Антон Демченко - Игры с тенью

— Ни фига ж себе, повоевал, — пробормотал Т'мор, оглядывая место побоища. Забрызганные кровью стены, лужи крови на мостовой… и безнадежно изгвазданная все в той же крови амуниция убийц. — Блин, а ведь так хотелось хоть тут чисто сработать. Возись теперь, чисти всю эту гадость. Эх. Будем надеяться, что Арролд тоже будет с добычей. Хоть не одному мучиться. Кстати, надо бы проведать, как они там справились…

Глава 5

Убийственные традиции

Собрав измаранные в крови трофеи, Т'мор упаковал их в баул из очередной накидки и, почувствовав накатывающую усталость, уселся прямо на него, прислонившись спиной к дальней, почти не забрызганной вездесущей красной жидкостью стене. По чешуйчатому телу будто бы пробежала волна пронзительного холода, мышцы на мгновение свело судорогой, и Т'мор вдруг вернулся к привычному человеческому облику. Даже когти исчезли, сменившись вполне обычными ногтями. Помотав головой, парень вздохнул и начал подниматься с резко пахнущего кровью баула. Не тут-то было. Последствия боя, кажется, только и ждали момента, когда он снова станет человеком, и Т'мор тут же почувствовал все прелести жесткого отходняка. Хладнокровие, в бою позволившее без всяких сомнений убить шестерых хоргов, ушло в то же мгновение, сменившись апатией, которая спустя несколько долгих, тягучих минут, насыщенных невообразимой ленью и полным пофигизмом в отношении всего происходящего и собственных дальнейших действий, как-то резко схлынула, приведя парня в недоумение. А потом пришел страх. Липкий, потный, продирающий до самых печенок ужас от понимания того, каким монстром он был всего-то четверть часа назад, сковал человека по рукам и ногам. По телу пробежала уже знакомая волна холода, и Т'мор содрогнулся, забился, преодолевая этот клятый паралич, подавляя собственной очнувшейся волей набирающие обороты изменения. Только не снова, только не потерять себя в этом мареве ярости! Застонав, Т'мор чуть ли не физическим усилием загнал эмоции куда-то в глубину своего «я» и почти тут же ощутил, как превращаются в легкую дымку только что отросшие непомерно длинные антрацитово-черные когти, как осыпается невесомым пеплом не успевшая толком сформироваться чешуя, а краски вокруг тускнеют и только что вновь расцветившийся потоками сил мир вокруг погружается в привычную ночную темноту, еле разгоняемую скудными лучами редких фонарей. Осторожно, чтобы не вызвать еще одну волну преображения, Т'мор поднялся на ноги и прислушался к себе. Нет. Вроде бы нет. Только где-то на дне сознания плещется озером лавы загнанная туда ярость, но и она засыпает, подергиваясь серым пеплом спокойствия. Т'мор представил это так отчетливо, словно и в самом деле видел весь процесс собственными глазами. И вместе с этим пришло еще одно ощущение. Чувство, что сделал какое-то сложное и очень опасное дело. Наверно, так же чувствовали себя дрессировщики из головидео, подчинявшие своей воле огромных хищных кошек. Уверенность, что больше никогда эта мощь не повернет против хозяина. Парень облегченно вздохнул и огляделся.

Вид проулка, превращенного в бойню, заставил Т'мора передернуться и тут же зашипеть от боли. Это напомнил о себе длинный порез от последнего удара мага, превратившего пусть и чешуйчато-когтистого, но все-таки вполне человекообразного адепта Тени чуть ли не в ящера с кинжальными клинками на пальцах. Хорошо еще, что сейчас боль была вполне терпима, не стремилась взорвать ему голову. Обычная такая боль от глубокой и длинной раны, протянувшейся через всю грудь. Кстати о преображении. Т'мор отыскал в себе Уголька и оторопел. Сумеречный дракон пребывал в сладостной дреме! Т'мор так и видел его сопящим на теплом ложе из остывающей лавы собственной ярости. И по фиг этому гаду чешуйчатому все муки, что испытывает сейчас его носитель.

От шквала эмоций, окативших змея, словно ледяной водой, Уголек проснулся и тут же материализовался перед Т'мором. Внимательно оглядев человека с ног до головы, дракон что-то успокаивающе просвистел, но тут взгляд алых глаз замер на кровоточащей ране, видневшейся в прорехе напитавшейся кровью рубахи и разъехавшегося из-за срезанной шнуровки ринса. Уголек взволнованно заклекотал и тут же обвился вокруг торса Т'мора, полностью закрыв рану своим телом, при этом не переставая материться на своем драконьем наречии и посылать Т'мору нервные мыслеобразы, из которых парень с великим трудом сумел выцепить главное. Дракон остановил кровотечение, но вряд ли надолго, так что ему следует как можно быстрее добраться до резиденции ап Хаш и сдаться на милость матушки Ирны. На мысленный вопрос Т'мора о судьбе их трофеев Уголек ответил долгим молчанием, но потом хомячья натура взяла верх, и он все-таки соизволил согласиться, что оставлять столь ценные вещи утренним обходчикам-хранителям неразумно. Правда, при этом дракон был абсолютно против идеи забрать первый баул с крыши дома, тут же нарисовав Т'мору картинку хлещущей из его пореза крови, едва человек хоть немного напряжется. На это более или менее пришедший в себя от общения с питомцем хозяин ответил легким ехидством и, сконцентрировавшись, слевитировал добычу с крыши прямо к своим ногам.

— Ну, как говорилось в одном древнем анекдоте: «А теперь мы попробуем взлететь со всей этой херней на борту», — пробормотал Т'мор, связывая оба баула хорговским поясом и закидывая их на плечо. Порез тут же обожгло болью, а Уголек сердито зашипел. — Ох. Хорошо еще, что идти здесь недалеко.

Серый встретил хозяина подозрительным взглядом, а когда учуял запах крови, зло фыркнул и отвернулся. Обиделся, что его с собой не взял. Т'мор только покачал головой. Его окружают животные-маньяки. Что дракон, кайфующий от вида распоротых животов хоргов, что мутировавший усилиями риссов конь, затаивший обиду за то, что его не взяли поучаствовать в очередной бойне. Впрочем, Серый — хаук отходчивый, так что уже через пару минут Т'мор покачивался в седле, периодически морщась от боли, и направлялся в резиденцию Арролда, только перед въездом в которую Уголек посчитал возможным снова укрыться в татуировке. Кровь снова начала сочиться из раны, но вызванная всполошившимся не на шутку Лероем домоправительница тут же сориентировалась и разразилась целым водопадом коротких, по-военному точных приказов.

Пока два хранителя дома снимали с седла раненого парня и крайне осторожно, но быстро волокли его в отведенные комнаты, Лерой, выполняя приказ домоправительницы, умчался готовить все необходимое к перевязке, а еще один громи занялся трофеями и хауком.

Матушка Ирна, взявшая на себя обязанности начальника госпиталя, хирурга и медсестры одновременно, вполне профессионально почистила рану, наложила швы и повязку и только после этого позволила пребывающему в слегка одурманенном состоянии от выпитого перед «операцией» снадобья Т'мору рассказать о произошедшем с ним в этот вечер.