Башня. Новый Ковчег 4 - Евгения Букреева
— Олег Станиславович, но ведь она может говорить?
— Наверно, может. Если бы я знал, что случилось. Почему она в таком состоянии?
— Она пережила потрясение. Смерть отца.
— Сергей Анатольевич, я видел Нику уже после покушения на Савельева, когда все думали, что он мёртв, — твёрдо сказал Мельников. — И не один раз видел. Она была расстроена и подавлена, но вполне адекватна. Случилось что-то ещё. И если вы мне расскажете, что именно, то, возможно, я смогу поставить диагноз точнее и помочь ей.
Ставицкому показалось, что при упоминании Савельева в глазах Ники что-то промелькнуло. Он присмотрелся. Наверно, показалось. Или нет?
— Возможно, до неё дошло известие, что её отец выжил, и это оказало на неё такое воздействие, — аккуратно проговорил он. Он не собирался посвящать Мельникова во все подробности, это совершенно лишнее.
— Не думаю, — с сомнением протянул Мельников. — Я бы всё-таки рекомендовал вам психиатра и ещё, если позволите… Девочку надо поместить в клинику. Там за ней будет надлежащий уход. В конце концов, она же дочь Савельева, а он — что бы там не произошло — всё же ваш родственник. А значит, она из наших. Вы же сами говорили, Сергей Анатольевич, что людей с теми самыми генами… их, в смысле, нас, осталось совсем мало. И жизнь каждого — очень ценна.
«А он быстро проникся моей теорией», — с удовлетворением подумал Сергей. Сам он, конечно же, думал об этом, но так пока и не решил, что делать с дочерью Савельева дальше. Ну, если, конечно, её папаша не сглупит, и ему не придётся её ликвидировать. И возможно, в словах Мельникова есть резон — в девочке течёт кровь Андреевых. А разбазаривать такую ценность — просто верх глупости.
— Я подумаю, Олег Станиславович. Но сейчас мне важно знать одно. Она действительно в шоке и повредилась умом, или она притворяется по каким-то причинам и просто не хочет с нами говорить? Это вы мне сказать можете? Как врач?
Мельников задумался. Обернулся к Нике, внимательно посмотрел на неё, словно пытаясь проникнуть взглядом вглубь, прочесть её мысли.
— Точно сказать не могу. Мне надо её понаблюдать. Посоветоваться с профильными специалистами.
— Понимаете, Олег Станиславович, обстоятельства сложились так, что у меня нет времени ждать. Мне нужно, чтобы Ника заговорила. Произнесла хотя бы несколько слов. Если она больна — это одно. Но вот если она просто не хочет…
— Если она просто не хочет? — переспросил Мельников. — То что? Что вы будете делать, если она просто не хочет? Я не совсем понимаю.
— Олег Станиславович, давайте начистоту. У нас сложилась неоднозначная ситуация. Возникли некоторые проблемы, внизу.
— С Савельевым? — прямо спросил Мельников.
— Да, именно, — Сергею снова показалось, что Ника дёрнулась, услышав фамилию отца. И его подозрения о том, что девчонка просто прикидывается чокнутой, усилилось. — Именно с Савельевым. Он заперт на той станции, и нам пока не удалось взять её под контроль. Но вы же прекрасно понимаете, что долго так продолжаться не может. Надо непременно заставить его покинуть станцию, выйти наружу.
— И для этого вы хотите использовать девочку? — тихо спросил Олег. Даже не спросил, просто озвучил свою догадку.
— Да. Именно это я и хочу. Олег Станиславович, я понимаю, это выглядит жестоко, но какой у меня выход? Оставить всё как есть? Но это чревато непонятно какими последствиями. Идти на штурм? Там хорошо всё укреплено, будет много ненужных жертв. Нам же не нужны лишние жертвы?
Мельников покачал головой.
— Вот и я так думаю. Я рад, Олег Станиславович, что мы хорошо понимаем друг друга. Я выйду на связь с Савельевым и предложу ему сдаться. А в качестве аргумента мне придётся предъявить ему его дочь. Но просто на слово он может мне не поверить, поэтому мне надо, чтобы она подала голос, что-то сказала. Чтобы Павел её услышал и раздумал делать глупости. И не подумайте, я вовсе не хочу причинить девочке вред. Я же не чудовище. И Ника действительно моя родственница, и она, как вы правильно заметили, из наших. Но, я уверен, крайние меры не понадобятся. А для этого мне нужно, чтобы она просто сказала в трубку телефона в нужное мне время несколько слов. Даже неважно каких.
— Но если она не захочет?
Мельников смотрел на него в упор. Сергею не понравился этот взгляд.
— Вот только не надо тут чистоплюйство разводить, Олег Станиславович. Я очень не хочу доводить до такого, потому и позвал вас. Но вы и сами понимаете, что будет, если она не захочет.
Сергей покосился на Караева. Тот всё понял. Медленно приблизился к Нике и вдруг резко, Сергей даже сам вздрогнул от неожиданности, заломил девчонке руку назад, дёрнул.
— Ой! — вырвалось у неё. — Не надо!
— Хватит, Тимур, — остановил майора Сергей.
Он удовлетворённо смотрел на Нику, её взгляд был полон обиды, боли и ненависти, но это был осмысленный взгляд.
— Вот видите, Олег Станиславович, и психиатр не понадобился. Вижу, вижу, вы не одобряете такие методы. Я и сам их не одобряю. Но что же делать? Поверьте, я не желаю девочке зла. Слышишь, Ника? — он повернулся к ней. — Ника, я вовсе не хотел, чтобы тебе было больно. Просто мне надо поговорить с твоим отцом, а без тебя у меня это вряд ли получится.
— А что потом? — тихо спросил Мельников. — Когда вы получите Савельева. Что вы сделаете с его дочерью?
— Не знаю, Олег Станиславович. Я ещё не думал над этим. Но вы правы, она несёт в себе гены Андреевых. Не гоже разбрасываться таким материалом.
— Значит, она всё-таки нужна вам живой и здоровой?
— Конечно. Я рад, Олег Станиславович, что мы понимаем друг друга.
— Тогда я бы попросил вас, уже после того, как вы разрешите ситуацию с её отцом, отдать её мне. Я помещу девочку в клинику. Её надо привести в порядок — сильный шок не способствует хорошему здоровью. А нам она нужна здоровой, не правда ли?
«А он хорошо придумал, — Сергей даже восхитился своим новым соратником. — Девчонка носит ценные, хоть и подпорченные гены. Она молода, здорова и может дать такое же
