Лей Бардуго - Тень и Кость (ЛП)

Мускул на челюсти Ивана дрогнул.

— Продолжишь свои преступные речи, и я заткну тебе рот, — сказал он, а затем, без лишних слов, покинул палатку.

Чуть позже пришли Взыватель и Сердечник. Я их не узнала. Избегая моего взгляда, они, молча, укутались в меха и задули лампу. Я сидела в темноте и наблюдала за миганием костра на брезентовых стенах палатки. Ошейник давил на шею, и мои связанные руки буквально чесались, так сильно мне хотелось сорвать его.

Я подумала о Мале, который находился всего в паре метров от меня, в другой палатке. Это я привела нас сюда. Если бы я забрала жизнь оленя, его сила стала бы моей. Ведь знала, чего может стоить нам милосердие. Моей свободы. Жизни Мала. Бесчисленного количества жизней других. И все равно оказалась слишком слабой, чтобы довести дело до конца.

В ту ночь мне снился олень. Снова и снова я видела, как Дарклинг перерезал ему горло. Как утекала жизнь из его темных глаз. Но когда я опускала взгляд, то обнаруживала свою кровь, расцветающую красным пятном на снегу.

Я резко проснулась от звуков пробуждающегося лагеря. В палатку зашла Сердечница, отвязала меня от кола и подняла на ноги. Мое тело ныло после ночи в столь неудобном положении. Сердечница провела меня к лошадям, которых уже успели оседлать. Рядом стоял Дарклинг и тихо что-то обсуждал с Иваном и другими Гришами. Я оглянулась в поисках Мала и почувствовала прилив паники, когда не смогла его найти, но тут опричник вывел его из палатки.

— Что нам с ним делать? — спросил страж Ивана.

— Предатели идут пешком. А когда сильно устанет, привяжем его к коню и потащим.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но Дарклинг меня опередил:

— Нет, — он грациозно взобрался на своего коня. — Он нужен мне живым к тому моменту, как мы доберемся до Тенистого Каньона.

Страж пожал плечами и помог Малу сесть на лошадь, затем привязал его руки к луке седла. Я почувствовала волну облегчение, за которой последовало покалывание страха. Может, Дарклинг хотел представить Мала перед судом? Или придумал что-то куда более зловещее? «Он все еще жив, — сказала я себе, — значит, у меня пока есть шанс его спасти».

— Поедешь с ней, — обратился Дарклинг к Ивану. — Убедишься, что она не натворит глупостей в дороге.

Он даже не посмотрел в мою сторону, просто ударил коня и поехал рысью.

Часами мы пробирались сквозь лес, мимо плато, где мы с Малом ждали стадо. Я даже увидела валуны, за которыми мы пересидели ночь, и задумалась, не стал ли тот свет, что спас наши жизни во время снежной бури, тем маячком, что привел врага прямо к нам.

Я знала, что нас везут обратно в Крибирск, и с ненавистью опасалась того, что ждало меня впереди. На кого Дарклинг нападет первым? Отправит флот на север Фъерды? Или отправится на юг, чтобы натравить Каньон на Шу Хан? В чьей крови будут испачканы мои руки?

В дороге мы провели еще одни сутки, прежде чем достигли широких троп, ведущих к южной части Ви. На перекрестке нас встретила большая группа вооруженных мужчин, большинство из которых оказались опричниками в серых кафтанах. Они подогнали новых коней и карету Дарклинга.

Иван бесцеремонно забросил меня на бархатные подушки и залез следом. Хлопнули поводья, и мы снова двинулись в путь. Иван настоял, чтобы мы задвинули шторки, но мне удалось мельком выглянуть наружу и увидеть, что нас окружали вооруженные наездники. Было трудно не вспоминать свою первую поездку с Иваном в такой же карете.

Солдаты разбили лагерь на ночь, но меня изолировали от всех и держали взаперти в экипаже. Иван принес мне еду, явно злясь из-за того, что приходится играть роль моей няньки. Он отказывался разговаривать со мной и грозился замедлить мой пульс так, чтобы я потеряла сознание, если не прекращу расспрашивать о Мале. Но я все равно третировала его вопросами каждый день и не сводила взгляд с небольшой щелочки между шторками, надеясь увидеть друга.

Спать почти не удавалось. Каждую ночь мне снилась заснеженная поляна и темные глаза оленя, взирающие на меня с вековой мудростью. Еженощное напоминание о моей неудаче и горе, которое на нас накликало мое милосердие. Олень все равно умер, а мы с Малом отныне обречены.

По утрам я просыпалась с чувством вины и стыда, а также с раздражающим ощущением, что я что-то забыла: какой-то скрытый посыл, который казался очевидным во сне, но затерялся на задворках разума с пробуждением.

С Дарклингом мы не виделись до самых предместий Крибирска. Дверь в карету внезапно открылась, и он скользнул на противоположное от меня сидение. Иван вышел без лишних слов.

— Где Мал? — спросила я, как только захлопнулась дверь. Я увидела, как его кулак в перчатке сжался, но голос парня остался таким же жёстким и спокойным, как прежде.

— Мы въезжаем в Крибирск. Когда нас встретят другие Гриши, ты не проронишь ни слова о своей маленькой экскурсии.

У меня чуть челюсть не отпала.

— Они не знают?!

— Они знают только то, что ты находилась в уединении и готовилась пересечь Тенистый Каньон с помощью молитв и отдыха.

Я сухо хохотнула.

— Вид у меня определенно отдохнувший.

— Я скажу, что ты постилась.

— Вот почему меня не искали солдаты в Раевости, — наконец дошло до меня. — Ты не признался королю.

— Если бы слух о твоем исчезновении вышел за стены дворца, тебя бы нашли и убили фъерданские ассасины.

— И тебе бы пришлось отвечать за потерю единственной Взывательницы Солнца в королевстве.

Дарклинг разглядывал меня с минуту.

— Какая, по-твоему, у тебя была бы жизнь с ним, Алина? Он отказник. Ему никогда не понять твою силу, а даже если бы и понял, то стал бы бояться тебя. Такие люди, как мы с тобой, не могут вести обычную жизнь.

— Я совсем не такая, как ты, — пылко ответила я. Его губы изогнулись в напряженной горькой улыбке.

— Ну, конечно же, нет, — любезно проговорил он. Затем стукнул по крыше кареты, и та остановилась. — Когда мы приедем, ты со всеми поздороваешься, затем сошлешься на усталость и удалишься в свою палатку. Сделаешь что-нибудь безрассудное, и я буду мучить следопыта, пока он не взмолится о смерти.

После этих слов он ушел. Остаток дороги в Крибирск я просидела в одиночестве, пытаясь унять дрожь в теле. «Мал жив, — твердила я себе. — Это все, что имеет значение». Но меня тревожила и другая мысль. «Может, Дарклинг позволяет тебе верить, что он жив, чтобы ты не взбеленилась».

Я обняла себя руками и начала молиться, чтобы это была неправда. Затем отодвинула шторки и погрустнела, вспомнив, как много месяцев назад шла по этой самой дороге. Тогда меня чуть не задавил экипаж, в котором я ехала прямо в эту секунду. Мал тогда спас меня, а Зоя выглянула из окна кареты Взывателей. Мне хотелось быть как она — красавицей в синем кафтане.