Легенды Гарсариона: Искра (СИ) - Тайлер Калхун
Ему было жалко этих людей. А ещё больше — их родственников, которые даже не догадывались, что сейчас происходит, сидя где-то в деревне, плача о том, что их сородича забрали на Жатву.
Когда трупы сняли со столбов и закинули в телегу, к куче, которая недавно была Орнуэром, Алтедом, которых Делан знал всю жизнь, вывели следующих.
На сей раз Делан не смог сдержать вопль отчаяния. Его ноги подкосились. К столбу вывели Илиену, в том самом платье, в котором она была, когда ее забрали, только грязном, ее лицо было заплаканным, волосы растрёпанны. Она рыдала.
Делан стал пробираться через толпу, расталкивая людей, даже не обращая внимание на негодование.
— Надеюсь, — заговорил эпарх, перекрикивая толпу, но по сути, его было слышно только тем, кто был достаточно близко, — что этот урок будет усвоен!
— Нет, — проговорил Делан, впившись взглядом в свою жену. — Нет, нет, НЕТ, НЕТ!
Теперь он уже кричал, протискиваясь через людей, но ближе к возвышенности толпа была слишком плотной.
— СТОЙ! — вопил Делан, придумывая, что можно сделать. Его сердце бешено прыгало в груди, он смотрел только на Илиену, и для него больше ничего не существовало.
Когда эпарх подошёл к ней, она закричала:
— Папа!
И это было ее последнее слово. Военачальник перерезал ей горло.
Для Делана мир перестал существовать. Он смотрел на свою жену, которую медленно покидала жизнь. Очень скоро она наклонила голову, последний раз дернула плечом, которое так любил целовать ее муж, и затихла.
— Нет, — выдохнул Делан.
Звуки затихли. Шум толпы стал настолько далеким. И в этот самый момент, что-то внутри него вспыхнуло. Настолько сильно, что он не смог с этим совладать.
Таллийцы режут алсогонцев.
Таллийцы режут простых людей.
Таллийцы убили мою жену.
Шумы вокруг снова вспыхнули с неистовой силой. Кровь прибила Далану к лицу. Ненависть наполнила его, он ещё никогда не ощущал такой безумной злобы. Теперь он ощущал, что будто бы был рождён с этой силой, этой ненавистью и бурей, которая бушевала внутри. Он почувствовал, как годы спокойствия улетучились, вывернув наружу его естество. Таким он должен быть, и он чувствовал себя хорошо, будто бы в своей тарелке.
Он скинул плащ, взяв меч в руки.
— Делан! — услышал он Эрмира где-то позади, но тот его совершенно не волновал. — Стой! Делан!
Парень растолкал людей, а те, увидев в его руках огромный меч, не спешили с ним ругаться. Он стремительно шёл к частоколу, который огораживал холм, туда, где стояли таллийские солдаты.
Те не сразу успели среагировать, и Делан, теперь уже без каких-либо раздумий и сожалений, рубанул первого попавшегося так, что разрезал его тело от плеча до живота. Кровь хлестнула на него, когда он вынимал меч.
На него напал другой солдат, но Далан легко отразил удар копья, разрубив древко, а потом снес противнику голову.
Толпа в страхе попятилась от частокола, люди кричали. На Делана снова напали, а он размахивал мечом, кромсая врагов, превосходя их в силе и скорости. Устоять против двуручного меча, рассекающего с такой мощью не удавалось. И парню, новоиспечённому мятежнику, было в радость, он наслаждался каждым мертвым солдатом Талла. Его обуяло настоящие безумие, он кричал, обливался кровью врагов.
И вскоре все солдаты у подножия холма были убиты. Делан же, сунув меч за пояс, полез по частоколу наверх. Краем глаза он увидел стрелы, а потом увидел, что вместе с ним лезут ещё люди. Оказавшись наверху, он встретился с копьем, которым его попытались сбросить, но он увернулся, схватился за древко, дернул на себя. Солдат попал в его руки, и Далан, ухватив его за волосы, насладил его голову на острие частокола. Наконец он забрался наверх, здесь уже лежало несколько солдат, поражённых стрелами, но были и те, кто ещё стоял. Они напали на Делана, но ничего не могли сделать против той ярости, которая лилась из него. Он не был умелым бойцом, но скорость, с которой он размахивал мечом, не давала шансов. Таким махом он вспорол живот одному из противников, а вскоре подтянулись и остальные недовольные алсогонцы. На месте казни начался бой. Солдаты бежали из ворот крепости, которые вели на холм.
Летели стрелы, кричали люди, звенела сталь. Делан убивал солдат одного за другим, пробираясь через их ряды. Одному разломил череп, второго пронзил насквозь, третьему снес половину головы. Кровь попадала ему в глаза. В какой-то момент его сбили с ног, и едва не закололи, но какой-то местный его спас.
Таллийцы отступили к крепости, но до ворот, которые больше походили на обычную дверь, добежало всего трое, и то, один из них был со стрелой в руке. Дверь закрыли, но Делан навалился на неё со всей силой, дарованной ему природой. Сначала та захрустела, а со второго удара вылетела. Его ранили в левое плечо, и если бы он не увернулся вовремя, то могли попасть в сердце. Однако это не помешало ему драться правой рукой. Он быстро убил обидчика.
— Убивайте их! Бейтесь! — орал он забежавшим в крепость алсогонцам.
Это был небольшой дворик, где собрался гарнизон крепости. В них летели стрелы, солдаты бежали с воплями. Началась мясорубка, вроде сражения, которое случилось ночью. Звон стали и крики, кровь, летящая со всех сторон. В Делана попала стрела, прямо в живот, но он не остановился. Лишь снова завопил и ринулся в бой.
Вскоре таллийцы были разбиты, их оказалось не так много. А до лучников добрались стрелки Алсогона (среди которых, вроде бы, была Истра). Эпарх, вооруженный мечом, с испуганным лицом, дрожащий, стоял в окружении всего троих солдат. Делан подошёл к ним, весь в крови, со стрелой, торчащей из живота. Его волосы растрепались и липли к лицу от крови.
Эпарх смотрел на него, его рот дрожал.
— Я муж девушки, которую ты убил! — прокричал Делан. — Я выпотрошу тебя!
— Остановитесь! — закричал в ответ эпарх, дрогнувшим голосом. — Вас всех уничтожат! Сюда придёт а-а-армия! В-в-вас всех казнят!
Солдаты, видевшие Делана и людей, обезумевших от ненависти к ним, окруживших их и желающих их прикончить, побежали. За ними рванулись пару человек и вскоре догнали. Эпарх остался один.
— З-з-законы короля… тебя к-к-казнят… м-м-мятежник…
Делан выбил меч из его рук, повалил на землю и стал бить по лицу. Он избивал его, вложив всю злобу, не
