Светлана Гамаюнова - Сказки птицы Гамаюн

«Завтра учеба начинается, надеюсь, не с раннего утра», — было моей последней мыслью перед сном.

Занятия

Ночью мне приснилась Сива, которая качала головой и говорила:

 — Смотрю, подарок мой никто не использовал, кроме Клевенс, она терпкое яблоко — айву — съела. Отложили на лучшие времена Яблоко Познания, а оно дарует любознательность и стремление понять истину. Думаете, в лесу познание не пригодится — дрова рубить и тарелки мыть и без этого можно? Советую перед занятиями и вам со Стефанией, и учителям вашим употребить яблоко. Учителя ваши вспомнят, чему их учили, и дальше будут думать, чему и как вас правильно учить. А вам, девочки, яблоко даст возможность впитывать информацию и запоминать её сразу, без повторения. Любознательности вам со Стешей хватает, а вот стремление понять истину усилится, и память улучшится.

Утром рассказала сон, и после завтрака мы взялись дружно жевать яблоки. Нельзя сказать, что вкусные: жёсткие и кисловатые.

Дни полетели за днями. Сколько же вокруг, оказывается, интересного, какой большой и сложный мир! Мне особенно нравилось заниматься со Сказителем. Любим и на вечер задавал мне задания разобраться в ситуации, возникшей на суде — кто прав, кто виноват, и сам придумывал какие-то сложные случаи, где нужно было понять мотивы поведения человека. Хи тоже подбрасывал задачки типа: почему один правитель поступил так или иначе, и к чему это приведет в государственном масштабе. Мы спорили по некоторым вопросам до хрипоты. Но интересно было. Ха учил танцам, тут я все норовила отлынивать, а Стефания училась старательно, ей нравилось танцевать, и как это у неё грациозно получалось, просто настоящая графиня. Закреплять уроки ей Борислав помогал, нравилось ему Стешу за талию подержать. Смотрели они друг на друга при этом так… По-хорошему завидно было. Ну почему Лада всем нашим девушкам красоту дала, они и так красивые были, а я такая страшненькая и осталась? В голове вертелось непонятно откуда взявшиеся слова: «Все подружки по парам в тишине разбрелися, только я в этот вечер почему-то одна».

Куда ставить все эти тарелки, ложки, в какой последовательности есть, куда салфетки класть — мы за один день запомнили. Ха просто круглыми глазами на нас смотрел и причитал, сколько эта дребедень ему крови попортила, и как долго он это запоминал. Отныне мы ели строго по правилам двора, чтобы в автоматизм вошло. Вот что ели — это другой вопрос, готовились теперь только самые простые блюда, на сложные времени не хватало. Хорошо, Чеслав теперь отличным охотникам стал. Сказал, что и раньше любил лес, а теперь и понимать его научился. Я с Чеславом не занималась, а вот со Стешей они проводили иногда не один час, все какие-то бизнес-схемы продумывали. Богуслав на это смотрел и губы покусывал, хмурился — ревновал, кажется. Он ведь тоже раньше торговал, но торговля торговле рознь, а до таких сложных схем, до каких Чеслав додумывался, ему далеко было. Я и не представляла, что парень таким разумным и деловым окажется, но Стеша эти его схемы схватывала быстро и сама что-то придумывать начинала. Когда у неё получалось что-то интересное, Чеслав смотрел на неё и говорил:

 — Все, Стеша, возьму тебя деловым партнером.

Стеша серьёзно кивала, а Борислав хмурился.

Мелькнула мысль: «Что-то он каким-то слишком задумчивым последнее время стал, надо попросить Хи с ним поговорить».        

Особое удовольствие мне, конечно, доставляли поездки с Лаки. Очень хотелось бы каждый день путешествовать с ним и смотреть на страны, города, моря, реки, но занятия никто не отменял, да и Лаки, в общем-то, не бездельничал. Жаль только, не смотрели мы с ним больше друг на друга с затаённой надеждой, не проскакивала искра при соприкосновении рук — дружба и есть дружба. Тепло, но не горячо. А после того, как вместе с Хи спасал меня от последствий пребывания у Мораны, почти братом сделался. Заботился то обо мне, как о родной сестре. Поэтому я запретила себе мысли крамольные и, сказать прямо, стало от этого легче. «Видать, не мой он суженый, или я не его», — как-то так думалось, и успокоилась я на этом, не травила себе больше душу.

Возил Ветер меня чаще всего в санях, чтобы увидела разное, на мир посмотрела. Разный он везде, и так хочется вокруг планеты облететь, да на это много времени нужно. Сейчас уже и лютень на дворе. Просвит-Холодей что ни день лютует, так и норовит крышу снести. Переносил Лаки меня изредка порталом и в южные страны, на солнышке погреться, искупаться. Как-то раз к Есении с мужем забросил. Вот они обрадовались. Понравилось мне у них очень: домик небольшой под пальмами, океан рядом шумит, а они на песочке сидят, обнимаются, жизни радуются. Счастливые, загорелые, весёлые. Я с ними искупалась, спросила, не соскучились ли. Головой машут: нет, мол, привыкли к теплу. Есения картины рисует, Себастьян рядом сидит и на неё смотрит. Хорошо у них, но Лаки торопит. Фруктов с собой набрала, вздохнула — домой пора. Понимаю, недолго им на солнце греться осталось, дорога впереди уже маячит. У меня с принцами тоже маячит, только разве моя дорога с их сравнится?

В это утро я особенно ждала Лаки, он в прошлый раз таинственно намекнул, что следующая поездка будет примечательная.

Ветер появился как всегда ниоткуда. Приобнял меня, с постояльцами поздоровался и сказал:

 — Не знаю, сколько мы за день сможем посмотреть, но перемещаемся сегодня далеко, сколько успеем увидеть — столько успеем. Готовься, Лотта. Уходим.

Опять провалились в темноту, марево какое-то, что он порталом называет, и через некоторое время уже стояли на равнине без конца и без края.

— Лотта, в этом месте никто из людей не бывает. Закрытый это континент. Я сам здесь редко бываю, кому тут удачу приносить, но полюбопытствовал, конечно. Это огромный край, но люди на нем не живут. Стрибог не пускает корабли в эту сторону, почему — не знаю, разворачивает парусники. Простирается континент от севера до юга земли, на севере его снега, и на юге вокруг льдины плавают. Красота удивительная. Все здесь есть — и горы высокие, и реки полноводные, а лесов сколько — и хвойные на севере, и огромные тропические от одного океана до другого на юге. Животных не счесть — плодятся, никто из людей их не трогает.

В степи паслись огромные животные, раза в два больше коровы, с огромной головой. Глянула — конца стаду не видно. Огромные птицы, широко раскинув крылья, парили в небе. Не верится, что ни одного человека здесь нет. Странно.

Ветер пронёс меня над этим континентом несколько раз. Показал тропические леса — представить себе не могла, что такие возможны. Пройти по ним нельзя, надо с топором прорубаться, деревья увиты лианами толще моей руки, животные диковинные, птицы яркие, а воздух жаркий и влажный. Потом показал горы — постояли, полюбовались, перенес к огромной трещине в земле, глубины невероятной и вокруг скалы на водопад слетали. Увидела столько, что к концу дня уже ничего не воспринимала. Когда прибыли домой, я схватила пирожок и побрела в кровать. Сил нет. На прощанье Лаки напомнил мне: