакс откинул полог палатки; там на промокшем от крови одеяле лежал кто-то, кто показался ей школьником. Глаза паренька остекленели и были переполнены ужасом и страданием.

— Колдунья! Колдунья! — выкрикнул юноша, слабо показывая на нее.

— Не колдунья, Филипп, — сказал Ломакс. — Это Шарлен, мать Келвина.

— Не позволяй ей прикасаться ко мне! Не позволяй! — он попытался сесть, кровь потекла из-под наложенных и завязанных узлом повязок. Он пронзительно закричал самым высоким тоном своего ослабевшего голоса. — Уходи. Уходи прочь! Сожги ее, Ломакс! Сожги… — его глаза закатились, остались видны только белки, тело напряглось, и он откинулся назад.

Шарлен поспешно ухватила его за запястье. Пульс еще прощупывался, но был очень слабым. Филипп потерял много крови.

— Почему он здесь? — спросила она. Она не могла не ощутить гнев при мысли, что такому совсем юному пареньку, просто мальчишке, разрешили участвовать в сражении. В ней заговорил материнский инстинкт.

— Это друг Сент-Хеленса. Бывший король Аратекса.

— А. — Значит, это бывший враг, хотя на самом деле той страной управляла Мельба. Короли получают по заслугам, независимо от того, бывшие они или настоящие. — Здесь поблизости можно найти кровяные фрукты?

— Да, они есть, там сзади в лесу.

— Я не уверена, что он сможет проглотить этот сок, но…

— Мы заставим его. Сент-Хеленсу не понравилось бы, если бы он погиб.

— А Сент-Хеленс… — Шарлен хотела избежать этого слова, но не знала как. — Он захвачен в плен?

— Да. Или мертв. Он, может быть, точно в таком же состоянии, как и он. — Ломакс взглянул на мальчика. — Лежащий здесь Филипп убил колдунью.

— Хельба? Убита? — спросила она в ужасе.

— Да. Он не должен был делать этого.

— Но Хельба ведь добрая колдунья!

— Но ведь она не на нашей стороне. Поэтому враги и захватили Сент-Хеленса. Мы нарушили перемирие, и они схватили его.

Она подумала: Хельба все еще жива. Я знаю, я прочла ее карты. Но она может и не выжить.