Кэтрин Куртц - Хроники Дерини

— Морган!

Кинжал был совсем близко, когда Морган, оглянувшись, попытался уклониться от него; он резко изогнулся и вдруг почувствовал, что золотая цепь, надетая в знак его нового ранга сегодня, начала душить его, сдвинувшись, — она словно нарочно парализовала его движение.

Клинок глубоко вошел в плечо, генерал покачнулся, и меч, выпав из охваченной огнем руки, с резким грохотом упал на мраморный пол.

Он опустился на одно колено, и Дункан с двумя священниками подбежали к нему. Морган сорвал здоровой рукой цепь и швырнул ее по полу в сторону Кариссы; лицо его исказилось от боли. Священники помогли ему подняться, подвели к алтарю и усадили на ступеньки.

Карисса рассмеялась.

— Да, так кто теперь правитель Гвиннеда, мой гордый друг? — произнесла она, неспешно подходя к корчившемуся на полу Яну. — Неплохой урок тому, кто поворачивается спиной к раненому врагу.

Когда Келсон, Нигель и другие друзья окружили раненого генерала, Карисса посмотрела вниз и коснулась Яна концом сапога. Тот застонал, герцогиня склонилась и заглянула ему в глаза.

— Хорошо сработано, Ян, — прошептала она. — Какая жалость, что ты не увидишь развязки нашего маленького заговора. Тебе так больно, а у меня нет ни времени, ни лишних сил, чтобы спасти тебя.

Ян, корчась от боли, зашептал:

— Карисса, ты обещала! Ты говорила, что я буду править Корвином, что мы будем…

— Виновата, дорогой, но тебе просто не повезло, так ведь? Грустно, конечно. Зато, вспомни, тебе удавалось многое другое.

— Карисса, пожалуйста…

Она положила ладонь на его губы.

— Ты знаешь, я ненавижу нытье. Помочь тебе я не могу, проси не проси. И сам себе ты не поможешь, мой бедный маленький покойничек. Я прощаю тебя, Ян, прощаю даже то, что ты мечтал при случае одолеть меня.

Глаза графа расширились от ужаса — она знала его самые тайные мысли! Он попытался еще что-то сказать, но Карисса, двигая свободной рукой, уже читала заклинание. Несколько секунд Ян еще дышал, его рука в агонии вцепилась в ее плащ и вдруг обмякла — жизнь ушла из него. Карисса выпрямилась.

— Ну, Келсон, — заговорила она с издевкой, — пока наша маленькая дуэль закончилась вничью. Мой боец мертв, но и твой так тяжело ранен, что его жизнь тоже под сомнением. Получается, я должна повторить вызов — я требую сатисфакции.

Морган невольно дернулся при этих словах, и движение причинило ему такую боль, что капли пота выступили над его верхней губой. Дункан осматривал рану, осторожно ощупывая ее, и Морган попросил, чтобы Келсон тоже наклонился. Перекинув полу плаща через руку, мальчик встал на колени рядом с генералом, печально глядя на раненого друга.

— Келсон, — тяжело дыша, пробормотал сквозь зубы Морган, поскольку Дункан начал перевязывать рану, — Келсон, будьте осторожны. Она попытается обмануть вас. У вас одна надежда — выиграть время и постараться найти ключ к вашей собственной силе. Он, как мне кажется, где-то рядом, мы его просто просмотрели.

— Я попытаюсь, Аларик, — сказал мальчик.

— Жаль, что не сумел помочь вам больше, мой принц, — продолжал Морган, морщась от боли, вызванной неловким движением.

Келсон легко и ласково коснулся его руки:

— Не тревожьтесь за меня.

Он встал и расправил малиновый бархат королевского плаща, ниспадающего с его плеч. Король знал, что все взгляды сосредоточены на нем, и, отступив несколько шагов к центру алтаря, скорее почувствовал, чем увидел архиепископов и епископов, ставших за его спиной, чтобы силою молитв очистить пространство над ним перед предстоящей битвой.

Он посмотрел в нижний неф — всюду суровые лица, с настороженностью и угрозой глядящие на пришедших с Кариссой вооруженных людей; он уловил дух мягкой уверенности, шедшей от Нигеля, который стоял рядом с его матерью. Глаза Джеанны — бледной, пораженной немым ужасом — были полны мольбы, руки судорожно стиснуты.

— Ну, Келсон, — тихий голос Кариссы, усиленный сводами нефа, отозвался в тишине алтаря, — кажется, ты колеблешься, мой короленок. В чем дело? — Ее полные губы скривились в усмешке.

Келсон вновь перевел взгляд на нее.

— Вам лучше уйти, Карисса, — мягко сказал он. — Наш боец жив, и он одолел вашего. Ваших притязаний не поддержат.

Карисса невесело рассмеялась, покачав головой.

— Боюсь, все не так просто, Келсон. Разве не ясно, что я вызываю тебя на смертный бой здесь и сейчас, на магический бой, ради которого и явилась сюда, как тебе должно быть известно. — В толпе за ее спиной раздался благоговейный шепот. — Легко ты от меня не отделаешься. Твой отец, наверное, понял бы, о чем я говорю.

Келсон вспыхнул, но сумел сохранить безучастное выражение на лице.

— Наш отец суровой необходимостью был приучен к битвам, Карисса. Мы в сем деле, не будем скрывать, неопытны. Но за последние недели было достаточно убийств. Нам не хотелось бы вносить в списки убитых и вас, Карисса.

— Ах, — одобрительно кивнула герцогиня, — львенок рычит совсем как отец. — Она насмешливо улыбнулась. — Но думаю, на этом сходство и кончается, ибо юный принц далеко не так смел на деле, как в речах. Уж не считает ли он, что похвальба придаст ему сил? — Ледяной взгляд герцогини смерил его с головы до пят. — Но мы-то знаем, что сила Бриона умерла вместе с ним на лугу Кандорского ущелья.

— Так ли, Карисса? Действительно ли умерла? — произнес Келсон.

Карисса недоуменно пожала плечами.

— Умерла ли? Скажи мне ты.

— Вы желаете убедиться в этом? — продолжал хитрить Келсон. — Наш отец победил вашего и лишил его силы. Разумно предположить, что если мы унаследовали силу короля Бриона, мы овладели также и секретом вашей. А в этом случае вас ждет судьба вашего проклятого родителя.

— Только если ты унаследовал эту силу, — усмехнулась Карисса. — Но Бриона убила я. Думаю, эта карта посильней, а?

— Нет! — закричала Джеанна, потерявшая самообладание, и в несколько шагов оказалась между сыном и его соперницей. — Нет, ты не смеешь! Не Келсон! Не надо еще и Келсона!

Королева с ненавистью и мольбой смотрела на Кариссу, а та, окинув ее взглядом, рассмеялась.

— Ах, бедняжка Джеанна, — проворковала она. — Поздно, дорогая моя. Надо было думать много лет назад, еще тогда, когда ты подавила лучшую свою часть и заставила себя быть только смертной. Теперь уже ничего не поправишь. А ну-ка отойди.

Джеанна вскинула голову, ее дымчато-зеленые глаза потемнели и вспыхнули странным светом.

— Ты не уничтожишь моего сына, Карисса, — прошептала она ледяным тоном. — Я хоть в ад спущусь, а сына моего ты не возьмешь, как Бог свят!