Егор Чекрыгин - Возвращение в Тооредаан (новый вариант) (СИ)

Итак вот, как‑то незаметно, а я уже почти доехал до своей первой намеченной цели — Мооскаа. По слухам, до нее уже было не более недели пути, но тут…

…Честно говоря, это началось как‑то неожиданно. Нет, про некоторые особенности местного климата, нам рассказывали. Но я раньше никогда с такими сумасшедшими дождями не встречался, так что изрядно удивился, когда небольшой дождик, которые зачастили в последнее время, вдруг начал перерастать в ливень, а потом и в бесконечный поток падающий с неба, сдобренный сбивающим с ног ветром и резким похолоданием. Тут‑то я и сообразил, что начался сезон ураганов, про который нам как‑то рассказывала Офелия, и что сейчас южные ветры, гонят в степь, поднятые из океана многие тонны воды, и это дело может затянуться надолго. Что совсем даже не есть гут. Потому как, мало того, что двигаться по такой погоде — это себя ненавидеть и лошадок не жалеть. Так еще и многочисленные степные речки, которые обычно были не больше наших тверских ручьев, — мгновенно забурлили, вскипели, и вышли из берегов, превратив степь в огромное болото.

В общем, я едва успел добраться до ближайшего постоялого двора. Пристроить недовольного Троцкого с его заводной подружкой на конюшню, и ввалиться в помещение, дрожа от холода и пачкая пол потоками воды, насквозь пропитавшей мою одежду.

— О! Еще один! — Поприветствовал меня хозяин постоялого двора. — А деньги у тебя, парень, есть?

— Есть, — буркнул я, стуча зубами от холода, и направляясь прямым ходом к горящему у противоположной стены очагу. — А что, иначе не пустил бы?

— Да ты, видать, не из нашенских будешь. — Вполне добродушно усмехнулся хозяин, которому, чувствовалось, просто охота было почесать языком. — Иначе бы знал, что еще по указу императора Пеет'и двенадцатого, в сезон дождей, каждый хозяин постоялого двора, обязан принимать постояльцев даже бесплатно. Многие этим пользуются. — Он кивнул в противоположную сторону зала, где возле стены пристроилось небольшое семейство, судя по одежде — крестьян.

— Нет. Я заплачу. — Поторопился я развеять сомнения хозяина, ибо мне отнюдь не светило ночевать в общем зале, на голом полу. — Хорошо бы комнату с чистым бельем. Горячую ванну, а потом плотный обед, и пусть кто‑нибудь позаботится о моих лошадях и занесет багаж.

— Будет исполнено ваша милость... — Хозяин как‑то внезапно напрягся и даже вроде как подтянулся. — Извиняйте, ваша милость, шпагу под плащом не сразу заметил.

— Хм... — Высказался я, ибо не знал что на это ответить. — Хотелось бы, побыстрее.

— Э–э–э... — Замялся хозяин с подозрением смотря на мою не слишком роскошную одежду погонщика. — Горячая ванна, чистая комната, и обед, обойдутся вам, ваша милость, в три чешуйки. Уж не извольте гневаться, ваша милость, дровишки‑то нынче, сами знаете, ваша милость, дороговаты.

— Нормально. — Буркнул я. — Но хотелось бы оказаться в горячей ванне раньше, чем превращусь в ледяного демона, это делает меня злым.

…Кажется я все‑таки выбрал верный тон. — Хозяин явно проникся, и дальше шуршал как электровеник. Ванну, конечно пришлось подождать — так быстро, такое количество воды не нагреешь. А вот в комнату меня проводили немедленно, так что я смог скинуть с себя мокрые тряпки, насухо вытереться, и достав из притащенных лакеем тюков второй комплект белья, переодеться в сухое. А там и ванна подоспела, и кружка горячего вина, очень качественно подогревшая мой заледеневший организм. Так что к обеду я уже изволил спуститься благостным и полностью довольным жизнью.

Народу, надо отметить, в обеденном зале заметно прибавилось. Возле дальней от очага стенки, копошилась еще одна крестьянская семья, а возле огня отогревались трое служивых мужичков в мундирах.

Хозяин свое дело знал. Поданная им рыбная похлебка была настолько острой, что кажется после первых же двух–трех ложек, у меня из ушей пар повалил. Она не столько уняла, сколько разбередила аппетит, и последовавший за ней утащенный со стола кусок мяса, я смолотил как шредер промокашку, не обращая внимания на разные, поданные к этому блюду соусы. Потом была какой‑то аналог нашенского плова, выложенного на шестиугольном блюде, причем каждый угол был пропитан своей подливой, и кокетливо украшен чем‑то вроде помидорчиков–огурчиков и стебельками местных петрушек–укропов, а в центре — гордо покоилась горка мясных тефтелек с воткнутыми в них зубочистками. Это, у местных, было чем‑то вроде парадного блюда, а стало быть, уже пошли кулинарные изыски, и смаковать эти изыски, надо было с чувством и неторопливо, отдавая дань искусству повара и демонстрируя свое воспитание. Ну, коли в брюхе больше не скребется голодный зверек, то почему бы не повыкобениваться, изображая из себя испанского гранда? Откинулся на спинку стула. Налил себе вина, и начал тыкать вилочкой в плов, также не обходя вниманием блюдца с разными солено–маринованными хреньками и разнообразные соусницы. В общем — изображал из себя тонкого ценителя. — А ведь и правда — вкусно!

Но вот, брюхо уже полное. А на столе осталось еще много всего. Короче — развел меня хозяин! Тут жратвы, на целый банкет. Одному мне все это точно не одолеть. Кинул гад, как минимум на одну чешуйку, как на местном жаргоне, называли мелкую серебряную монетку… А впрочем — и хрен с ним. — Шумящий за окном ливень, и иногда пробивающиеся в щели оконных переплетов иголочки сквозняков, резко контрастировали с теплом и уютом обеденного зала, настраивая на благодушный лад, а булькающее в брюхе вино, резко выявляло в окружающих исключительно хорошие стороны натуры и внешности. Да, было хорошо, но чего‑то не хватало для полного Щастья. — Ну да, хорошего застольного общения! И вообще — пить в одно рыло, первый признак алкоголизма.

— Хм… — сударь. — Обратился я к одному из вояк, видимо офицеру, коли хозяин посадил его за соседний столик, поближе к очагу, в отделении для «благородных». — Прошу меня простить, если я делаю что‑то не так. Я, видите ли, приехал сюда из дальних земель, и не совсем еще... Но… — я так понимаю, этот дождь надолго?

— Думаю да. — Ответил мне офицерик, еще довольно молодой парнишка примерно моих лет, при этом посмотрев на меня как‑то странно.

— А может быть… — как это сказать? — Я решил не обращать внимания на странные взгляды. — Не будет ли с моей стороны излишней наглостью, предложить вам скоротать время за приятной беседой и кувшинчиком вина? В конце концов, не сидеть же нам до самой ночи, молча глядя на стену?

— Хм... — Офицерик как‑то задумался с таким видом, будто от принятого решения зависела вся его дальнейшая жизнь. — Серьезный парень! — Почему бы и нет? — Наконец решился он, и прихватив свою кружку, пересел за мой столик. — Оу Игиир Наугхо, старший десятник Бюро всеобщего блага.