Лекарь короля драконов - Александра Кузнецова

— Вот что ты понимаешь, — вздохнула я, — работу лекаря может оценить только другой лекарь.

Дракон усмехнулся и ответил:

— Ты зашила артерию охраннику прямо на берегу реки, без медсестер, лупы, хорошего освещения. Ты все время забываешь, что я генерал. Я видел много сражений, много ран. Поверь, даже больше чем ты. Я видел, как полевые врачи пытались спасать раненых, видел, как мои люди погибают, — Эйден указал на спящего охранника, — Он бы умер, если бы не ты. Прекрати сомневаться в себе. Или хочешь сказать, что это все Дар.

Я закусила губу, чтобы не расплакаться. Мне стало ужасно стыдно, ведь я до этого не задумывалась, а каково Эйдену. Наверняка он настрадался за жизнь не меньше моего. Кажется, в этот момент я была готова простить ему все на свете и сходить еще на парочку испытаний. Эйден чуть сжал мою руку.

— Почему ты не рассказала мне о Даре сразу?

— Боялась, что ты отберешь его, — честно призаналась я, — Лишишь меня последнего… ну я тогда так думала. Не знаю, — ко мне тут же вернулась тревога, да еще с новой силой, — Боги, я же сбежала! Твой отец теперь точно отберет мой Дар. Отберет и кинет за решетку. Я стану пустой куклой и…

— Ты не забыла о моей ране? — перебил мою панику Эйден, — Перевязка.

Я глубоко вздохнула, концентрируясь на бинтах. Точно. Сначала нужно закончить с пациентом. Боже, Эйден же мой пациент, у нас не может быть романа, это нарушение кодекса. Мысли скакали, но руки работали. Я накладывала слой за слоем, касаясь горячего плеча Эйдена. Нужно было зафиксировать плечо, а то дракон очень подвижный, один шов уже разошелся. Хорошо, что яд ослабевает. Занявшись работой, я наконец успокоилась.

— Ну все, — сказала я, завязав последний узел на бинте.

Эйден встал, повернулся ко мне и улыбнулся. И я вдруг поняла, что он нарочно настоял на перевязке. Знал, что мне станет легче. Да, дракон не умел ухаживать, а девушками, ну и ладно. К черту романтику. Лишь бы он и дальше так верил в меня, так хорошо понимал и поддерживал.

— Эйден, — я собралась с духом, чтобы сказать ему…

— Не беспокойся о Даре. Мой отец поступил жестоко, наказав магов Академии. Больше этого не повториться.

— Но…

— Я расскажу тебе все, но когда мы вернемся во дворец, хорошо?

Мне удалось лишь кивнуть в ответ. Кажется, события этой недели окончательно добили нервную систему. Мне очень нужен был отдых. Сейчас я уже была согласна и на темницу. Только чтобы тишина, книги и регулярное питание.

С этими мыслями я собрала инструмент, помогла детям устроиться под навесом. Эйден же договорился со Щербатым поделить дежурство, а потом обернулся ко мне и махнул.

— Элиана, выбрала нам с тобой лежанку?

Нам? Что значит нам?

Глава 21.1

Я не знала что ответить, поэтому растерянно указала на ближайшую. Эйден кивнул и скрылся в кустах. Судя по тому, что Щербатый рухнул на тюки неподалеку, дракон вызвался дежурить первым. Мне ничего не оставалось, как лечь. Только сна не было ни в одном глазу.

Я лежала, уставившись в звёздное небо, чувствуя, как моё тело отказывается поддаваться усталости. Ворочалась на месте, а сон никак не приходил. Рядом под навесом возились дети, перешёптывались, пытаясь уснуть. Их тихие голоса сливались с ночными звуками реки: вода плескалась о борта баржи, где-то вдалеке трещал сверчок, и в ритмичном рокоте слышалось движение быстрых речных потоков.

Я выдохнула, стараясь расслабиться, но мысли, как всегда, пошли вразнос. Сперва я устроилась посреди лежанки, думая, что это было бы нормально, но потом меня вдруг осенило: если Эйден захочет прилечь рядом, ему не хватит места. Я подвинулась на правый бок, но тут же почувствовала, что это ужасно неудобно — каждый сучок, щель, каждая неровность досок попадали под бок, словно нарочно.

Немного поперебиралась, потом свернулась на левом боку. Вроде стало лучше. Но тут я подумала: а вдруг Эйдену будет неудобно, когда он вернется? Может, надо было оставить ему больше места. Но вскоре пришла другая мысль: Эйден ведь дракон, он разберётся, где лечь, ему и место меньше нужно. Однако через мгновение я вспомнила, что на левом плече у него рана от стрелы. Я перевернулась обратно на другой бок, проклиная свою суетливость.

Звуки ночной реки вдруг стали слишком отчётливыми. Тихие плески воды о борт баржи разносились эхом в моей голове, не давая успокоиться. Казалось, что каждый звук был громче, чем прежде. Где-то неподалёку плыла рыбина, ударяя хвостом по воде. Отдалённо слышался скрип веревок, которыми была привязана баржа и редкие шорохи леса. Я даже приподнялась на локте, чтобы посмотреть все ли хорошо, не развязался ли узел, а то вдруг нас унесет течение? Но все было в порядке.

Только я начала привыкать к этим речным звукам и нашла в них некоторое умиротворение, как Щербатый захрапел. Причём так громко, что я чуть не подпрыгнула на месте. Его храп разнёсся над баржей, словно эхо пещеры, и я уткнулась лицом в свой плащ, который выступал в роли подушки, пытаясь как-то заглушить этот звук. Но чем больше я старалась, тем больше он, казалось, разрастался в тишине ночи. Добавлялись новые присвисты и бульканья. Ему однозначно нужно лечить насморк. Секунда и вот я уже расписываю в голове план лечения.

Эйден где-то там стоял на посту, а я мучилась от бессонницы.

Я начала в уме повторять список первоэлементов — старый, проверенный способ заснуть, когда никакие другие мысли не помогали. Земля, вода, огонь, воздух, эфир… Земля, вода, огонь, воздух, эфир… Постепенно слова начали сливаться, и я почти погрузилась в сон, Щербатый перестал храпеть. Тишина накрыла меня, и я, счастливая, подумала, что вот теперь точно смогу уснуть.

Но в этот момент я почувствовала, как рядом кто-то улегся. Тяжелая фигура, движение воздуха. Эйден! Сердце заколотилось как бешеное, и я тут же напряглась, словно не знала, как себя вести. Что делать, если он решит меня обнять? Но время шло, а Эйден не обнимал. Почему он меня не обнимает? Я замерла, вся в смятении, пытаясь понять, как себя вести. Спать? Поговорить?

И тут я почувствовала жаркое, почти огненное дыхание дракона на своей шее. Тепло накрыло меня волной.

— Элиана… — раздался его голос.

Я закусила губу, стараясь не вздрогнуть. Моё имя всегда звучало так по-особенному, когда Эйден произносил его — с едва