Ханнес Бок - Черное колесо

Ветра не было; паруса были свёрнуты, но я видел на мачтах нескольких человек, смотревших в сторону острова; матросы, которые находились на палубе, всё время отрывались от работы и поглядывали туда же. Смитсон отдавал команды, но тоже был явно заинтересован.

Я видел, как вяжет Дебора, не глядя на вязку; и её глаза были прикованы к исчезающему острову. Она вздрогнула, как будто мой взгляд был осязаем, мрачно покачала головой и пошла вниз.

Оранжевая полоса, отделявшая пурпурное море от темнеющего неба стала яркого малахитово-зелёного цвета, исказив естественную окраску наших лиц и сделав их мертвенно-бледными. Загорелись бледно-жёлтые огни «Сьюзан Энн» – не ярче блеска вечерней звезды.

Бенсон оставался у руля с Мактигом, его сменял Джонсон. Они так разделили свои вахты, что мы не видели Бенсона за завтраком, а Мактига за обедом, но оба приходили на ленч. Хотя в этом случае Бенсон немного запаздывал.

Казалось, он, ирландец и леди Фитц похоронили на острове свои разногласия, и теперь все снова собирались в столовой. Я всё ещё не привык к подчёркнутому равнодушию Пен, но так как я страдал и когда видел её, и когда не видел, то предпочитал быть поближе. Так у меня, в моём жалком положении, появлялась хоть какая-то конкретная цель.

Флора сидела рядом с Мактигом, и люди, которыми они были одержимы, и их нормальные личности постоянно вступали в конфликт. Как Рафферти, Мактиг не замечал появившейся у Флоры привычки, позаимствованной ею у Ирсули: ощупывать предметы пальцами и обнюхивать их, чтобы потом узнавать по запаху.

И ещё она постоянно прикасалась пальцами к своим губам и щекам, словно массируя их или с помощью осязания убеждаясь, что у неё нормальная внешность.

Я не раз видел, как такую же процедуру проделывала и леди Фитц, но та не была после такой удовлетворённой, как Флора. Если согласиться с доводами Пен о потусторонних гостях, Ирсули ещё не выбрала себе постоянного местопребывания.

Обеденные манеры Рафферти оказались очень грубыми. Он орудовал ножом, игнорируя все прочие столовые приборы, и то и дело утирал рот рукавом. И Сватлов, и Бурилов с отвращением поглядывали на Мактига. Женщины молча удивлялись. Чедвика, казалось, все это забавляло.

Флора в своём нормальном состоянии пыталась банально флиртовать с Мактигом, а он – тоже будучи в нормальном облике – относился к этому с раздражением. Она так стремилась завладеть его вниманием, что говорила всё, что придёт в голову, и даже я устал от её болтовни.

Мактигу это надоело, и он решил избавиться от неё с помощью бестактности. Обращаясь ко всем нам, он сказал, подражая леди Фитц голосом и лексиконом:

– Вчера вечером Флора постояла со мной у руля, и у неё было необыкновенное ощущение. Расскажите всем, дорогая Флора.

Она покраснела и застыла. Мактиг продолжал:

– Не стыдитесь, дорогая Флора. У нас нет враждебных чувств, которые могли бы вас расстроить.

Леди Фитц с сомнением посмотрела на него, словно почувствовала насмешку; но, с другой стороны, он мог подражать ей, чтобы улучшить свою дикцию, и она промолчала.

Флора с лёгкой досадой ответила:

– Ну, хорошо, я вам расскажу. Наверное, как всегда, я слишком много болтаю, но… помните старую волшебную сказку? В ней алчный король заставляет крестьянскую девушку ткать из соломы золото. Я вспомнила о ней, когда Майк стоял у руля. Только вместо золота он ткал… тени.

Конечно, все это из-за тусклого освещения. Глаза у меня устали, нервы напряглись, и потому я видела то, чего на самом деле нет. Но мне показалось, что колесо… ткало тени. Большие рваные тени, которые расходились от колеса, шли прочь, спотыкаясь, как слепой пьяница, нащупывающий дорогу к винной лавке. И бродили по палубе, словно искали что-то потерянное.

Они колыхались, словно ветер трепал клочья их одежды, но никакого ветра не было. Некоторые из них не находили то, что искали, и возвращались к колесу, как пьяницы в бар за новой порцией выпивки.

Мактиг безжалостно заметил:

– Вы забыли сказать, как вы при этом испугались и в поисках защиты вцепились в меня.

На лице её выразилось возмущение его предательством:

– На моём месте всякий поступил бы так же.

– Да, – согласился Мактиг. – Особенно Чед, он так любит обнимать меня. Правда, Чед?

В этот момент вошёл Бенсон. В руках у него была статуэтка слоновой кости со старого корабля, и он поставил её перед собой, как будто ей тут самое место. Он дружелюбно поздоровался со всеми – такое доброжелательство демонстрирует разоряющийся бизнесмен по отношению к богатеющим конкурентам. Леди Фитц отложила вилку и изящно прижала платочек к носу, вероятно, опасаясь болезни, о которой я сообщил.

Бенсон объявил, что мы направляемся в Ки Уэст, наш курс пройдёт по краю Багамской отмели, но по пути мы заглянем на ещё один небольшой остров, чуть в стороне от нашего курса. Там всех нас ожидает замечательный сюрприз.

Говоря это, он поглаживал статуэтку.

Казалось, все ожидали этого заявления; единственный помимо меня, кого обеспокоила задержка, был Чедвик. Он взглянул сначала на Бенсона, потом на Сватловых и на леди Фитц.

Бенсон заметил это, но прежде чем он успел открыть рот, чтобы упрекнуть Чедвика, Флора сказала:

– Какая оригинальная статуэтка! Можно взглянуть?

Бенсон, прежде чем передать ей статуэтку, высоко поднял её, чтобы все могли увидеть. У Сватлова, вероятно, была причина быть шокированным её подчёркнутой женственностью, но, зная о широком разнообразном опыте леди Фитц, я не мог понять её ужаса.

– Мой добрый капитан, неужели вы считаете приличным показывать такой непристойный предмет в смешанном обществе? – воскликнула она.

Бурилов, который разглядывал статуэтку с восторгом повесы, скорчил неодобрительную гримасу. Пен небрежно заметила:

– Полно, леди Фитц, она слишком нелепа, чтобы быть непристойной.

– Не вижу ничего смешного в сознательном искажении божественного образа, – не очень уверенно ответила леди Фитц и принялась смотреть на кончик своего носа, а Флора взяла статуэтку и стала рассматривать её.

– Странно, – сказала она.

– Что – странно? – спросила Пен. Как и Бенсон и Мактиг, она теперь пристально смотрела на Флору; они напоминали троих психиатров, наблюдающих за пациентом, выполняющим какой-то тест. Чедвик более интересовался ими, чем Флорой – наблюдатель за наблюдателями.

– Всё-таки я слишком много говорю, – сказала Флора. – Но я никогда не видела эту статуэтку. Она не кажется мне знакомой. Однако, держа её в руках, я уверена, что… ощущала это… раньше.

Сватлов нервно откашлялся.

Флора со стуком поставила статуэтку на стол и быстро встала.