Галина Гончарова - Полудемон. Месть принцессы

Вообще, подобные зелья не должны на меня действовать как на полудемона. Или хотя бы вдвое слабее. Но пробовать все равно не стоило.

Подать знак Томми — и осторожно вылить все на портьеру. Два раза подряд.

И маслеными глазами уставиться на блондинку.

Видимо, так и должно было быть, потому что та чуть расслабляется, получает разрешение называть меня просто Алексом и требует танцевать.

А три танца, между прочим, — это почти объявление о намерениях. Приходится «подвернуть ногу» уже на втором танце.

Абигейль наблюдает весьма благосклонно. И тут в игру вступают Томми и Рене. Первый решительно увлекает блондинку танцевать. Второй же…

— Алекс, я ее первый раз вижу. Кто это?

— Думаешь, я ее раньше видел? Милая девушка с приворотным зельем…

— Даже так? Ты уверен?

— Наведи справки, а? И проводи меня к себе, нога болит…

Хромать я перестаю уже за дверью. Рене обещает все узнать и удирает, а я направляюсь на балкон.

Странно как-то. Зачем нужно подсовывать мне эту девицу?

Разъяснилось все через пару дней — именно столько понадобилось Рене, чтобы выяснить всю подноготную.

Баронессы Мирей в природе не существовало. Вообще. Как и самого баронства.

Просто взяли девушку чуть ли не из публичного дома, отмыли, одели и дали приказ. И та помчалась меня очаровывать.

Расчет был верным.

Я, мальчишка неопытный, нецелованный — ну, так полагала тетушка, поведусь на умело демонстрируемые прелести. Тем более после разрыва с любимой девушкой захочу доказать ей, что я не хуже…

Тетя опоила Карли приворотным зельем, поскольку девочка подходила мне как нельзя более. Хорошая семья, хоть и не дворяне, но простонародье будет умиляться, этого допускать было нельзя. Так что Карли убрать, приворотного зелья мне в супчик подсыпать, а дальше — моя женитьба на девке из подворотни и рождение ребенка. А вот потом…

Возможны варианты.

От компрометации меня в глазах всего Раденора — король не может быть женат абы на ком, если это не романтическая история, — до шантажа. Если не сделаешь то и это — всем расскажем, кто твоя жена и от кого твои дети.

Да и не могут трон наследовать дети от подобного мезальянса. Принц и бывшая содержанка? Гибель моей репутации гарантирована. Задумано было неплохо.

Но кто сказал, что это должно сработать?

Впрочем, девицу я гнать от себя не стал. Пусть трется рядом, лучше уж зло известное, чем что-то новое. Эту пошлешь — Абигейль еще что-то новое придумает.

Карли же…

Кто бы знал, насколько тошно мне было видеть ее изо дня в день.

Довольную, счастливую, с омерзительно-виноватым выражением, которое появлялось в ее глазах при виде меня. Я даже виконта убивать не стал… хотя и мог!

И тут…

Меня вызывает дядюшка.

— Алекс, Андрэ собирается жениться на дочери герцога Ратавера.

Ратавер?

Мне чуть дурно не стало.

Ратавер — небольшое герцогство, входящее в состав Теварра. На границе с нами.

Будет ли тут выгода?

Ой ли. У герцога еще четыре сына, нам в приданое разве что набор посуды дадут. Земли мы ни пяди не получим, отношения с теваррцами не улучшим — это в принципе невозможно. Зато дочка, говорят, хороша необыкновенно. И портрет тут — шикарная блондинка с карими глазами, и шпионы говорят, что портрет еще всей ее прелести не передает.

Ну и чего удивляться?

Любовь! Это у них с дядюшкой семейное — выбрать кого попало — и попасть по полной.

— А от меня что требуется?

— Поедешь с посольством.

Я киваю и принимаюсь собираться. Хотя бы Карли не увижу какое-то время — и то счастье.

Вместе со мной едет Томми. Рене я убеждаю остаться.

А еще — надеваю под камзол кольчугу и снимать ее не собираюсь. Нет, я не жду подставы. Я твердо уверен, что она — будет.

Андрэ берет с собой такую кучу прихлебателей, что совершенно непонятно — к чему там я? Если за первые три дня пути мы видимся всего два раза, да и потом не чаще.

Убивать меня никто не пытается, правда, пару раз к нам с Томом в компанию пробуют навязываться посторонние, но я быстро их отшиваю.

Баронесса, кстати, тоже едет в свите принца — и трется возле меня так активно, что даже мой конь кусаться начинает. И я его понимаю.

Сам бы укусил, если б не побрезговал. Дама обливается какими-то приторными духами и все чаще поглядывает на меня с недоумением, Наверное, я должен был уже давно затащить ее в кровать, но — не тянет. Абсолютно. Лучше я зомби подниму.

Тьфу.

Мы едем по лучшей стране мира — Раденору. И с каждым днем я все отчетливее понимаю, что Раденор стоит чего угодно. Крови, грязи, боли — в том числе и моей. Стоит.

Эти потрясающие сосновые леса, эти дюны, это море, это небо и крики чаек…

Эти скалы и кокетливые рощицы, словно прячущиеся за своими более высокими и мощными собратьями-соснами…

Золотой песок и зеленая трава.

Прозрачные реки и нахальные мальки, вьющиеся у самых копыт коня…

Дорога проходит мирно и спокойно. Песни и дешевые шутки менестрелей, улыбки дам, замки, охоты, балы в нашу честь…

Я один такой ненормальный?!

Я не понимаю, никак не могу понять, почему так получается?!

Как они могут быть спокойны, глядя на нищету, на болеющих детей, на зажравшихся аристократов?!. Да какого Аргадона?!

У принца кошелек на поясе стоит столько, что деревню год прокормить можно! А люди голодают. Умирают…

Почему так?!

Очень резко это проявляется в одной из деревень.

Баронесса внезапно захотела свежего молока — и мы сворачиваем от основного кортежа. Я, Том, леди и еще трое дворянчиков. Из тех, которых Рене называл «петушок-флюгер». Не опасны, нет. Им просто хочется развлечений, блеска, веселой и красивой жизни… Опасны ли они?

Да.

Такие могут развращать и сбивать с пути. Ну к чему, в самом деле, учиться, работать стремиться к чему-то, когда рядом — такое? Веселое, легкое, беззаботное, глядящее на тебя сверху вниз и цедящее: «Зачем?! Ведь жизнь так прекрасна…»

При моем дворе таких не будет.

Я не считаю, что надо всех заставить работать, нет. Есть непригодные ни к чему, мусорные люди. И проблем от них больше, чем удовольствия. Но…

Рик, Марта, Анри — они вырастили меня, чтобы я стал королем. Я люблю их, и я благодарен им. И я отчетливо понимаю, что эти дворянчики живут неправильно.

А как — правильно?

Как я?

Я, простите, не образец благородства. Та еще образина получается. Я не обладаю скромностью, терпением, всепрощением и прочим, о чем учат холопы. В их понимании идеальный человек — это такая мягкая всепрощающе-всетерпящая слизь — бери и делай с ней что пожелаешь.