M. Nemo - Кровь Ардана

Эти убийцы — они считают, что сын чужачки не может стать следующим королём. Потому что сохранил её рыжие волосы. Хоть и похож как две капли воды на отца. Я не истинный правитель, считали они, я несу разрушительную силу внешнего мира.

Если бы я мог говорить, то спел бы песнь о перекрёстках судьбы. Но ветер был жарок, а небо голубое. И я только поднял руку ловя простор.

— Мне нужно поговорить с тобой, — послышалось со спины.

Это была Меджа, и я хранил её тайну.

— Я ведьма, но хочу познать истину. Все эти годы, что ты хранил мой секрет, я была благодарна как цветок дождю.

Я смотрел на неё и ужасался. Потому что Меджа говорила голосом, и моя любовь ушла.

— Да, это моё преступление. Но… Ламиил, я выросла и стала женщиной. И дар мой расцвёл. Камень.

Слова давались ей так легко, что я застыл поражённый. Никто никогда так легко не говорил. Меджа, неужели ты тоже из внешнего мира, как и моя мать? Однажды я слышал как она поёт и плакал.

— Ты уничтожишь камень, — предупредила Меджа. — Я видела это во сне. И тогда мы все проклянём тебя. А я больше не буду любить. Не становись королём, не познавай скрытого бога.

Меджа ушла. Её следы на песке засыпал ветер. Ночь покрыла всё тяжёлым одеялом. И звёзды ушли, оставив одну черноту. Даже ветер пропал и на стенах нарос иней. Так я снова ушёл к камню и был с ним до самого утра. И заснул там же, чтобы открыв глаза первым увидеть Махмуда. Он стоял надо мной и нельзя было понять, рад ли он или рассержен.

— Тебя зовёт камень? — спросил Махмуд. — Или бог в нём?

Я встал и задумался. Мне интересна тайна или истина? Не знаю, я неправильный будущий король. Мне не хочется обижать Махмуда. Но и лгать не хочется. Он верно истолковывает мою задумчивость и произносит:

— Когда-нибудь тебе придётся заговорить. Ты, выросший в обители, не сможешь лгать словами и тебе придётся сказать правду. Ты хочешь править цитаделью?

Но пока я мог молчать и молчал. Даже руки мои не сотворили ни одного значения. И время шло, а с ним набегал волнами песок к подножию цитадели. Иногда ветра было так много, что песок залетал в цитадель и шуршал под ногами. Его скрип говорил каждым шагом. Тогда священная тишина отступала.

Я увидел Меджу. Она танцевала одна по песку и песок пел ей песню. Убийцы приходили ко мне ещё раз. Если бы я взял кинжал и сам убил их — они бы поняли, что я достоин быть королём. Но оружие меня отвращало.

Убийц остановил Махмуд и другие смотрители. Оказывается, за мной теперь всегда следили.

— Возьми кинжал, — приказал Махмуд.

Я мотнул головой. Кровь краснее вина разливалась до моих ног.

— Возьми!

— Кудос…

Но он не успел договорить. Рог пением разнёсся по цитадели. Я замер. Смотрители переглянулись. Мой отец вернулся.

К нему вели ступени и переходы. Внизу уже собрались все братья и сёстры и молча приветствовали нового жреца и глаза их сияли радостью. Я не видел отца больше пятнадцати лет. С тех пор как моя мать ушла в пустыню, тогда он заперся у себя и оттуда раздавал указы. И вот его могучая фигура впереди. Он снимает головную повязку и сейчас я увижу его лицо. Но тут один кинжал впивается отцу в голову и тот падает замертво.

Но поздно.

— Поздно! — кричит Махмуд

— Он вернулся, и Ламиил теперь король.

Все тут же оборачиваются ко мне.

От меня ждут слова. Во рту сухо и дерёт. Внутри пусто.

Слово.

— Отец, — но никто не слышит, что я сказал. Им важен только звук и тут же каждый вскидывает руки и они раскачиваются волнами и ликуют. Да здравствует новый король!

— Пойдём, — говорит Махмуд.

— Ты должен познать истину, — слова оплетают как верёвки.

— А иначе ты умрёшь.

Время пришло. И если сейчас я откажусь узнать правду — меня убьют. Мы идём не спеша, потому что время не имеет значения перед лицом истины. Коридоры расступаются и сужаются окна. Света становится всё меньше. В комнате с обелиском окон совсем нет, вместо них остались одни щёлки. Но как? Махмуд на это даже внимания не обратил. Это же не?.. колдовство, я выдохнул. Нет, не оно. Что-то другое мешает мне видеть, и оно внутри камня. Оно набухло и разрослось. И сидит там огромное и плотное.

Оно там. Я подался ближе и остановился, когда того захотел Махмуд. Ему даже пальцем пошевелить не пришлось. Камень передо мной как будто вырос и стал мягче. Тут Махмуд резко схватил мою руку и приложил её к камню. Я вздрогнул и замер. Так мы и стояли окружённый теменью. Но я видел очень хорошо. Камень повело дрожью и вдруг он начал раскрываться. По поверхности образовалась ровная трещинная, словно его ножом разрезали. И трещина эта увеличивалась.

Моя рука оказалась как раз под ней и только тогда мне позволили отнять её. И я прижал руку к себе, да так и остался стоять.

Что там? Оно такое… ничего не видно. Сердце колотилось, как старый молот.

Там должен быть истинный бог. Настоящее воплощение всего мира.

Да-да! Махмуд смотрит на меня большими восхищёнными глазами. Перед ним человек, познающий истину.

И вдруг створки камня распахиваются. Я в ужасе дёрнулся назад.

Что это?

Это…

Бог мой.

— Да. — Вкрадчиво подтвердил Махмуд. — Да.

Не может быть. Нет.

— Истинно так.

Но это же…

— Она.

Боже. Она.

Внутри камня беззаботно парило нечто тёмное и густое. Оно переливалась всеми оттенками серого и чёрного. Она спала. Но когда-нибудь пробудится.

Тень.

— Тень, — говорит Махмуд.

С трудом оторвав взгляд от страшной сущности, я посмотрел на него.

— Ты же сам знаешь, куда катится наш мир. Фантазёрства и мечтания сотворили с ним такое. Одни выпивают всё из других и правят до самого конца. И скоро этот конец наступит. Мы же поможем ему свершиться, и на руинах царства погибшего возродим новое. Смотри перед собой и ликуй. Это — начало нового мира. Что творят с ним мечты, что творят воображаемые сущности? Они вносят смущение и раздор. Прошло слишком много времени и нет первотворящей чистоты. Порождений стало слишком много, мир запутался. Но вот в нём зародилось нечто такое, что является частью его и преображением. Смотри — это тень. Сущность нового начала.

— Но это же, — мои губы ссохлись и язык прилипал к нёбу. Слова тяжёлые рождались с огромным трудом. — Тень.

Я сказал и выдохнул.

— И она чиста в своей темноте.

Но ведь… Я не мог поверить. Если выпить из живого существа всю радость, все мечтания и надежды, будет только пустая оболочка и всё то тёмное, что останется. Тень — это самое плохое, самое тёмное. Она не разумна и не импульсивна, она темна самой обыденной темнотой и самой безразличной. Скука, ничто.