Надежда Попова - Инквизитор. И аз воздам

– Сдается мне, он не Конгрегации желает доказать свою важность, – тихо проронила Нессель, когда, распрощавшись с Нойердорфом, они вышли в коридор. – А своему начальнику лично.

Курт пожал плечами:

– Скорей всего. Но, увы, судя по настрою старика, ему не светит ни повышения, ни особого признания его заслуг, коих, как я понимаю, не столь уж много. Если, конечно, их не присваивает себе метящий на место обера Кристиан Хальс, следователь первого ранга, которому лишняя строчка в характеристике не помешает, в то время как инквизитор третьего ранга как-нибудь перебьется и без нее – ему не столь потребно… Эй! – окликнул он проходящего мимо человека, похожего на заморенного многодневной работой писца, и тот вздрогнул, остановившись и глядя испуганно и напряженно. – Кристиан Хальс. Где мне его найти?

– Вон там, – с заметным облегченным вздохом и плохо скрытым раздражением бросил тот, указав себе за спину. – За этим поворотом, третья дверь.

– Кажется, этот Хальс сейчас на месте, – задумчиво глядя в спину удаляющемуся посетителю, произнесла Нессель. – И этот человек только что с ним говорил. И он, похоже, не из здешних служителей.

– Видимо, и есть один из тех самых свидетелей, – хмыкнул Курт, кивнув вперед: – Идем. Если ты права, наш чудо-следователь и будущий обер Бамберга как раз относительно свободен.

Кристиан Хальс был занят: это стало ясно с первого беглого взгляда. Небольшая комнатка за третьей дверью от поворота коридора была залита солнцем, бьющим в распахнутое окно; солнце освещало заваленный исписанными листами стол, чернильницу, пустой табурет, выдвинутый почти на середину комнаты, и склонившегося над столом человека одних с Куртом лет – тот сидел на монструозном, громоздком стуле, явно видавшем на своем веку еще плотника Иосифа. На вошедших без стука гостей хозяин комнаты взглянул почти свирепо, рывком распрямившись, и, скользнув взглядом по груди майстера инквизитора, нахмурился, увидев Сигнум.

– Курт Гессе, как я понимаю, – произнес Хальс отрывисто и умолк, вопросительно глядя на его спутницу, тихо застывшую в стороне от двери.

– Готтер Нессель, expertus, – представил Курт, прикрыв за собою створку, и кивком указал ведьме на стул: – Присядь… Как я понимаю, вы и есть тот человек, благодаря которому обер-инквизитор все еще ухитряется делать вид, что он – обер-инквизитор.

Тот помедлил, глядя на то, как Нессель осторожно умещается на стуле, и уселся тоже, одарив гостя нарочито удивленным взглядом.

– Как я должен это понимать? – ровно уточнил следователь. Курт молча и неспешно прошел дальше в комнату, остановился у окна, привалившись спиной к подоконнику, и, наконец, в том же полублагодушном тоне пояснил:

– Аd verbum[49], как же еще. Дабы пресечь длительные беседы не по теме и сберечь нам обоим время, сразу отмечу: не более чем час назад я говорил с аптекарем Штицлем, а пару минут назад – с самим Нойердорфом, и я рад уже тому, что он был способен внятно изложить мне ситуацию, невзирая на то, сколько пилюль и настоек плещется в его желудке.

– Принимаемые им снадобья на способность связно мыслить не влияют, – нехотя возразил Хальс с внезапной усталостью. – Уж если что и осталось при Гюнтере, так это здравый ум… Итак, околичности мы миновали; я готов выслушать причины, побудившие оторвать меня от дела. И, если это не особо претит легенде Конгрегации, я бы предпочел обойтись без лишней официальности.

– Легенде не претит, – кивнул Курт, – легенде так даже проще… Что же до причин, по которым я тебя отвлекаю, то они, собственно, только что мною и были изложены.

– Если ты говорил с Гюнтером, не понимаю, что может быть нужно от меня. Мне добавить нечего.

– Pro minimum я бы хотел, наконец, побеседовать с настоящим обер-инквизитором этого городишки, – возразил Курт. – А это – actu[50] – ты.

– Хорошо, – согласился Хальс все так же утомленно. – Что ты хочешь знать?

– Всё, – пожал плечами он. – Для начала было бы неплохо рассказать мне, что происходит с Нойердорфом. Сам он хорохорится, аптекарь страшится, как бы его не обвинили в халатном отношении к пациенту, спрашивать же у Ульмера, боюсь, нет смысла: будет врать и выгораживать начальство.

– А я не буду? – усмехнулся Хальс, и Курт бледно улыбнулся в ответ:

– Вот и посмотрим.

– Гюнтер плох, – уже серьезно ответил инквизитор, опустив взгляд и явно уже непроизвольным, неосознанным движением попытавшись оттереть намертво въевшиеся в пальцы правой руки чернильные пятна. – Сколько он еще вынесет – неведомо. И да, сейчас уже его работа почти совершенно лежит на мне. Он норовит следить за всем, всё держать под контролем, во всем участвовать, порой дает бесценные советы – опыт есть опыт… но быть, как прежде, везде и всегда – уже не может. Больше мне, по-видимому, и сказать нечего…

– Idest, из всего Официума работаешь ты один?

– Петер старается, и у него неплохо выходит, если ты об этом, – возразил Хальс, снова подняв к нему взгляд. – Парень не великий мудрец, Молотом Ведьм ему не стать, но исполнительностью он с лихвой замещает большую долю свою недостатков. Да и прозрения у него порой случаются; пару расследований мы успешно завершили благодаря именно его идеям.

– И о расследованиях, – кивнул Курт. – Как ты понимаешь, меня интересует именно тот период, когда пошел вал арестов, коими интересовался Георг Штаудт. Если я правильно понял из просмотра протоколов, началось это не внезапно, но все же какая-то точка, от которой можно начать отсчет, наблюдается.

– Видел мой отчет по этому поводу?

– Да, именно о нем и спрашиваю. Ты все еще уверен в том, что писал тогда?

– «Уверен» – немного не то слово, которым можно обозначить происходящее в последнее время, – недовольно заметил Хальс. – Но да, под каждой строчкой того отчета подпишусь, если потребуется, снова. Считаю, что все началось с дела лавочника, который внезапно, ни с того ни с сего, сам, без давления сознался в малефиции.

– А точнее, явился сдаваться.

– Точнее – да, – согласился инквизитор. – Причем нельзя было сказать, что он себя оговорил: были свидетели, которые видели, как он громко и четко произнес, поссорившись со своим конкурентом, «да чтоб тебя черти подрали». Поздно вечером сыновья, не дождавшись его домой, отыскали его тело на улице.

– Подранным.

– В полосы.

– Бродячие псы?

– Да нет их в Бамберге, вот в чем проблема.

– Мысли, что лавочника подставили, не было?

– Была, разумеется, и была самой первой. Можешь просмотреть протокол расследования: версию проверили и отмели.