M. Nemo - Кровь Ардана

Кудос метнул на меня быстрый взгляд, а подосланные убийцы уже кинулись в атаку. Они были быстры как ветер и точны как молния. Но Кудос смертельно ранил каждого, прежде чем они добрались до него.

Убийцы умирали с именем бога на губах. Их последние слова улетели в вечность. Я подошёл к Кудосу и опустился рядом с ним. Взял его голову и положил к себе на колени. Мы смотрели друг другу в глаза, а потом он умер.

Вот и другие смотрители оказались рядом. Они поднесли песок к его лицо и высыпали на него. А потом подняли и унесли отдать пустыне.

Я выпустил руку меня вырастившего. Она была сухой и коричневой, как у всех у нас.

— Пойдём, — сказал Махуд, — ты должен познать истину, иначе умрёшь.

Я поднялся и пошёл следом. Мы оказались в зале преклонения. Каждый пресвященный обязан каждый день склонять колени пред обелиском в центре залы. Камень был большим и стёршимся от времени. Говорили, давным-давно его разукрасили разными красками, сейчас всё это исчезло.

Все в зале опустились на колени и я среди них. Мы склонили головы к полу и не меняли позы пока не пришло время. Потом так же молча поднялись. Мы — настоящие люди. Которые давным-давно покинули мир и ушли в пустыню за Арданом, чтобы здесь лишиться влияния мечты и фантазёрства. И познать истину. Мы презираем магию, колдовство и волшебство, не видим снов, потому что запретили себе видеть сны и знаем, что это недостойно. Не мечтаем, потому что истина здесь. Она в камне. Сокрыта. Только чистый умом и сердцем может познать её.

Истина. Мой отец сделал это, когда стал королём. Он правил сорок лет и ушёл в пустыню. Там он окажется в лену видений и иллюзий и если выстоит, вернётся жрецом.

Я боюсь за тебя, отец. Всю жизнь мы не знаем не существующего. Ни снов, ни фантазий. И вот ты там, один посреди вечных песков. Ты среди видений и вихря образов. Ты как слепой, что впервые в жизни увидел. Выдержишь ли? Каким станешь? И сохранишь ли сердце незапятнанным?

Эта пустыня отделяет Ардан от других миров, как и море на юго-западе. И чем дальше — тем не стабильнее становится ткань мирозданья. Она готовится к переменам и переходу в другой мир. И если зайти слишком далеко — можно стать не собой или исчезнуть.

Моя мать сама ушла в пустыню когда ослепла. Тогда она поняла, что никогда не увидит истины в камне.

Всё, что мы делаем — всё это для цитадели Открывшихся.

— Убийцы придут снова, — сказал Махуд.

Я кивнул. Мне не позволялось говорить как не достигнувшему шестой ступени просветления. Я не хотел говорить, слова мне не понятны. У нас были знаки, у нас были взгляды. Слова грубые как песок. Иногда их становится так много, что хочется уйти и смотреть на звёзды.

— Ты должен держать оружие, — сказал Махмуд.

В руках у него мой кинжал. С рубином на рукояти и голодным лезвием. Я представил, что режу им чужую кожу и выплёскиваю чужую кровь.

Не могу. Махмуд видел меня как корень воду.

— Если бы Мивкая не ушла в пустыню, у тебя были бы братья и сёстры. Но их нет. Ты — будущий король.

Мивкая — моя мать. У неё были голубые глаза. Её отец нашёл в пустыне. Она ничего не помнила. Она больше всех хотела познать истину и проводила у камня долгие часы медитации.

— Там — истина, — говорила руками мать. — Когда-нибудь ты узнаешь её.

А может, отец ушёл в пустыню искать мне новую мать, а себе — жену?

— Тебя любят люди. Это твой дар.

Но не лезвия. Не разрезанная кожа и плоть.

Махмуд начинал сердиться. Ему приходилось слишком много говорить, но как просвященный он не мог больше говорить пальцами.

Король правит цитаделью. Он решает кому чем заниматься и сколько вносить для общего благосостояния.

— Ты можешь убедить кого угодно в чём угодно. К нам придут новые братья и сёстры.

Мой взгляд спросил, откуда они придут. Разве мы не далеко-далеко в пустыне, куда запрещено добираться из Ардана.

— Да, они не чисты кровью, помыслами и сердцем. Но там всё ещё есть люди. Люди придут, когда узнают.

Правду?

— Правду, — подтвердил Махмуд и ушёл очень быстро. Он слишком много говорил и вернулся к камню очищаться.

На ужин мы ели лепёшки из кореньев хлебного куста, с бульоном на костях птицы ур и сухие фрукты, что бережно хранились в кладовых. От фруктов пахло засахаренной сладостью и пальцы становились липкими. Тогда я опустил их в пиалу с водой и подержал. А потом поднялся из-за стола и, поклонившись братьям и сёстрам, пошёл гулять по коридорам. Ночью в пустыне холодно. Позже мы разведём костёр в одном из залов и соберёмся там все и будем молчать и смотреть на огонь. Он поведает нам тайны жизни и уйдёт в золу.

На чёрном небе зажглись раскалённые звёзды. И ноги сами привели меня к обелиску. Он стоял тёмный и молчаливый. Каменная оболочка хранила величайшую тайну мирозданья. Там — истинный бог. После того как Мечтатель пропал — он первый появился и воплощает в себе весь настоящий порядок существования.

Я мог дотронуться до камня и сделал это. Приложил ладонь к шершавой жёлтой поверхности и замер. Потом и ухо приложил. Изнутри ничего не было слышно. Кругом стало глухо и темно.

Но там внутри что-то есть. Затаившееся и волнующее. Как журчание воды в купальне или медовый взгляд прекрасной девы. Я тут же смутился и отошёл, почтительно поклонился. Но долго ещё не уходил из священной комнаты.

А на следующую ночь пришёл с ребабом и играл обелиску. Слышит ли меня сущность внутри? Нравится ли ей? Знаками в темноте я сказал: «Выходи». Это бог — и он должен меня слышать. Выходи. И тогда тебя познают все. Больше не будет заблуждений и непонимания. Те люди, что потеряли истинный путь в Ардане — мы принесём им просвещение.

Говорят, ты истиннее Мечтателя. Мир после истомы станет правильным.

С такими мыслями я поднялся с колен и ушёл. Утром мне принесли отравленную пищу. Но мой ручной пустынный гриф перекинул пиалу. К пиале подбежала коша и стала лакать кашу, а затем захрипела и умерла. Гриф выдрал кусок из кошки и сам умер. Никто не знал, кто отравил пищу. Мальчик, который разносил пиалы упал на колени, но его пощадили. Он всего лишь взял одну и отнёс её мне.

Я поднял птицу и сам отнёс в пустыню. Заходить дальше чем видно цитадель запрещено и я просто положил грифа там и засыпал сверху песком. А песок всё равно подхватит ветер. Лицо жгло от солнца, гуды пересохли. У меня с собой была фляга и я с наслаждением выпил чистой воды.

Эти убийцы — они считают, что сын чужачки не может стать следующим королём. Потому что сохранил её рыжие волосы. Хоть и похож как две капли воды на отца. Я не истинный правитель, считали они, я несу разрушительную силу внешнего мира.